Кондор ещё раз взглянул с немалой душевной дрожью на своих будущих спутников. Маркус отвернулся, а Берелли прикрыл лицо дырявой рукой, от него отчётливо распространялся запах гниения.

Каков он будет, этот новый мир? Как он пойдёт к людям с двумя разлагающимися мертвецами?!

— И это ещё не всё, — проронила Эдна после недолгого молчания, неотрывно глядя в Камень. — Ты тоже понесёшь на себе печать отверженности. Ты останешься таким, какой сейчас есть — весь в плесени. Она проросла в твою кожу.

Кондор спохватился. Он уже забыл о своей идиотской выходке. Кожа не оттиралась, ничто не лишало её этого мертвенного сияния. Он застонал и упрятал в голубые руки своё голубое лицо.

— Ты всё ещё цепляешься за свои иллюзии. Внешний вид мало что значит. Только у молодых герои непременно прекрасны. Оставим им это. Ты ведь не знаешь, что значит быть отщепенцем, как Маркус. И там, и тут. Среди додонов и среди людей. Ты готов разом выложиться и стать героем? А если медленно, капля за каплей отдавать свои силы и свою жизнь, при том даже не видеть благодарности? Это можно сделать только, если любишь. Тебе придётся полюбить их, Мариуш. Это не достигается усилием воли, для этого нужен долгий путь. Для этого я и отправляю тебя в неведомое. Но, в конце ждёт награда. Ты бездетен, Мариуш, как и я. Вот эти двое — твои дети. Полюби их, Мариуш. Это твои товарищи, просто с ними случилась беда.

Кондор взглянул на мёртвых и снова застонал. По сравнению с тем, что его ожидает, сияющая перламутровым светом кожа показалась ему сущим пустяком. Ведомые съёжились под этим взглядом и попятились подальше, в тень.

— Отгоняешь их? — с грустью спросила Эдна. — Как тогда ты выдержишь ещё одно известие?

Кондор даже не нашёл сил спросить. Он только поднял на неё свои глаза.

— Ты ни на минуту не сможешь оставить их. Они будут тянуть из тебя силы для движения.

— Какова альтернатива? — хрипло спросил он.

— Очень проста. Сиди и жди здесь, пока не умрёшь. Пути назад отсюда нет. Но, я вижу, что ты нужен в этом новом мире. Ты и твои спутники. Иначе студенты не вернутся.

— Неужели у тебя нет ни слова ободрения? — Кондор просил о снисхождении впервые в жизни.

— Я верю в тебя, Мариуш. Я знаю, ты очень сильный человек и ты справишься. Иначе я бы тебя не просила и не стала бы Лгуннат.

Шесть фигур застыли в неподвижности в большой пещере, которая вообще не была в пределах земного мира. Четверо у Камня. И двое у стены.

***

В тёмной песчаной норе, в тесном пространстве, почти под самым потолком из камня вдруг ожил фонарик. Он собирался с силёнками, тужился, тужился и выдавил из себя слабенький светишко. Неяркое, мутное свечение вырвало из тьмы крысиную ловушку. А в ней две мятые пустые пластиковые бутылки и маленькая каменная бутылочка. Медленно ползли песчинки. И больше там не было ничего. Совсем ничего.

"Я не нужен", — подумал фонарик и заснул.

— Ты видишь свет?!

— Я вижу свет!

— Я не могу поверить… Это мой сон. Джед, это же мой сон! Я узнал его! Смотри, вон там, на горизонте, волшебный дворец! Мой волшебный дворец!

— Выходит, мы оказались в твоём сне вдвоём?! Я же сказал, что хотел видеть твой дворец! А что будет с нами дальше?

— Не надо, Джед. Ты же знаешь, на самом деле мы умираем, засыпанные в каменной норе. А этот сон — прощальный дар шаарии. Пойдём наружу.

И они, взявшись для верности за руки, вышли из пещеры, весь пол которой был красиво выложен мелкой узорчатой плиткой, а стены оставались естественно нетронутыми.

Пещера была верхушкой невысокого каменного плато, и товарищи оказались на плоской, ровной площадке, тоже украшенной разноцветной плиткой — та играла и переливалась цветами в лучах солнца. Зёв пещеры смотрел на восток, если судить по полуденному солнцу. А вокруг расстилалась совершенно неземная панорама.

— Да, я видел это в своём сне! — зачарованно проговорил Вилли. — Но не отсюда, а снизу. Я плавал по траве, как по волнам.

С небольшой высоты травяное море выглядело сказкой. Бледно-зелёные, знойно-золотые и светло-пурпурные травы волновались, как морские волны. Сладкий ветер нежно пел, залетая в глубину покинутой пещеры.

— Что это, смотри?! — воскликнул Джед, указывая рукой на северо-запад.

Там исходил томным сиянием белокаменный город с высокими шпилями башен и куполами. Пульсировала мягким светом невесомая арка входа. Чудесное видение жемчужиной утопало в пышных волнах растительности.

— Джед, это же Стамуэн! — в совершенном потрясении ответил Вилли.

Да, это был он. Только не старая развалина среди песчанно-каменного пустыря, а молодой и прекрасный город на сказочно зелёном и живом холме.

Высокие, с затейливыми зубцами стены. А внутри… Внутри были чудные дома, похожие на разнообразные дворцы. Стамуэн светился, словно бесценная игрушка. И был он окружён со всех сторон рощицами, садами, лужайками, озёрами, подёрнутыми невесомой дымкой, и невероятно прекрасными.

От горы, на которой стояли друзья, до тех чудесных садов шли небольшие холмы, покрытые растительностью, долины, блистали под солнцем речки и ручьи. Кружили удивительные бабочки и огромные стрекозы всех цветов. Ещё дальше, среди лугов паслись стада животных, которых трудно разглядеть, так далеко они от смотрящих. Куда ни глянь, всё было так чудесно, восхитительно! Воздух так свеж, так сладок!

— Это сон… — очарованно проговорил Фальконе. — Что было дальше в твоём сне?

— Я купался в травах, потом выходил на открытое пространство и смотрел на плавающий в облаках дворец. И больше ничего. Стамуэна я не видел в своём сне.

— Раз мы не просыпаемся, давай попробуем отправиться вниз. Мне так хочется хоть во сне потрогать живую зелень!

С горы, как оказалось, вела лесенка, тоже выложенная мозаикой — место было явно обжитое. Товарищи легко прыгали по ступенькам, стремясь скорее очутиться среди разнообразия живой природы. Они сошли с горы и влились в потоки трав.

"Всё как во сне", — очарованно подумал Вилли.

Они остановились, распахнули руки и вдохнули в себя не только воздух, но всё пространство, и засмеялись. Вилли никогда не видел на обычно бесстрастном лице Фальконе такой светлой улыбки. Потом пошли по несминаемой траве. Тут же с куста, украшенного неизвестными цветами, вспорхнула стая птичек. Крошечные, с ноготок, мерцающие пурпуром и золотом с лазурью, они защебетали, как колокольчики, и залетали, словно маленькие молнии, вокруг идущих. И так же неожиданно исчезли.

Вилли с Джедом шли к ручью, который угадывался по звуку струй — по журчанию воды, бегущей среди зелёных и обильно украшенных цветами берегов. Вода была такой прозрачной, что они поначалу опасались нарушить её покой. Но, всё же решились и со смехом погрузили в поток свои лица, чтобы смыть пыль песков.

А потом легли на бережке, на тёплой и душистой траве, среди множества парящих над травами маленьких цветов, глядя на стаю птиц, кружащих над долиной. В облаке невиданно прекрасных бабочек, чьи крылья поднимали ветер.

— Мы спим во сне, — пробормотал Фальконе, засыпая.

"Это наш последний сон", — безмолвно ответил Вилли и провалился в нежное душистое тепло.

***

День клонился к закату, когда они открыли глаза. Всё вокруг позолотилось предвечерним светом. Путники почувствовали страшный голод.

— Валентай, давай попробуем добраться до города, — предложил Фальконе.

Они вскочили, перебудив всех птичек и бабочек, которые прикорнули на них поспать.

Идти было легко. Вскоре отыскалась и тропинка, затейливо украшенная мозаикой из ромбиков: сердолик, нефрит, розовый кварц и малахит. Но, совсем узкая — как раз на одного! Два путешественника шли друг за дружкой — мимо небольших прудов, озерец, водопадов. И вот приблизились к садам, что окружают Стамуэн.