Вышел старичок и тихо прошелестел над нею непонятными словами, словно листьями. Умирающая только покачала головой — ей было нечего ответить. Её жгла лихорадка. Тропические черви завелись в глубоких ранах. Она кончалась. Дайте ей немного отдыха, и она будет благодарна.

Умирающую поволокли куда-то на циновках. Она видела склоняющуюся над нею смерть, но отгоняла её неверными руками, шептала ей проклятия, угрожала, просила, билась. Смерть сдалась и отошла.

Аманда вынырнула из предсмертного кошмара, как утопающий выныривает, оторвавшись от ужасной хватки подводных трав. И осталась жить.

Медленно поднималась она. И так же медленно вникала в странные верования своих спасителей. Они верили, что их страна не здесь. Они пришельцы тут. И нисколько не дорожили жизнью. Тем более странно, что они так бережно спасли её от смерти. Они не знают, где их страна. Их образ не настоящий. У них нет слова "я", только "мы". Они не знают, кто они такие. У них нет вождей, только лекари. Они не воюют. Их не найдёт никто, пока они не пожелают. У них нет смерти, только исчезновение и перевоплощение.

Всё это слушала Аманда в дремоте и слабости, лёжа на циновке в дупле громадного баньяна. Кто знает, может, и увидит она однажды настоящий облик своих друзей. Может, и они её узнают. Всё может быть.

Они простились легко. И обновлённая Аманда побежала дальше с бережно сохранённым ей мечом за спиной. Возвращение к жизни было, как песня, как неожиданная встреча с дорогим ей человеком, давно и навеки утерянным. Она видела мир новыми глазами, сквозь подаренную ей жизнь. Мир не был прежним.

Вернувшись на пепелище своей деревни, разорённой Алгивуром, она искала следы пропавших подруг. Кто-то должен выжить.

— Я больше не Урания. Я обесчещена.

Такие слова она услышала от истощённой и потерявшей человеческий образ женщины, найденной в зарослях у реки. Урания жила под гниющим комлем рухнувшего дерева, питалась речными устрицами и улитками. Поникшая, скрытая под массой грязных, спутанных волос, фигура. Её грызли паразиты.

Аманда молча стояла рядом. Что можно сказать, чем утешить? Что предложить как смысл жизни? Ей самой несказанно повезло, она попала к друзьям.

Впервые Аманда столкнулась с неразрешимой проблемой.

— Оставь меня, — сказала Урания. — Мне всего достаточно.

Она ушла, пристыженная. Какие подвиги, какие амазонки?! Просто испуганная женщина в лесу.

— Аманда! Я не верю! Ты?! — так её встретила Кротона, юная амазонка, недавно вышедшая из подросткового возраста.

— Я, Кротона! — обрадовалась ей Аманда, встретив девушку на лесной тропе.

— Ой, Аманда, я так счастлива!

— Ты?! — Аманда отшатнулась, не зная, что подумать.

— Да! Я замужем!

— За кем же?! — почуяв скверное, спросила её амазонка.

— За Фрозенаром, воином Алгивура!

Так и думала.

— И много там наших? — осторожно узнала Аманда.

— Ещё шестнадцать! — щебетала Кротона. — Две сотни продали в рабство, а с десяток пока ещё не поймали.

— А такие есть? — Аманда встрепенулась.

— Есть! — Кротона поморщила свой милый носик. — Иди к нам, Аманда!

— Спасибо, девочка. Повременю пока.

"Алгивур, я должна тебе отомстить, чтобы иметь право жить!"

Она скрывалась под листвой днём и рыскала ночью, как хищник.

"Не знаю, где. Не знаю, как. Не знаю, с кем. Но, мы будем. Мы будем, слышишь, Алгивур?!"

— Арсения, ты тоже обесчещена?

— Ещё как, Аманда.

— Как будешь жить?

— Местью. Я ненавижу их.

Сенория, Озаннис, Эомерия.

— Где ты была, Аманда? Неплохо выглядишь.

В чём виновата она? В том, что не сломилась, не сдалась?

— Мне повезло. — словно сознаётся в преступлении.

Кивают головами, рады за неё. Нет, правда рады.

— Вот что, амазонки! Не перебивайте! Сказала — амазонки, значит — амазонки! Я вижу, вы не умерли, страдалицы лесные. И столько дней, прошедших после боя, что-то ели, где-то спали! И только всё затем, чтобы бросить мне укоризну? Что? Нет? Тогда пожаловаться горько на скотство мужиков. Ага, я вижу, попала в точку! Вот она, судьба-злодейка! Вот теперь я перед вами и ваши горькие слова все выслушала. Есть у вас ещё что-то, что забыли? Поскребите по донышку души. Или у вас неиссякаемые источники скорбей? Если я уйду сейчас, вы, очевидно, начнёте с подробностями обсуждать своё несчастье. Или возвышенно молчать. Или даже поплачете друг у друга на плече.

Тут, прервав речи, Аманда грохнулась, крепко получив по скуле от Эомерии.

— Ба, с такой-то силой да реветь в кустах?! — удивилась она, убедившись, что челюсть не сломана. — Я, раненая, убила трёх мужиков, когда бежала к реке. А ты тут одна, меня здоровую свалила. Простите, девочки, вы дуры. Как хотите, а мы с Арсенией не собираемся валяться да стонать!

Так собирала она по всем углам разбитое и деморализованное войско. То хорошо, что сторонницы Мелиситы оказались в любимых жёнах у воинов Алгивура. Или в счастливых невольницах — какая разница?!

Те, что нашлись, досыта нахлебались скорбей и одиночества. Аманда своими едкими насмешками их разозлила. И пробудилось желание что-то предпринять. Ещё не нашёлся смысл, но что-то было.

— Ну, дева-воительница, что предложишь? Построить домики на пепелище? Или огородить ещё местечко?

Аманда задумалась и медленно заговорила:

— Там, где я была, у тихого народца лесного, долго провалялась я в лихорадке. И плохо помню, что думалось мне тогда. Только чудилось мне, виделось сквозь горячку, что живу я в городе. Каменный весь, вырезанный прямо в скале город. Дома, как гнёзда в высоченной горе. Входы, похожие на окна. Может, это навеяно той песней, что пела лекарка? Но я подумала: вот неприступное жилище. Пусть это только сон, но жить в таких хибарках, как у нас — точно глупость. Найти или построить — какая разница! Но это цель. У вас ещё будут дочери и для них нужно найти достойное жильё.

Все призадумались.

— Мне всё равно, куда идти, — сказала Арсения. — Всё, что угодно, только не сидеть тут.

И они ушли вдесятером, ничего с собой не собирая, поскольку нечего было им собирать. Десять человек от полутора тысяч амазонок.

***

Аманда была права — с ней только лучшие. Лучшие из лучших. Другие просто бы не выжили. Больше ни слова жалобы, ни вздоха, ни слезы. Недостойно воительниц испытывать унижение. Они выше этого.

— Нам нужны кони, — это говорит Эссеба.

Конечно нужны. Что за амазонки без коней?! Всего два способа: быстрый бой и бегство, поскольку их слишком мало. Или выжечь всё селение и хорошая пожива.

Амазонки уже не те, они молчат. Снова вернулись видения: кричат дети, горят дома, распяты в смерти тела.

— Нам нужны только кони, мы не убийцы.

Так и поступили: ограбили и скрылись в чащах. Такая жизнь: или ты, или тебя. Лишнего не взяли, зря не убивали.

"Месть, Арсения? А если просто жизнь?"

"Не проси, я не готова."

До Аманды лишь теперь дошло: искалеченной душе мало просто жизни. А ей нечего и предложить. Она среди них, как девочка среди баб-разведёнок. Наивный, хотя и мужественный ребёнок.

Аманда смотрит и почти жалеет, что спаслась. Может, тогда она нашла бы для них слова. Или даже не слова, одно молчание.

Она сидит одна. Темно уже, все устали и спят. Аманда смотрит на воду, тихо текущую у самых ног. Камень тёпл, всё тихо. Можно побыть собой.

Подошла неслышно Арсения и села рядом.

— Зря не спишь. Бьёшься больше всех. Думаешь, не вижу?