нас верх, а добро мы сами унижаем, каждый другого в чем-то хочет опередить, а что ему дано, не разумеет. Корни кормильца люда удержат в себе избранники, их разумом и воскресится земля-нива, и будет пахаря Божественный промысел направлять к благу. Как вот Татаров бугор, где обитал старец-молельник, не может очистится новым скилом от срама сатанинского, так и нам наќдлежит новую жизнь устраивать, избавляясь от неживого в плоти.
Высказав это Старик Соколов Яков Филиппович как бы ушел в свои неизреченные мысли, глядясь какую-то свою даль и узревая там подсказы самой земли как поручнику, прозванному Коммунистом во Христе. Перемолчав, Яков Филиппович, огладил бороду и сказал
уже говоренное им о вещании затылоглазника:
— И то вот было ведано мне им, что появятся те, кого изгоняли. Сын вот и внук изгнанника встретятся в чистом поле с другим изгнанником. Это знак, что мы переступили темную межу в настание единения мира. Эта межа и прольется светом, озаряющим нас. Но тьма не может на нет исчезнуть, и будет тиранить. Провидением Божиим указывается путь истинный в будущее но мы еще глухи к зову тому и влачимся в неверии неверному. Плод нашего худого древа, которое мы взрастили, еще не перезрел на нем, чтобы упасть как грех, истлеть в земле невозвратно, не укоряя грешников, его взрастивших.
Дедушко Данило сидел в раздумье, положив пальцы рук на домотканую скатерть, разостланную на столе бабушкой Анисьей. Как бы что-то нащупывал в ее белизне и молчал, не находя в ней себе подсказа к слову. Это слово и заменяла сама скатерть, была свежей и прочной, и будет говорить потомкам о том, что не может быть изжито вечќное, коим бережется насущное. Андрей Семенович тоже выжидал, вслушиваясь в свой внутренний голос, идущий и к нему от того затылоглазого ясновидца, через его вот, Старика Соколова Якова Филипповича, Коммуниста во Христе. В его староверской бороде был уже как бы сам по себе вещий знак грядущего, и художник его разгадать. Повторил в себе его слова: "Плод нашего самим взращенного худого древа еще не дозрел до падения. Только перезрелое падает и становится прахом…" В появлении бывших кулаков-лишенцев в родных своих местах ему тоже
виделся особый знак начала изменения мира. "Вот и ниспослано нам семя света как бы исподтишка для разумения о себе". И вслух уже высќказал: "Человеку дана воля жить своим рассудком. Достойным и насылаются светлые видения, чтобы предохранять остальных от соблазна тьмы. Настоящего без огляда на прошлое и без предвидения будущего нет. Нынешнее — не настоящее, потому что "единое". Это знак стада, в стаде все навиду. И пословица такая вот есть: "На миру и смерть красна"… А Христос-то что сказал: "И в мир принес не мир, а меч…" Меч — это для неизреченной борьбы в себе с самим собой и с тьмой в себе же". Так толкуется это Святое изречение. Соблазны тьмы велики и люд, не защищенный истиной, к ним тянется. Дедушка, весь поглощенный в слух внимал и художнику, как и старику Соколову Якову Филипповичу. Они, поборники света, и тянутся в борении к этому истинному свету и они вот, Корины.
Яков Филиппович, будто что ему вдруг подсказалось, заключил разќговор-беседу своим высказом: "Россия-Матушка, нареченная Святой, ей, единой, и наделен путь богоявленный. Ныне она отуманилась под соблазном чужеродного и надо ей выправится. Маемся вот без храма Божьего. Храм — это сотворение небес. Он принимает Глас Вселенский в наставќлении человеков на благость. Подают вот лозунги: "К коммунизму идем!" А к какому вот?.. Коммунизм — это вера Христова, он в душе твоей должен возрастать в непорочности. Человеку дано крест свой нести, не отягчаясь грехом под защитой его. Грех — это ведь что: отход от своего пути, указанному тебе от роду. Нам бы вот одно ныне и знать: чего не делать. А мы ко всему лепимся, и больше к пустому. Чтобы страждущим сострадать — нет нас на то. А в сострадании наше спасение. Снаружи-то как видеть то, что внутри сокрыто. Доброта только доброќ те открывается и ей отзывается. Говорят вот и повторяют: "Земля и воля". Это значило бы: ты волен на своей земле и будь в чести на ней. Так выдумали другое: "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" А как им соединится, если они несоединимые и могут только бороться друг с другом. И надо бы взывать, чтобы не боролись, а жили во блаќгости каждый у себя по-своему.
Андрей Семенович как бы укрепил в себе утверждение высказом Старика Соколова Якова Филипповича, Коммуниста во Христе, что сигналы человечеству на его доброе напутствие подаются Вселенной, иномирами. И мы еще не можем услышать их, чтобы внять им. Бытие, означенное человекам, заќменяется бытом "Зрелого социализма"… И жди, когда скажут "Коммунизма…" А скажут обязательно. Вселенское их пространство сузилось до видимого перед собой "ига", верховодства "Первых", над вторыми и треќтьими, а последних над всем остальным людом. А вечность не терпит "ига". В природе все одинаково под Богом. Нет "лучших" или "худших". Все только "есть" как созданное Высшей силой разума. И надо уметь делать то, что этим разумом утверждено. Человек по природе не может быть "ни на что негодным"…"Не-годяи" должны изжиться. Но они не изживаются, а в соблазне приспосабливаются к "игу"…
Дедушка отозвался на то по-своему. "В России-матушке всякое легко приживается, и срамное и негодное. И прижившись — не уходит само по себе. Надо его изгонять. Но изгоняем-то мы то, что с тихим голосом, на срамное, а доброе. Это проще нам безгласным. И коли не видим у себя лада, то и тянемся к чужому. А признаться в неприлежности к своему делу воли не хватает и лень одолевает. Вот под "игом" чужоќго и тензи, перечить ему соблазненный гордец не решится, хотя "негодность" свою и сознает. Городские гости принесли вот такую прискаќзку: "Если хочешь рассмешить Господа Бога, расскажи ему о своих планах светлого будущего". И рассказывают, но вот смеха Господня не чуют.
Равнодушно-беззаботным как оставаться при таких думах-рассуждениќях. Но и в уныние впадать великий грех. Вот и надо тужиться и разуќметь, что Богу угодно, и что тебе полезно. При раздорах кому польза, разве лукавому.
Дмитрий Данилович пересказал эту беседу Старика Соколова Якова Филипповича, дедушки и художника, Андрея Семеновича, вызванную появлением у них в Мохове мельников Ворониных. И как-то неожиданно и для себя вымолвил, что говорилось-то не столько о себе самих, а о всей России. Началось все в ней везде по одинаковому — повсеместным разором, с разрушения, с мечтой о потом… И вот подходит вреќмя строится заново как после пожара, и ни кому-нибудь, а самим поќгорельцам. И каждому по-своему. А где умение, оно растеряно, уплыќло бревном в половодье. И нынешнее наше житье-бытье названо достижеќнием. И объявлено, что уже "основного" достигли "зрелого"… Вроде о фрукте поведали, пора срывать и есть. Мужик и верит всему, но и всему же по-своему противится терпением. В этом и беда, что терпением, но в то же время и спасение. Как не терпеть, коли нетерпеливых каќрают. Прорицатель, явленный Старику Соколову, в ту пору бойцу осоќбого отряда Красной Армии, предрек, что сулено для всех нас. На свет его был потушен темными силами. Но передал нам вот, Кориным, завет во грядущее беречь свой землю. Вот уже и есть Данилово поле на очищенќной от скверны святой земле старца молельника.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРЕТЬЕ
От Анны Савельевны Кориной.
МУКИ БЕЗ УТРАТЫ ВЕРЫ В СЕБЯ
Предварительное слово самой Светланы. Когда я прослушала с диктофонной пленки все то, что мне поведала Анна Савельевна о дедушке Даниле и о самой себе, мной безотчетно овладело такое чувство, будто мы обе с ней вошли в этот Коринский дом как нареченные невесты. Ровно и не могло случиться с нами иноќго. И дедушку Данила приняли мы с одинаковым духовным родством. Только Анна Савельевна успела пожить в доме при нем самом и я узнала его через непринужденные рассказы о его жизни. Он был избранником, ниспосланным в деревеньку Мохово по воле небесных сил, чтобы держать в Правде деревенский мир. Память о дедушке Даниле Игнатьиче живет в каждой вещи дома его, и всего вокруг него. Улиќца деревенская, река с камнем Шадровиком на берегу Шелекши, поќля и лес окрест, все это остается таким для меня, каким было и при нем самом. Он и глядит теперь всем этим на нас, как глядели на неќго самого прежние Корины. Образ его запечатлен Андреем Семеновичем, моховским художником. Это образ Святого. С этого иконного портрета его и исходят к нам живые мысли дедушки. Анна Савельевна, глядя на портрет, доузнавала в дедушке то, что затуманивалось вседневными заботами при нем самом. Мне тоже открывалось в этом портрете все такое, что не могло заметиться в человеке, когда он рядом с тобой. А тут ты как бы отходишь от обременяющего его самого и тебя быта и переходишь, и вселяешься в мир необъятной Вселенной. И видится уже не тленная повседневность, а неизреченная изначальность, от коей человек отошел под гнетом греховных соблазнов. И тебе открывается, что ты явлен в этот земной ковчег для досотворения самого себя в истинной свободе. Дедушка страдал и был в скорби, силясь уберечь всех будущих Кориных от чего-то более тяжкого, от того, что и сегодня угнетает нас и угнетало его самого. Сам он всесильно соблюдал заветы предков своих, посланных судьбой. Корины, их мир — это живительный островок в огреховленном житейском океане. Они — корни, коим и надлежит держать и беречь нрав, усмотренный Началом.
