Осторожно подвигается шлюпка к освещённой горящим пароходом части того, что было когда-то набережной Сен-Пьера.

Но куда же девались доки, магазины, пристани, склады? Кругом — одни развалины, посреди которых то и дело вскидываются догорающие языки огня.

И в этом фантастическом освещении команда шлюпки считает десятки, сотни, тысячи трупов, разбросанных повсюду.

— Назад! — кричит лейтенант хриплым голосом.

Он не сдерживает слез. Но их никто не замечает. Все матросы плачут, как дети, как и их командир. Они видят, что нет ничего живого на этом мёртвом берегу. Нет и быть не может. В этом охваченном огнем пространстве не может дышать ни одно живое существо.

Команда шлюпки чувствует это по себе, начиная задыхаться в насыщенном дымом раскалённом воздухе, как в только что вытопленной, полной угара, печке.

— Назад! — повторил молодой офицер задыхающимся голосом. Шлюпка медленно удаляется от мёртвого берега…

— Сто тысяч мёртвых! — с отчаянием повторяет лейтенант Андре. — Сто тысяч трупов! Целый город! О, Господи, Господи, тяжка карающая десница Твоя!

На набережной Порт-де-Франса толпится всё население. Мужчины, женщины и дети, богатые и бедные, знатные и нищие, — всех сравняло общее беспокойство, общий страх. Все с одинаковым нетерпением ждут известий из Сен-Пьера.

Прошло уже шесть часов с тех пор, как «Сюше» ушёл в море. Он мог бы вернуться через четыре — много пять часов. Волнение и тоска публики неудержимо растёт с каждой пролетающей минутой. Половина седьмого — три четверти — семь. «Сюше» всё нет…

Нет и известий из Сен-Пьера. Ежедневно оттуда приходило десятка по три судов, — от громадных пароходов англо-американских трансатлантических компаний, до простых рыбачьих шхун, развозящих небольшие грузы между прибрежными городами.

Сегодня же ни единого паруса не видно на горизонте. Море точно вымерло. Даже с других островов нет известий. Подводные телеграфные кабели оборваны, телефоны не действуют. Неужели Порт-де-Франс отрезан от всего мира, подобно Сен-Пьеру? Страх и волнение достигает лихорадочного напряжения в громадной толпе, где каждый заражает других своим личным страхом, и сам заражается всеобщим волнением.

Наконец, когда солнце уже склоняется к западу, вдали показывается тёмная громада броненосца.

Это «Сюше» возвращается из Сен-Пьера! Наконец-то…

Толпа всколыхнулась и замерла, не смея крикнуть вопроса, который был у всех на губах.

Тихо, тихо подходит броненосец. На мачте его приспущен французский флаг. Это — знак траура…

— Боже мой, кто же умер? Что случилось? — кричат тысячи голосов, и тысячи рук протягиваются к медленно подходящему броненосцу.

— Что случилось? Что случилось в Сен-Пьере? — повторяет толпа.

Командир медленно всходит на мостик. Лицо его бледно. На руке широкая чёрная повязка.

Сняв шляпу, он говорит медленно, невнятно: впервые в жизни голос старого моряка дрожит.

— Граждане, друзья и братья… Мы были в Сен-Пьере… Его больше нет…

Сразу, точно по команде, падает на колени многотысячная толпа. Головы обнажаются, руки творят крестное знамение и, подобно стону, раздаётся шёпот десятков тысяч голосов: «Сен-Пьер умер! Прости ему Господи!»

К вечеру с другой стороны, с гор, начинают прибывать чудом спасённые беглецы. Они едва живы от усталости и страха. Но всё же от них узнаёт население о том, что случилось.

Первый прибежавший молодой негр, колоссального роста и такой же силы, вышел на рассвете из Сен-Пьера, направляясь к горной плантации, куда он нанялся накануне. Он был уже высоко, когда в десяти шагах ниже его промчалась страшная чёрная туча, вся изрезанная молниями.

Вторыми приехали в коляске на паре кровных коней богатые владельцы одной из горных плантаций, которых страшная чёрная смерть едва не догнала в дороге. Они тоже слышали веяние смерти, вдыхали страшный серный запах, видели бесчисленные молнии, бороздившие облачную чёрную лавину, несущую в себе мгновенную смерть.

Один из спасшихся, молодой человек 25 лет, поседел за эти страшные минуты.

Ещё чудеснее было спасение целого семейства, завтракавшего в садовой беседке. Оно уцелело в то время, как их дом и плантация, расположенные по скату горы, всего на десяток саженей ниже, оказались стёртыми с лица земли.

Большинство властей погибло вместе с Сен-Пьером, начиная с губернатора Мутета, уехавшего вместе со своей молодой женой для наблюдения за выборами. Лавина застала его в море, как и десяток других судов. Ни одно не спаслось, кроме «Реддена», который, только что прибыв, не успел ещё потушить пары и мог уйти в море, потеряв весь экипаж, частью задушенной смертельными газами, частью раздавленный смертоносными камнями. Сам капитан, хоть и страшно обожжённый, всё же добрался до Сан-Лючии.

А наши героини?

Судьба Гермины известна читателям. Хотя и немного позднее, но все же она погибла жертвой масонов-сатанистов.

Матильда жива и поныне. Вместе с Лилианой поселилась она подальше от масонских влияний: в страну, ещё не вполне поглощённую евреями — в России.

Дай Бог, чтобы Россия могла устоять в борьбе с всепоглощающим влиянием ужасного тайного общества-сатанистов XX века.