Обернувшись к ошеломленным тем, что они только что увидели — Силену и Крису, позвал их за собой и первым шагнул в проход.

— Это же… Лэнс?! — выдавил старик и поспешил в портал. Дракона уговаривать не пришлось, он уже шел следом, легонько повиливая хвостом.

Не открывая глаз и не приходя в сознание, оставаясь по ту сторону от окружающего мира, Лура все-таки почувствовала себя в безопасности, дома. Несмотря на недуг, ее окружало тепло родных стен. И хотя она не могла видеть встревоженных взглядов и слышать печальных вздохов, но ощущала заботу и наслаждалась любовью родных.

После дня рождения, когда Луре исполнилось пятнадцать, нужно было пройти обучение в гимназии. Куда её и проводил Зор, объясняя по пути, как следует там себя вести. Но она пропустила его нравоучения мимо ушей, о чем потом пожалела и не раз.

Серое высокое здание гимназии, окружал роскошный сад. Фруктовые деревья всех видов были собраны тут. Они буквально ломились под тяжестью плодов до земли, частично сбрасывали их под ноги. Видимо, садовник не успевал их собирать. Лура наклонилась и подняла несколько румяных яблок, затем сунула их в руки деду. На протест Зора, ответила:

— Соу от меня передашь.

— Ну, если Соу, то ладно, — проворчал он, пряча гостинец в заплечный мешок.

В гимназии Луре не понравилось с первых минут пребывания. Девчонка была всегда свободолюбивой и какие-либо запреты, если и возникали в её жизни, то она всегда находила способ их обойти.

Тут же сплошные правила, где главное слово — "нельзя". Учителя изо дня в день пытались вдолбить воспитанницам: "Девушка из порядочной семьи должна блюсти чистоту и смирение. Жена — это подруга для супруга, а не склочница. Посему надлежит держать себя в узде и никогда не перечить мужу, даже если он не прав"… От подобного рода нравоучений, Луре было поначалу смешно, поскольку они никак не укладывались в то, что она видела вокруг. Эти постулаты праведности — не шли ни в какое сравнение с тем, что преподносила жизнь. Если все время ходить с потупленными долу глазками, кивать и соглашаться, как марионетка, со всем, что делает муж. Да от такой жены, он сбежит на следующий же день после свадьбы.

Но, когда девушка попыталась озвучить свои сомнения, ее самым бесцеремонным образом вывели из классной комнаты и заперли до вечера в какой-то клетушке, при этом забыв накормить обедом. Вот тут уж было не до смеха. Лура лупила кулаками в дверь и кричала о несправедливости, до тех пор, пока не отбила руки и не сорвала голос. Такое обращение девушке не понравилось, но никто её не просил вмешиваться в воспитательный процесс гимназии, а тем более ставить его под сомнение. Лура решила держать язык за зубами, но у нее это не всегда получалось. Раз за разом вместо обучения, девчонка получала наказания. За три месяца такой жизни — гимназия опротивела ей. И все же не это стало поводом для побега, а случайно подслушанный разговор. Лура шла в библиотеку и проходила мимо кабинета директора, когда её привлек разговор, доносившийся из приоткрытой двери.

— Ох уж эта Лура, господин директор! Спасу нет от этой своенравной девчонки. Все она подвергает сомнению и поднимает на смех учителей и воспитателей на каждом занятии. Никакие наказания не действуют на эту баламутку! — распекала её главная воспитательница.

— Мда, но что вы хотите от безродной девушки. И хотя она под покровительством самой госпожи Эн, все-таки без родительского участия, должного воспитания не достичь.

— Да-да, господин директор! Вы правы. Без родителей — вырос настоящий волчонок и как ей дальше жить, ума не приложу. Впрочем, это не наше дело…

Дальше она не стала слушать, убежала к себе в комнату и заперлась изнутри.

"Я и безродная? Неужели дед и мама — чужие люди? Кто же я тогда? Чья? Нет, этого не может быть! Надо всё выяснить самой" — мысли лихорадочно путались в её голове, наскакивали друг на друга, сбивались в кучу.

Девушка осторожно выглянула в коридор. Он был пуст. Лура сняла сандалии, переоделась в обычное платье, форму повесила в шкаф и потихонечку, выскочила в коридор. На цыпочках, прижимаясь к стене и прислушиваясь к шагам, пробежала мимо классной комнаты, столовой и лечебного кабинета, затем проползла на коленках под тумбой дежурного воспитателя и вылетела во двор. А там побежала по саду с такой скоростью, что только пятки сверкали.

Перевела дух, когда оказалась за стенами гимназии. Потом скрылась среди пушистых кустарников, попала в объятья леса.

— Свобода! — закричала она во все горло, и сама себе не поверила. Надолго ли? Что она скажет правительнице? Как вообще сказать ей о том, что узнала? А если это ложь?

Луре очень не хотелось обижать Эн. Кто еще мог быть такой заботливой и нежной, требовательной и балующий её, как не родная мама? Кто?

Шлепая босиком по лужам и принимая небесный душ, через день пути, девчонка поняла, что простудилась. Убегая, она и не подумала захватить с собой плащ и калоши.

— До таверны еще сутки пути, а домой еще дольше. Что же делать? — рассуждала Лура, сглатывая слезы. Упасть здесь, в лесу, от горячки — было самоубийством. Никто не знал, что она сбежала. Скорее всего — никто. Вряд ли в гимназии хоть кто-то обеспокоился её исчезновением, а сообщить родным она не могла.

— Ками! Ками!!! — закричала Лура что было сил, — Где же ты?

Девчонка присела на корточки возле раскидистого дерева, её знобило, сознание уплывало, но она ловила его из последних сил и еле удерживала возле себя.

Сквозь пелену дождя вдруг показались острые ушки и мокрая кошачья мордашка.

— Ками, — тихо позвала Лура.

Кошка в один прыжок оказалась рядом:

— Лура? Как ты здесь оказалась?

— Долго рассказывать. Ты можешь отвезти меня домой?

Рысь пристально всмотрелась в девчонку:

— Ты больна? Сама можешь идти?

Лура встала, в голове зашумело, дрожь усилилась.

Ками качнула головой:

— Стой на месте! Я сейчас вернусь! — и исчезла среди мокрой листвы.

Лура словно сквозь сон увидела приближающегося Генри, и тут силы оставили её насовсем.

Эн все еще не могла прогнать унылое настроение. Это благодаря ему, вот уже несколько суток, не переставая, плакало небо. Правительница почти не вмешивалась в природные условия Межвременья, лишь иногда вызывала чуть замешкавшийся и застрявший где-то по пути дождь, или, наоборот, звала солнышко. А тут… и хотела бы прекратить обрушившуюся на её мир сырость, но не находила в себе душевных сил, чтобы хоть что-то делать. Её переживания, воспоминания, которые женщина хранила на сердце много лет, внезапно выплыли из тайника души, и теперь она не справлялась с собой.

Сегодня она встала рано, поскольку лежать в постели без сна было бессмысленно. Легкий аромат её любимого чая еще не выветрился из комнаты, когда за ней пришли.

В дверь осторожно постучали:

— Да, — ответила она на звук. Эн отдыхала в уютном кресле, пыталась вернуть себе душевный покой, прикрыла глаза, погружаясь в свои чувства.

— Госпожа! — голос слуги показался взволнованным. Женщина открыла глаза. Так и есть, мужчина обеспокоенно смотрел на нее, нервно сминая складки длинного плаща.

— Что случилось? — повела она плечами, поднимаясь с кресла и сбрасывая теплый плед с озябших ног. Он смутился под её взглядом и нерешительно произнес:

— Вас ждут в зале, там… Лура, — брови женщины недоверчиво приподнялись.

— Лура? Но…

— Она, кажется… больна.

Последнее слово слуги долетело до Эн уже на лестнице. Женщина бросилась из комнаты вниз, даже не захватив серебристый тонкий плащ, который скрывал госпожу от посторонних глаз. Её девочка, Лура, не могла появиться здесь без особой на то причины.