Пару минут «батюшка» пытался ответить мне, но… Это был полный нокаут…

А ведь это было лишь начало нашего «делового диалога». Еще через полчаса батюшка Михаил узнал, что с «червленым золотом» для куполов его надули и что это вовсе не «червленое золото», а продукт одного из конверсионных заводов под Челябинском. Правда, я его тут же успокоил, заявив, что «надули» его правильно, ибо этот металл куда надежнее и долговечнее какого либо драгоценного металла — как никак космические технологии. А вот, с колоколами его не «надули» и это очень правильно он поступил, связавшись с воронежскими ребятами.

Когда у Михаила с трудом встала на место отвисшая челюсть, я просто сообщил ему, что пару лет имел непосредственное отношение к строительству культовых сооружений, вот кругозор свой и расширил…

Даже из вредности, из принципа и наследственного от деда упрямства усидеть оказалось нелегко. Свежие рубцы на заду еще наверное наливались и набухали, едва прикрытые тонкой тканью сарафанчика — Данка поневоле сидела у стола чинно, едва не сложив еще и руки на коленях. Хотелось все время одернуть подол — не потому, что открывал коленки, а потому что натягивать на сеченое тело трусики было еще больней и трудней, чем идти в комнату без них под подолом.

Гость с дедом опрокинули еще по паре стопок и засобирались снова в баню: приезжему уж очень по душе пришлись дедовы веники. По душе ему пришлась и Данка:

— А ты молодец, красавица!

Данка удивленно моргнула — с чего это вдруг молодец?

— Вон, я по пруту слышал, как крепко дед стегает, а ты молчком! Уважаю!

Данку едва не смело стыдом с табуретки — понял ведь! Ох, стыдуха! Залилась краской так, что даже сквозь сарафан видно было. Наверное… А тот усмехнулся в почти такие, как у деда, усы:

— Нашла чего краснеть! Я своих дочек в свое время не меньше твоего отполосовал. Зато людьми стали. Частенько ты ее, Евграфыч?

Дед задумчиво пожал плечами:

— Да не так уж чтобы. Девка вроде путевая растет, особо часто и не приходится на заду прописывать. Так что ли, послушная ты наша внученька?

— Н-не знаю… — выдавила Данка, краснея еще жарче.

Спектр ее красноты перешел в инфракрасный диапазон, когда гость деловито заметил:

— Вон, скоро внучке будет десять, тоже начну. Без строгой руки оно никак.

— Никак! — согласным эхом откликнулся дед. — Я уж просто сегодня не стал пробирать до жилочек, а то бы… Ого!

Про «ого» Данка уже знала не понаслышке, хотя… Хотя иной раз так стонала, что в ушах откликалось. Это понаслышке или как? А чего они перемигиваются? А-а, на табуретке привстала… Больно же…

А вот усижу! Села плотно, ровно, демонстративно потянулась к хлебнице. Нашли невидаль, три дюжины розог… Мы и не такое можем…

— Это они могут! — Данка прислушалась снова.

Владимир Дмитриевич с Сергеем обсуждали помощника и звонаря отца Михаила — какого-то Александра. Бывший «омоновец» из новосибирского отряда… Три года назад поехал в командировку в Чечню… Планировал на месяц, а командировка у него затянулась почти на год… Засада, контузия, плен… Сколько таких парней мы там потеряли… За год два побега, оба неудачные… Два смертных приговора, а сколько попыток перетянуть в мусульманство… Я был в тех краях с международной миссией Красного Креста…

Данка снова едва не встряла с комментарием о том, что ее Самый Любимый В Мире Шеф тоже там был, но немножко с другой миссией. У него в альбоме даже десяток фоток есть, и там так страшно горят танки… и рука на земле, Ой, да на фиг это все…

— Когда я его увидел, то это была груда костей, обтянутая кожей… О его освобождении они не хотели со мной говорить… Они вообще смотрели на меня как… Но тут появился их полевой командир — наш бывший однокурсник Кемал, с которым мы когда-то не одно ведро шмурдюка выпили в студенческие годы.

— Да ты что? Вот как бывает! — снова потянулся за коньяком шеф.

— Да… — задумчиво сказал Сергей и продолжил:

— Так и забрал его Михаил из Чечни. Вот и уверовал с того момента Александр. Точнее, веру он свою и не терял, берег все эти месяцы в плену. В конце концов, так и пристал к Михаилу, стал ему ближайшим помощником, старостой прихода.

В вечер встречи этот Александр принес Михаилу какую-то бумагу.

— Надо же, вроде бы хорошая девка, а опять проблему для себя создала.

— Ты это о чем? — спросил его я.

— Да так… Это тут наши проблемы, местного характера… Взял, понимаешь, тут молодежь из православного училища на лето, чтобы в хоре нашем попели… Вроде бы девушки набожные и прилежные, а дисциплина все одно хромает… Раз опоздали, другой раз опоздали… Ну первый раз, как водится, простил, даже во второй раз пришлось…

Да тут местные бабульки на меня косо смотреть стали… А уж чего я только не услышал от сестры Агафьи! Я первое время, признаюсь честно, сам ее побаивался… Уж сколько она уму-разуму учила в первое время! Сказать что я ей благодарен — все равно, что ничего не сказать… Вы с Игорем тут люди посторонние, как бы из другого мира, поэтому если что воспринимайте все нормально и постарайтесь не удивляться… Я сам первое время удивлялся, воспринимал многое, как нечто патриархальное, вымершее… А потом свыкся… И не только свыкся, а даже вижу по многом вполне «разумное зерно»… Поэтому постарайтесь с Игорем не задавать вопросов, ответы на которые…

Михаил не договорил мне, что он хотел сказать… Вместо этого он в очередной раз пробежал глазами по бумаге, которую принес церковный староста.

— Думал, в толк наука им пойдет… Не тут-то было! У Катерины за месяц уже пятое опоздание, а у Софьи третье, если не изменяет память… А ведь сколько раз им говорил, сколько раз я их предупреждал! Даже как перед Агафьей стыдно — батюшка, божьей волей поставленный, а порядку должного навести не может!

— Катерина… Катерина… — стал я почесывать затылок. — Кстати мы с ней сегодня из города ехали, а уж как резво она к церкви бросилась, когда мы на подъезде застряли — это просто надо было видеть!

— Спать меньше надо — тогда и бегать не придется, — философски заметил Михаил…

Больше мы к этой теме не возвращались, а дальнейшая наша беседа была прервана появлением в трапезной «свежих сил» в лице Игорька.

И все пошло по новому кругу… Ностальгия по прошлому на этот раз обошлась без «горячительных напитков». Если не рассматривать в качестве такового чай, потом был ужин, а после него настоящая русская баня! Александр постарался действительно на славу и мы без особых сожалений расстались с нашей «дорожной пылью»…

Наступившее утро радовало обилием солнечного света… Игорь еще спал, причем так крепко и сладко, что мне просто было жалко его будить… Я и не стал этого делать, осторожно натягивая на себя мирские одежды и бесшумно покидая нашу спальню… При выходе взглянул на часы. Они показывали пять утра… Не мудрено, что Игорь еще спал, не понятно было, что меня в такую рань вздернуло… Но я тут же хлопнул себя по лбу — мне следовало сделать поправку на то, в каком часовом поясе мы находимся… Это ведь в Москве пять утра, а здесь восемь, если не девять…

Краткая экскурсия по хоромам Михаила не выявила присутствие хозяина… Михаил наверняка был уже на службе… Хотя нет… Кажется вчера он сказал нам, что сегодня он целый день в нашем распоряжении… Тогда где он?

Не найдя его в доме, я вышел во двор, но и там его не было… Опьяненный чистотой сибирского воздуха я решил совершить «променаж» в сторону «божьего храма» в надежде, что обнаружу там Михаила… До церкви оставалось идти меньше ста метров, когда я заметил около нее знакомую девичью фигуру… Ошибиться я не мог, это была Катерина. Это точно было она. Вот только на этот раз на ней не было платка. Это меня несколько удивило: насколько я помню, появляться без платка в подобных заведениях было не позволительно.

Да и службы сегодня не было… Что же она тогда вертелась около церкви? То ли к месту, то ли нет, вдруг всплыла в памяти поговорка «Распустила девка волосы — быть попе в полосу!»