Не спеша, впитывая пальцами ее тепло и желание, помял не так уж и сильно сеченый зад:

— Но знай, девочка — коли увижу, что опять… ну, знаешь сама… не обессудь. Ножки разведу и с хорошенечким потягом! Три раза!

— Да… Три раза, — эхом голос, эхом сладкое сжатие бедер, эхом тело под руками.

— А то развела тут… Превратила, понимаешь ли, порку в сладости… — ворчал, почти уже щекоча усами тело. — Знаешь, сколько надо таких вот дашек воспитывать да учить?

— Знаааю…

— Ничо ты не знаешь… да и сезон дачный к концу. Не забыть бы скамью домой отвезти. Чует мое старое больное сердце, она нам еще пригодится в городе-то…

— Пригодится! — эхом голос, эхом сердце.

И внезапным спазмом слез в одеяло, без стыда и без смущения:

— Как же я тебя искала!

Пушистая молния метнулась в угол, затих придушенный писк. Зажав в зубах добычу, молодая кошка важно подошла к лениво лежащей старшей. Положила мышь у морды, села, облизываясь. Та тронула лапой и тихо муркнула. Ладно уж, будем жить вместе… Сезон нынче долгий будет.

Ноябрь 2006 г.

— Ну прямо-таки классика! Заколки в волосах кружевной не хватает, а так все нормально — и платьишко короткое, и передничек, и ручки сложила, и глазки долу… — приподнял пальцами подбородок. — Ну, что, классическая ты наша горничная? Что мы решили разбить-уронить, на чем попасться, чтобы злой дядечка взял и пошлепал? А?

Чуть отвернула лицо:

— Не надо…

А в голосе и движении плеч — «НУ и не надо!»

Даже словами чуть не поперхнулся — это же надо, ничего не ответить и так ответить! Ишь ты, гордость мы тут показываем! Ну, погоди у меня…

— Надо. Все-таки надо, мне кажется… Но ведь вину придумать тоже нужно? Хотя…

Обошел сзади, чуть наклонился к аккуратно уложенным полосам под заколкой — была там заколка, была! Не картинно-горничная, не кружавчиками, но была!

— Впрочем, вина и так есть. В самом факте такого поведения, такого неприкрытого выпрашивания порки… Ну-ка, не вздрагивать, рано!

И выстрелом над ухом, не криком, нет: сталью в голосе:

— Раздеться! Сразу и догола!

На середину комнаты. Руки над головой. Поворот кругом. Не слышу, что ты там мямлишь? Будем тренировать позы — скользит по полу пачка иллюстраций «Гора». Итак, ожидающая рабыня…

Вот. Почти молодец, но… коленочки шире, компрене ву?

Первый раз увидев дядю Пашу, Данка аж заморгала: это же вылитый Верещагин из «Белого солнца пустыни»! Даже говорил таким же сочным баритоном с уверенной хрипотцой — так и казалось, что достанет из-за стойки офигенную бутыль первача и мудро заметит: ну что тут пить! У таможенника Верещагина барной стойки не было — зато у дяди Паши была. И не только стойка, но и маленький уютный зальчик на 8 столиков, два этажа такой же маленькой уютной гостиницы, всякие спаленки, балкончики и две хорошие сауны на заднем дворе, по бокам аккуратно вымощенной автостоянки. Короче говоря, маленькая семейная гостиница в километре от моря.

Персонал на летний сезон дядя Паша нанимал по давно устоявшейся практике — уже наверное четыре поколения студентов одного и того же далекого зауральского вуза, которые передавали его адрес по цепочке, ревниво следя, чтобы к «Дядьпаше» ехали действительно работящие девчонки и парни. Кто же рубит сук, на котором сидит… да еще в километре от теплого моря!

Работа была простецкая — что-то среднее между официанткой в столовой и горничной при левом ряду номеров плюс всякая мелочевка по хозяйству. Работали вместе с хохотушкой Леськой, заумной занудой Танькой, которая даже тут положила на тумбочку учебник по философии и степенным не по годам Генкой, уверенным троечником с физмата. Времени «на все остальное» тоже хватало, и этого «остального» тоже. Впрочем…

Парочка как парочка — явно семейные, явно не медовый месяц, редкое переругивание легким полунамеком, крашеная волна ухоженных волос, аккуратно намеченная бородка а-ля испанский дон. Без особого выпендрежа, но и с уважением к себе: — Девочка, милая, двух салфеточек в подставке явно маловато… вы не находите? Кстати, вас не затруднит после завтрака показать нам самую короткую дорогу к морю? Спасибо, милочка…

Дорогу показала с балкона, меняя полотенца:

— Вон туда, потом сразу налево, нет, не к дубу, там только кажется хороший проход. Там плавни близко подходят, не пройдете, дуб прямо посреди них стоит…

— Плавни — это что?

— Дорогая, плавни это удивительный мир местной фауны и такой же флоры. Плотные заросли осоки, камыша, багула, рогоза и прочих всяких розог.

Выстрел из-под ресниц в дядечку с бородкой. Заинтересованный ответный. В пол-секунды диалог: «Девочка услышала что-то интересное? Да, дядечка, девочка услышала что-то знакомое…»

Прижав к груди номерное барахло, выскользнула за деверь. Надо готовить столы к обеду.

Он шла чуть впереди — тропинка в плавнях узкая, дорогу она знает лучше, да и не грех лишний раз оглядеть девчонку со спины. До стильной модели ей конечно далековато, но попка круглая, даже под платьем видно, что тугая, двигается ловко, не вихляя напоказ задницей. Обычная, слегка курносая, круглощекая девчонка, которых пруд пруди в любом провинциальном городке, но… Но не каждый напруженный пруд таких девчонок зарос по берегу такими длинными и тонкими прутьями, что несет сейчас она сама. Эх, лучше бы мягкую магазинную семихвостку, чтобы можно было от души, не боясь шрамов и испуганного крика девчонки, которой только кажется, что порка — это красиво, что это «заводит». Вот я сейчас тебя заведу… похлеще, чем ты меня, когда послушно опустила глаза и прошептала, что заслуживаешь розог.