— А капитан Рыков-то откуда опять взялся?! — воскликнул Обиходов.

— Это уже всецело благодаря вам, Георгий, — ответил Дудкин. — Вашей «Небесной милицией» вы прославили капитана Рыкова на весь свет. Образ получился как раз такой, какой нужно. В меру мистический и в то же время очень живой. Вот я и решил его использовать в своих занятиях. Мне показалось, что я имею на это право, я ведь тоже в какой-то мере участвовал в его создании. Надеюсь, вы не в претензии, Георгий?

— Какие претензии! — сказал Обиходов. — Наоборот, всегда рад помочь. Мне только не очень понятно, каким образом вы как капитан Рыков, находясь здесь, и занимаясь тем, чем вы тут занимаетесь, могли срывать какие-то сделки в Москве.

Дудкин развел руками с видом усталого волшебника.

— Конечно же, я понятия не имею, о каких сделках речь. Скорее всего, это сделал один из моих бывших клиентов. После занятий в моем центре у него произошла переоценка ценностей, и должно быть эти сделки не соответствовали его новым жизненным принципам. На подсознательном уровне об этом ему сообщил капитан Рыков, то есть его собственная совесть, принявшая мой облик.

— Потрясающе! — Обиходов откинулся на стуле и засмеялся. Он снова видел перед собой старого доброго эксперта, милого безумца, и едва сдерживался, чтобы не хлопнуть его по плечу или не стиснуть в объятиях, но нельзя, фамильярности эксперт и в прежние времена не любил. — Как все оказывается просто! Вам, уважаемый Теодор Леопольдович, с вашими возможностями нужно не в Камарге сидеть. Пора уже на государственный уровень выходить.

— Вы, кажется, опять иронизируете, Георгий, — произнес слегка покрасневший Дудкин. — А напрасно. Кто знает, может, наступит и такое время. После всего, что со мной произошло за последние годы, я твердо понял одну вещь — в жизни нет ничего невозможного.

— Это точно! — согласился Обиходов.

— Как видите, я открыл перед вами все карты, — сказал Дудкин. — Надеюсь, вы сможете убедить ваших знакомых, что я не бизнесмен, а ученый. Ученый не может мешать ничьим деловым интересам, у него есть только один интерес — постижение истины. Если у них еще останутся вопросы, пусть приезжают сюда, я им все покажу и расскажу, я буду разговаривать с ними открыто. Вы ведь знаете, Григорий, я умею разговаривать с такими людьми.

— Да, это я помню, — кивнул Обиходов.

— Ну, вот и хорошо! — сказал Дудкин. — Надеюсь, что смог удовлетворить ваше любопытство. Когда увидите сегодняшнюю эвокацию, поймете меня еще лучше.

— А что такое Соляная башня? — спросил неожиданно Левандовский.

— Соляная башня? — удивленно повторил Дудкин. — Понятия не имею. Соляной столп знаю. Это из Библии. А вот башня… — Дудкин помедлил. — Нет, — решительно сказал он, — не знаю. А почему вы спрашиваете?

— Да, так, — неопределенно махнул рукой Левандовский. — Слышал, что здесь есть такая.

— Ах, вы в этом смысле! — воскликнул Дудкин. — Соляная башня! Ну, конечно же! Это местная достопримечательность. Где-то там, в степях. Туда туристов возят. Я ее, признаться, в глаза не видел. Вы у Анечки завтра спросите. Она вам точнее скажет.

— Хорошо, спасибо, — сказал Левандовский.

— Ну-с, приятно было поговорить, — Дудкин бросил на стол свою салфетку. — Вам еще предстоит десерт и кофе, а я с вашего позволения, откланяюсь. Есть еще кое-какие дела. Значит, увидимся на эвокации. Начало ровно в одиннадцать, но прийти лучше минут за пятнадцать. Приятного вечера. О, чуть не забыл! — Дудкин достал из внутреннего кармана пиджака два конверта. — Это ваши пригласительные. Без них не пустят. И прошу не опаздывать. До встречи!

Дудкин бодро встал из-за стола, надел шляпу и вышел из освещенного ресторана в темноту, где уже начинали просыпаться цикады.

— Ну что, миссия выполнена, — сказал Обиходов, проводив Дудкина взглядом. — Можешь докладывать своему начальству. Господин эксперт в своем репертуаре, бодр, полон идей и абсолютно безвреден. Что скажешь? — он повернулся к Левандовскому.

Тот сидел с таким выражением лица, словно у него болел зуб.

— Да что с тобой происходит, в конце концов?! — воскликнул Обиходов.

Левандовский молча достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги и протянул Обиходову. Обиходов развернул его и прочел написанную от руки короткую фразу: «Завтра в 20:00 у Соляной башни. К.Р.».

— И что это значит? — спросил Обиходов.

— Я не знаю, — ответил Левандовский.

— «К.Р.» — уж не капитан ли это наш Рыков? — Обиходов усмехнулся. — Откуда у тебя эта бумажка?

Левандовский смотрел прямо перед собой невидящими глазами.

— Сегодня днем, — начал он, — когда мы ехали с Жан-Люком к вам, за нами следом ехала машина. Такая черная, кажется, «рено». В ней сидел один человек. Невысокий мужчина средних лет. Лица я не разглядел. Он следил за мной. Когда мы заезжали на заправку, он тоже заехал туда же. Я специально попросил Жан-Люка остановиться около рынка, чтобы проверить. Мужчина тоже остановился. Я вышел из машины и он вышел из машины. Я пошел по рынку и он пошел. Потом ко мне подбежал маленький мальчик, цыганенок или арабчонок, и протянул эту записку. После этого мужчина исчез.

— А ты спрятался за волноломом…

— Я боюсь, Жорж! — у Левандовского задрожали губы.

— Кого?

— Его, капитана Рыкова.

Обиходов вздохнул и покачал головой:

— Капитан Рыков мертв. Его посмертное воплощение мы только что видели. Оно пожелало нам приятного вечера и было настроено совсем не кровожадно.

— Ты не понимаешь, — Левандовский оглянулся по сторонам и понизил голос. — Этот Дудкин здесь совсем не при чем. Есть другой капитан Рыков. Я знаю. Теперь я точно знаю, что есть. Это началось незадолго до нашего отъезда сюда. Я почувствовал, что за мною кто-то следит. Повсюду, куда бы я не направлялся.

— Так, может быть, это Семашко, или кто-то из его людей?

— Нет, это совсем другое. Я чувствую… — Левандовский сделал беспомощный жест рукой, пытаясь подобрать нужное слово, — я чувствую присутствие какой-то силы, огромной, непонятной. Этому есть только одно объяснение.

— Какое же?

— Я — слабое звено, — Левандовский произнес это таким тоном будто делал страшное признание.

— Слабое звено, — повторил Обиходов. — Что ж, это, наверное, многое объясняет. Кажется, есть такая телепередача.

Левандовский продолжил, не заметив иронии:

— Я завис в пограничной зоне, между добром и злом. Я еще не преступник, но и честным человеком меня не назовешь. Так сложились обстоятельства. Обстоятельства… — Левандовский смолк, словно задумавшись о чем-то своем.

— Не совсем понимаю, — признался Обиходов.

— Кто видел капитана Рыкова после того, как его убили? — спросил Левандовский и сам же ответил. — Василий. Ты еще рассказывал про этого парнишку, Николая, который приходил к тебе в редакцию. А кто они, эти люди, Василий и Николай? Они такие же, как я. Зависшие между добром и злом. Хорошие люди, которые в силу разных обстоятельств и может быть слабости характера, вынуждены были заниматься дурными делами. Им нужен был капитан Рыков, чтобы вытащить их обратно, на сторону добра.

— Капитан Рыков тебе снится? — осторожно спросил Обиходов.

— Нет, — покачал головой Левандовский. — В последнее время я не вижу снов и вообще, почти не сплю. Но, наверное, спать и необязательно. Наверное, он действует не только в снах. Мы же ничего о нем не знаем.

— Тогда тем более не понятно, чего ты нервничаешь, — сказал Обиходов. — Капитан Рыков сам идет тебе на встречу. Информацию получишь из самых что ни на есть первых рук. Семашко с Арчилом будут просто счастливы.

— Причем здесь Семашко с Арчилом! — воскликнул Левандовский. — Это нужно мне. Я сам хочу разобраться.

Хорошо, хорошо! — успокоил его Обиходов. — Завтра мы с тобой съездим на эту Соляную башню, только узнаем, где она находится.