— Даже то, что он думает, графиня. Сейчас увидите сами; слушайте, я буду спрашивать…
Гершуни взял безжизненно свесившуюся ручку Матильды и произнёс повелительно:
— Скажи, что делает Лео Дженнер? Можешь ли ты найти его в Сен-Пьере?
— Могу… но для этого мне надо что-либо принадлежащее ему. Гермина быстро сняла с шеи медальон с портретом лорда Дженнера и передала его Гершуни, шепнув:
— Это подарок Лео… Внутри, под портретом, локон его волос…
Профессор прикоснулся медальоном к голове и груди спящей и затем положил его на её раскрытую руку.
Матильда сжала медальон своими тонкими пальчиками и улыбнулась.
— Ах… Его портрет. Как он прекрасен… Гершуни произнёс повелительно:
— Оставь! Твои чувства известны. Но я хочу знать, где теперь лорд Дженнер и что он делает?
Выражение напряжённого внимания появилось на прекрасном лице спящей. Видимо, она отыскивала того, о ком шла речь.
— Вот он! Он идет по бульвару с двумя мужчинами. Один из них негр-журналист…
— Кто ещё с ним? — перебил Гершуни.
— Какой-то иностранец.
— Можешь ты слышать их разговор?
— Они говорят тихо, но я слышу… Бенсерад спрашивает о дне открытия храма… Лео отвечает, что ещё не всё готово… Не достаёт главного…
— Хорошо… Довольно, — резко перебил профессор. — Смотри дальше. Что делает Лео теперь?
— Он едет по улице Кельбера… С тротуара ему кивает какой-офицер… Ах, это командир миноносца «Бесстрашный»… Лео вылезает из коляски… Они ходят по бульвару взад и вперёд и разговаривают…
— О чём? — спросил гипнотизер. На лицо спящей набежала тень.
— Командир просит его быть секундантом на дуэли, — ответила она с оттенком беспокойства.
— Ах, Боже мой? — воскликнула Гермина. Гершуни насторожился.
— О какой дуэли идёт речь? Прочти мысли этого офицера. Я хочу знать историю этой дуэли.
Лицо Матильды приняло напряжённое выражение. Затем она стала говорить медленными, отрывистыми фразами:
— Сегодня утром в клубе этот офицер говорил о жене моего брата… Лилиане… Один из гостей — я его не знаю — позволил себе непочтительно отозваться о ней… Командир миноносца назвал этого англичанина наглецом. Дуэль назначена на завтра… Лео говорит: «До завтра! В шесть часов утра я буду у вас на миноносце. Оттуда мы проедем на шлюпке до предместья Проповедников, где нас будут ждать мулы»… Лео садится в коляску… Он поворачивает на улицу Версаля и останавливается перед домом графини Розен… Он выходит и открывает калитку. Кучер спрашивает: «Прикажете дожидаться?». «Нет», — отвечает Лео. Он идёт по дорожке, срывая цветы…
— Дальше, дальше, — торопит магнетизёр, и сомнамбула покорно продолжает:
— Вот он входит на террасу… Навстречу ему выходит экономка. Он заказывает ужин. Затем он садится в кресло, закуривает сигару и берёт газету…
— Какую? — быстро-быстро вставляет Гершуни. — Посмотри, что он читает?
— Сен-Пьерский листок. Страницу о будущих выборах, подписанную «Теолед».
— Хорошо… Довольно…
IX. Закладка масонского Храма
Гершуни улыбается. Опыт удался блистательно. Эта девушка, очевидно, может быть настоящей ясновидящей. Поэтому он решил прекратить опыт и обратился к Гермине:
— Я нахожу, графиня, что излишек магнетического тока использован. Усыплённую пора разбудить, чтобы не повредить её здоровью… Но только я предупреждаю вас, что она не будет помнить ничего случившегося, и напоминание о её гипнотическом сне может иметь весьма печальные последствия для её здоровья. Поэтому советую вам не говорить о том, что случилось после ухода из хижины чародея… Иначе я ни за что не ручаюсь…
Гермина обещала молчать и поручилась за молчание Луизы.
Через минуту молодая девушка открыла глаза и с удивлением увидела Гермину, стоящую возле неё на коленях.
— Я, кажется, упала, Гермина, — произнесла она.
— Ты была без чувств, моя бедная Майя… И, не случись здесь нашего доброго профессора, я бы не знала, как быть… Он был так добр и внимателен…
— Графиня преувеличивает мои заслуги. Я только помог ей привести вас в чувства, когда усталость и волнения вызвали естественную реакцию.
— Неужели я была в обмороке? — недоумевая, спросила Матильда. — Вот уж никогда не сочла бы себя способной на это: я всегда подсмеивалась над дамами, падающими в обморок. И вдруг сама попалась…
— Мы так волновались у старого чародея, — начала Гермина. Но Гершуни быстро перебил её.
— Не следует вспоминать об этом, графиня. Позволю себе посоветовать вам немедленно пуститься в путь, если только мадемуазель Бессон-де-Риб чувствует себя достаточно сильной?
Матильда решительно поднялась и, весело улыбаясь, тряхнула золотистой головкой.
— Я не чувствую ни малейшей усталости, а потому в путь! Через час наши героини, без дальнейших приключений добравшиеся до своего экипажа, уже мчались в тележке по удобной просёлочной дороге, не опасаясь вечерней темноты, быстро наступающей на юге. Посещение «чёрного чародея» окончилось вполне благополучно… по-видимому. И только Гершуни, занявший по приглашению дам свободное место в тележке, знал, какой ужасной интриге послужило началом это посещение…
Около девяти часов вечера тележка, быстро промчавшаяся по ярко освещённым электричеством улицам Сен-Пьера, остановилась, наконец, перед воротами виллы графини Розен. На звон бубенчиков поспешно выбежала старая экономка, с беспокойством поджидавшая свою молодую госпожу.
— Лорд Дженнер здесь? — торопливо спросила Гермина, спеша проверить слова спавшей Матильды.
— Так точно, ваше сиятельство, — почтительно ответила мулатка. Они приехали в семь часов и приказали накрыть на стол.
Гермина вздрогнула и обменялась многозначительным взглядом с профессором Гершуни. Маленькая же немочка-горничная с ужасом воскликнула:
— Ах, Господи, вот какая история!
Окончить эту фразу бедной Луизе не пришлось, так как Гершуни быстро схватил её за руку и так крепко стиснул, что она чуть вторично не вскрикнула от боли…
Помня приказания «профессора», Гермина поспешно обратилась к Матильде, и, чтобы отвлечь её внимание от восклицания Луизы, стала упрашивать её остаться поужинать:
— Твои родные беспокоиться не будут, Майя. Ведь они знают, что ты проводила день со мной, так не всё ли равно, вернёшься ты часом раньше или позже?
— Нет, нет, милочка, — решительно ответила Матильда. — Я положительно не могу остаться. Я начинаю чувствовать усталость и страшную потребность заснуть…
— Это вполне естественное последствие утомления, — вкрадчиво заметил Гершуни, помогая видимо ослабшей молодой девушке выйти из высокой тележки. — Завтра от вашей усталости и следа не останется… Вас же, графиня, я попрошу разрешить мне сказать несколько слов моему другу Лео…
— Благодарю вас, дорогой профессор, — любезно ответила Гермина, позабывшая после сегодняшних событий большую часть своих антипатий к «учёному» приятелю своего друга. — Я прошу вас остаться с нами поужинать…
Торжественная закладка масонского храма состоялась, наконец, со всей символической пышностью, предписываемой древним ритуалом «свободных каменщиков». После уничтожения рыцарского ордена Тамплиеров впервые открыто и громогласно произносились формулы посвящения будущего здания тому «великому архитектору вселенной», под именем которого неподготовленная толпа, также, впрочем, как и масоны первых посвящений, понимали Бога Истиного, посвящённые же высших рангов разумели мрачного владыку тьмы и зла — Люцифера.
В далёкой французской колонии, посреди республиканской администрации, набранной на три четверти из мулатов и метисов, почти поголовно сочувствующей масонству, нечего было опасаться. Знамёна бесчисленных лож, как местных, так и привезённых различными депутациями из Америки и Европы для участия в радостном и торжественном событии, весело колыхались в тёплом воздухе, сверкая яркими красками своих шёлковых полотнищ, на которых золотом и серебром были вышиты масонские девизы и таинственные фигуры, истинный смысл которых понятен только посвящённым. Картина была живописная и эффектная.
