Взгляд Гермины скользнул по крепко спящей молодой негритянке, и остановился на неподвижном, смертельно бледном лице Лилианы… Это прелестное личико изменилось ещё больше… Совсем недавно жизнерадостное и свежее, как только что распустившийся розовый бутон, оно стало бледно и мертвенно, как полузавядшая лилия. А выражение! Давно ли эти губы умели только улыбаться в детски-счастливом наслаждении жизнью, а теперь… Какое страдальческое, напуганное и беспомощное выражение застыло на этом юном лице.

Вдруг громадные, глубокие глаза раскрылись, и больная проговорила чуть слышно:

— Гермина, чья-то злая воля преследует нас… Кому-то нужно истребление нашей семьи… Я это чувствую ясно… Но кому?.. Кому?.. — мучительно повторила она.

Гермина подошла к кушетке и нежно сжала руку больной.

— Ты ошибаешься, — ответила она на знакомые слова, повторяемые после каждого припадка. — Не злая воля, а злой рок преследует семью твоего мужа… Против злого рока защита одна: Господь Бог. Молится надо, Лилиана!..

Лилиана медленно подняла свою прозрачную руку и тихо перекрестилась.

— Я молюсь, Мина… Да и можно ли было бы жить без молитвы? Но именно после молитвы мне ясней всего кажется то, чего я не умею сказать…

— Что же тебе кажется, Лили? — спросила Гермина, невольно понижая голос и наклоняясь к больной, лежащей по-прежнему не шевелясь под своим голубым одеялом. — Скажи мне, Лили, что тебе «кажется», если тебя не слишком волнует этот разговор… Иногда легче делается, когда выскажешься…

Лилиана понизила голос.

— Говори тише, Мина… Не разбудить бы нам Матильду. Бедняжка так устала возле меня… Я ведь понимаю, как тяжело вам сидеть здесь, возле меня, день и ночь.

Гермина провела рукой по горячему влажному лбу подруги и поспешно заговорила, чтобы отвлечь её внимание от мрачных мыслей:

— Как ярко светит луна… Её лучи ярче света, падающего из окон кабинета моего мужа… Как он, однако, засиделся со своим гостем…

Лилиана приподнялась так быстро и неожиданно, что Гермина вздрогнула и остановилась. Широко раскрытые глаза больной уставились на красную полосу окна, светившегося вдали, по другую сторону громадного цветника, разделяющего оба корпуса обширного здания, загибающегося в форме «покоя».

— Что с тобой, Лили?.. Куда ты смотришь такими испуганными глазами? Что тебе пришло в голову?.. — растерянно прошептала Гермина.

— Скажи мне, Мина, ты видела этого человека… того, который сегодня приехал к твоему мужу? — чуть слышно прошептала Лилиана, с болезненной дрожью прижимаясь к груди подруги.

— Да, конечно, — спокойно и равнодушно ответила Гермина. — Ведь этот мистер… мистер… право, не помню его фамилии, обедал вместе с ним и с твоим отцом.

— Что он за человек, Гермина? Молодая женщина усмехнулась:

— Право, не знаю… Как я могу судить о человеке, которого вижу в первый раз и с которым сказала не больше сотни слов, и притом самых обыденных. Если ты спрашиваешь о его наружности…

— Ах, я не это хотела спросить, — нетерпеливо перебила Лилиана. — Представь себе, Мина, — только ты не смейся надо мной… Я видела его во сне ровно шесть дней назад… Мой бедный Боб указал на него и сказал: «Берегись, Лилиана… это враг»… И с той ночи начался мой припадок. Этот сон был так ясен и убедителен, покойный муж стоял как живой передо мной, — вот на том месте, где теперь стоит кресло Матильды… И он указывал мне рукой на освещённый луной цветник, на другом конце которого точно так же, как и сейчас, мерцало красным светом окно из кабинета твоего мужа… И в этом окне я ясно увидела лицо этого… американца. И он дышал такой злобой, что я в ужасе проснулась и закричала «спасите»… Представь же себе мой ужас, когда я узнала в этом приезжем американце страшное лицо, виденное мною в окне.

Гермина пожала плечами с невольной улыбкой.

— Но Лилиана, радость моя, как же ты могла узнать человека, которого ни разу не видела?.. Ведь он только сегодня приехал, а ты не выходила из комнаты?

— И все-таки, Мина, я видела его, когда он проходил с твоим мужем по саду… Я лежала в том кресле, где теперь спит Матильда, и прекрасно могла разглядеть это ужасное лицо… Неужели оно тебя не пугает?..

Гермина покачала прелестной головкой.

— Воля твоя, я не вижу ничего страшного в этом рыжем американце. Хотя теперь, когда я припоминаю его, оно начинает мне казаться как будто знакомым. Но это очевидно только смутное сходство с кем-либо из случайно встреченных мною людей, так как сколько ни стараюсь, я всё же не могу припомнить, на кого оно похоже.

— А я сразу узнала его… Таким точно стоял он предо мною во сне, когда мой бедный Ральф указал на него рукой…

— Но что это?.. — Молодые женщины ахнули… Возле окна стояла тёмная фигура мужчины. Гермина тихо вскрикнула… Матильда раскрыла глаза.

— Что случилось? — быстро вставая, спросила она. Но Лилиана успокоила, разглядев так неожиданно появившуюся фигуру:

— Это наш старый друг… Входи, отец мой. Мы рады тебя видеть, — возбуждённым шепотом заговорила она.

Тёмная мужская фигура шагнула из ярко освещённого луной сада на тенистую, увитую виноградом и розами, террасу, спускавшуюся в цветник, и через минуту уже стояла посреди комнаты.

— Потушите лампу, — произнёс он. — Не надо света… Он может возбудить внимание тех, кто совещается там, — старый негр протянул руку по направлению кабинета Лео.

Узнавшая «чёрного чародея» Матильда радостно кинулась к нему.

— Ах, это ты, отец мой… Я посылала за тобой уже два раза, но тебя не могли найти… Ты уезжал куда-нибудь?

— Я пытался спасти тех, кого ещё можно спасти… И сегодня я пришёл к вам… Приближается конец, дети мои. Смерть уже витает над грешным городом… Те, кто хотят жить, должны прокинуть его и бежать… бежать без оглядки…

Голос старика негра звучал бесконечной грустью. Чёрные глаза его горели ярким блеском.

Три молодые женщины стояли, не понимая смысла его слов, но не смея расспрашивать.

А старик продолжал:

— Я предчувствую гнев Божий и вижу возмездие… Грозное, страшное, нечеловеческое!.. Вас, дети мои, я пришёл предупредить о гибели… Не смейтесь над бедным нищим негром.

Я пришёл сюда, чтобы спросить тебя, бедная молодая мать: способна ли ты решиться на смелое, на отчаянное дело… ради спасения твоего ребёнка?..

Чёрный отшельник ласково положил руку на голову Лилианы. Молодая женщина решительно подняла голову и сказала:

— Да, отец мой… Для моего мальчика я на всё решусь, всё сделаю и всё вынесу…

— Хорошо… В таком случае выслушай меня внимательно, а ты, дочь моя… — старик внезапно повернулся к Гермине, — пройди в сад и посмотри, чтобы никто не смог подойти к нашей террасе. Я боюсь соглядатаев и шпионов.

Гермина вышла.

— Что должна сделать Лилиана?.. — спросила Матильда.

— Уехать… — твёрдо произнёс негр. — Немедленно покинуть Сен-Пьер и Мартинику. Даже имя своё она должна позабыть, помня только о своем ребёнке.

— А мой отец?.. — спросила Лилиана. — Неужели я и от него принуждена буду отказаться?

— Твой отец будет сопровождать тебя, — произнёс старый негр. — Он предупреждён об опасностях, окружающих тебя и твоего сына, и принял все меры для устройства вашей новой жизни… Он подготовил новое имя и безопасную жизнь для дочери и внука… Вот письмо твоего отца, Лилиана. В нём ты найдёшь все подробности твоего бегства, назначенного на завтрашнюю ночь…

— Боже, так скоро… — вскрикнула Матильда, испуганная мыслью о разлуке с любимой сестрой.

— Вам нельзя терять ни часу, бедные дети, — печально ответил негр. — Вы окружены шайкой злодеев, шайкой, которая не остановится ни перед чем для достижения своей гнусной цели. Времени осталось немного… Итак, будь готова к завтрашнему вечеру, Лилиана…