— Не было, но к тому времени мы уже добились неплохих успехов в химии, — заметила О'Кейси и задумчиво нахмурилась. — Интересно, поможем ли мы мардуканцам совершить этот прыжок, — задумчиво проговорила она.

Панэ фыркнул:

— Мы можем провести тут год или три, ковыряя в носу и пытаясь вспомнить то, чего мы не помним. Будет куда продуктивнее просто вернуться с кораблем, набитым под завязку учебниками.

— Точно, — хмыкнул Роджер. — А еще лучше, черт возьми, с кораблем, набитым под завязку группой социального переустройства. Я не хочу ломать мардуканское общество; большая часть из того, что я вижу, мне нравится. Но я хочу привести их в Империю.

— Мы можем это сделать, — сказала О'Кейси. — Слава богу, мы включили в наш состав немало архаичных обществ, не разрушая их устройства.

— Армагеддон, например? — с ухмылкой спросил Роджер.

— Ну, — сказала шеф персонала, — кое-что можно сказать и в защиту планеты, полной воинственных ирландцев. Посмотрите на сержант-майора.

— Правда, правда, — сказал Панэ. — Однако, чтобы привезти с собой соцгруппу, нам нужно добраться до порта. А чтобы добраться до порта...

— Нам нужно просто ставить одну ногу перед другой... и разогнать эту маленькую вечеринку.

— Да, — кивнул Панэ. — Тарг, Влан, спасибо, что пришли.

— Никакого беспокойства, — сказал Влан. — Мы в вашем распоряжении, пока вы не уйдете.

— Спасибо, — сказал Панэ, стараясь не показать, что увидел поданный ему врачом незаметный знак. — Думаю, мы увидимся завтра. До завтра?

— Да, — сказал Тарг. — Спасибо. И спокойной ночи. Панэ подождал, пока мардуканцы покинут шатер, затем повернулся к врачу.

— Да, мистер Добреску? Вы хотели что-то добавить без присутствия мардуканцев?

Уоррент-офицер посмотрел на шамана, сидевшего позади Роджера.

— Да, сэр. Но я не уверен насчет Корда.

— Он останется, — холодно сказал Роджер. — Что бы вы ни собирались сказать, вы можете сказать это в присутствии моего ази.

— Как хотите, ваше высочество, — сказал врач. — Это касается мардуканцев. И некоторых предположений, которые я сделал.

— Каких предположений? — устало спросил Панэ.

— О, это не имеет отношения к безопасности, капитан, — сказал Добреску с усмешкой. — На самом деле я даже не уверен, что это имеет значение. Но, видите ли, мы перепутали их пол.

— Что?! — спросила О'Кейси.

Ее, ответственную за программу-переводчик, замечание задело за живое, она начала было с негодованием спорить... И тут же вспомнила все случаи, когда программа самостоятельно пыталась переключить род с мужского на женский, и посмотрела на Корда, растянувшегося позади Роджера.

— Но... — начала она и покраснела.

— То, на что вы смотрите, госпожа О'Кейси, — сказал ей врач, расплывшись в широкой ухмылке, — это яйцеклад.

— Яйце... что? — спросил Роджер, сдерживая побуждение повернуться и посмотреть.

Имея дело с мардуканцами, которые постоянно ходили обнаженными, люди перестали обращать внимание на размеры некоторых частей тела аборигенов — в основном чтобы не расстраиваться.

— Пол — это скользкий термин, когда связываешься с ксенобиологией, — продолжил врач, открывая на планшете новую запись. — Но современное каноническое определение такое: «мужской» род — это тот, который поставляет многочисленные гаметы для оплодотворения единственной «женской» гаметы. Каким бы способом это ни производилось.

— Это значит, как я понимаю, что Корд и его «одно-польцы» не поставляют многочисленные гаметы? — осторожно сказал Панэ. — Но по ним, бесспорно, видно, что они... способны это делать.

— Нет и да, — отвечал Добреску. — Пол, который мы называли «мужским», пол Корда, получает... в особь имплантируется, так будет правильно сказать, от четырех до шести гамет, которые являются вполне функциональными клетками, за исключением того, что несут половинный набор хромосом. Как только они имплантированы, они оплодотворяются свободно плавающими гаметами, обитающими в яйцевых сумках того, кого формально мне следует назвать «самцом-наседкой»... — Добреску с трудом удерживался от смеха. — Существуют несколько видов земных рыб, которые используют такой же метод размножения, и еще он распространен на Ашивуме, у местных видов.

— Значит, Корд на самом деле женщина? — спросил Панэ.

— Формально. Однако есть еще социологические аспекты, которые заставляют «самцов» выполнять традиционные женские тендерные роли, и наоборот. И это, и физиология — вот что вводило в заблуждение программу.

— Скорее меня. А уж я — программу, — призналась О'Кейси. — Но держу пари, что вы правы. У нас было довольно маленькое исходное языковое ядро, и я никогда не пыталась проанализировать его фундаментальные, основополагающие принципы. Если бы даже я подумала об этом, я бы не знала, как добраться до них или что делать с ними, когда доберусь. Сейчас я понимаю, что тот, кто подготовил языковое ядро, знал, что Корд и его «однопольцы» формально «женщины». Программа пару раз пыталась переключить род, и я думала, что это просто сбой — а оказалось, программа стремится к буквализму, обычному для искусственного интеллекта с недостатком данных.

— Я не женщина, — решительно заявил Корд.

— Шаман Корд, — мягко сказала Элеонора, — мы просто решаем проблему с переводчиком. Постарайтесь не обращать никакого внимания на все эти злокипучие дискуссии об изменении пола.

— Очень хорошо, — сказал шаман. — Я могу понять, что у вас сложности с вашими машинами. У вас они постоянно. Но я не женщина.

— Вот какое слово он сейчас использовал? — спросил Добреску.

— «Блек туле». — О'Кейси заглянула в планшет. — По этимологии похоже на нечто вроде «тот, кто держит». «Тот, кто держит яйца»? «Тот, кто вынашивает»? Думаю, примерно так.

— А Собащер? — спросил Роджер, глядя на слегка похрапывающего ящера.

— А тут мы имеем еще один интересный аспект местной биологии, — ответил Добреску. — В мардуканской сухопутной зоологии существуют два доминирующих семейства. Их, если хотите, можно считать эквивалентными рептилиям и амфибиям. Корд — из «амфибий». Тварюги, чертокроки и здоровюги — тоже. У всех у них слизистая кожа и сходное строение внутренних органов. Но значительная часть животных — в частности, собащеры и флар-та — совершенно другие. У них сухой наружный покров с чем-то вроде чешуи и абсолютно другое внутреннее строение. Другие сердечные камеры, другие желудки, другие аналоги почек.

— Так Собащер — это он или она? — в отчаянии спросил Роджер.

— Она, — ответил Добреску. — Аналоги «рептилий» организованы, в плане различия полов, во многом подобно земным рептилиям. Так что у Собащера в конце концов будут щенки. Ну, в смысле яйца.

— И что нам делать с переводчиком? — спросил Роджер.

— Да ничего не делать, — отмахнулся Панэ. — Объясним бойцам, в чем дело, растолкуем, что мардуканцы по-другому определяют пол, но сохраним существующие понятия. Как только что предложила Элеонора, различие чисто формальное, а поскольку никто из нас не ксенобиолог, думаю, мы можем просто игнорировать его. Я вообще не вижу, как оно может повлиять хоть на что-нибудь... а главное, если наплевать, мы не будем запутывать бойцов. И программное обеспечение.

— Только сделайте так, чтобы они знали, — напряженно сказал Корд, — что я не наседка.

— Он — женщина? — спросил Джулиан.

— Вроде того. — Роджер засмеялся. — Но ты продолжай обращаться с ним так, будто он мужчина. И надеюсь изо всех сил, что программа не даст сбой и у тебя не проскочит неправильная реплика.

Встроенная в зуммер программа уже однажды сбойнула, у Поэртены с Денатом. К счастью, обошлось легким ранением. Пинопец оправился быстро, а абориген принял объяснения.

— Ну и дела, — сказал Джулиан, качая головой. — Жду не дождусь, когда мы уберемся с этой планеты. У меня уже такой культурный шок, что мне кажется, что мой член застрял между культурных шестеренок...