Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Где Бог и человек. И человек – поёт.

Константин КОНДРАТЬЕВ

ВОРОНЕЖ                                                                                                                                        

Литературная Газета  6252 ( № 48 2009) - TAGhttp___www_lgz_ru_userfiles_image_49_6253_2009_7-5_jpg477900

***                                                                                                                                                       

Нынче поля сами себя пашут:

Выйдешь утром с собакой – и вот:

ровнёхонько, гладко.

Ну а тексты теперь сами себя пишут.

И рад бы персты приложить – ан нет:

выйдет только заплатка,

Выйдет только нелепость твоя долговязая

в рыжих ботинках…

Вот когда их припудрит ровнёхонько

матовый прах чернозёма,

Да когда отпечатаются на подошвах узоры суглинка

Из размытых канав, вот когда позовут

из земли по-берёзовски: «Зёма!..

Литературная Газета  6252 ( № 48 2009) - TAGhttp___www_lgz_ru_userfiles_image_49_6253_2009_7-1_jpg352362

Огоньку не найдётся?» – («Найдётся…») –

найдётся на слово управа,

И присвистнешь – «Тубо!..»,

и уже боковым замечая,

Как несётся клубами в пыли рыжих псов

костяная орава…

Вот и крестишь живот свой перстами,

как поле – грачами.

ГЕНЕРАЛ (ОТ ИНФАНТЕРИИ)

Когда просто выходишь с собакой на берег

и бредёшь вслед за ней меж бугров и меж рытвин,

и рябит за осокой не Обь и не Терек,

а Воронеж-река, чей прообраз корытвен;

и бредёшь – и глядишь, как стирают бомжихи,

полоская бельишко от спермы и ханки

в этой мутной водице; как, словно ежихи –

в иглах брызг, чуть поодаль крутые лоханки

нарезают круги; как над ними клочками

чьих-то трусиков, лифчиков кружатся чайки –

что ж тут ведать, рыбачьим зрачком за очками

примечая изгибы сией обечайки…

Тут бы впору, глотнув из заветной чекушки,

На заречную церковку перекреститься,

Прославляя Его, что есть Шиллер и Пушкин,

И ларёк за заправкой, и Синяя птица…

Только гоголем ктой-то навстречь выступает

И вминает в песок ананасные корки.

И внимает ему вся округа тупая.

А он харизматичен, как Маркес и Борхес.

И рябит за стеклом не Дунай и не Сена.

И несёт по волнам не Двиной и не Рейном,

Когда прямо под ложечкой – тяга: соседа

Угостить тридцать третьим былинным портвейном…

Это дело собачье – пугаясь урона,

лягушачьего вспрыга и птичьего вспорха –

хорохориться, словно хромая ворона,

на задворках у Баха, на досках у Босха!..

…Только мелкие косточки помнят о рыбе.

Только мелкие стёклышки были в оправе.

Только рыжий трёхлапый звездец на обрыве…

А под ним – несть числа разномастной ораве.

И подымутся ратями сто тысяч братьев.

И помчат во всю прыть сорок тысяч курьеров,

как себя обнаружишь, наследство растратив,

отставным генералом песчаных карьеров…

НА ОБОЧИНЕ

Очнуться. Полдень ветреный, осенний,

как дряхлый пёс – уже без опасений, –

бежит через дорогу под колёса

слепых машин. А небосвод белёсо,

слезливо надо всеми нависает

и никого на свете не спасает.

Очнуться – в дрожи мусорных обочин

расслышать день, который озабочен

уже не столько пропитаньем скудным,

скорее – засыпаньем беспробудным

и непреодолимым остываньем…

И просинь в тучах веет расставаньем.

Очнуться, заглушить, оставить дверцу

открытой и, прислушиваясь к сердцу,

пройти насквозь трепещущий кустарник,

стать на краю (пускай кричит напарник

вдогонку злобно и недоумённо)…

Стать на краю. Припомнить поимённо

всех тех, которые любили, тех, которых

любил. Вглядеться. В ветреных просторах

не различить ни зла, ни обещанья.

И только тучи машут на прощанье

краями рваными, как будто рукавами,

и солнце не у нас над головами…

Шагнуть вперёд. Оставить за спиною

шоссе, кусты, стоящие стеною

дни жизни, ночи страсти, годы странствий…

Шагнуть вперёд в безжизненном пространстве.

Споткнуться, чертыхнувшись; покачнуться,

упасть ничком. Прикрыть глаза. Очнуться.

***

На дощатых задворках имперских военных заводов

В те тщедушные годы уж если чего не хватало,

То белков и жиров, а хотелось не их – углеводов

Из жестянок-картонок…

                                          но шмат деревенского сала

Был красою стола недоразвитого коммунизма,

Воздававшего дань тому старому Новому году,

Что был чем-то навроде язычества и эвфемизма

24
{"b":"133972","o":1}