— Черис! Я потеряла голову! Я совсем забыла…

— Возьмите это! — сказала Элиза, доставая из сумочки флакон с уксусом. — Ничего страшного! Положите ее на подушки, я займусь ею! Ради бога, Вернон, что теперь делать?

— Приводить в чувство Черис! — посоветовал он.

— Я не об этом! — огрызнулась она, развязывая ленты на ее шляпе и отбрасывая ее в сторону. — Фредерика, поменяйтесь со мной местом, или пусть Вернон поможет вам выйти из коляски!

Еще оглушенная шоком, Фредерика подчинилась уверенной руке Алверстока и вылезла из ландо. Ее колени дрожали так сильно, что она с радостью оперлась на его локоть. Она попыталась улыбнуться и сказала:

— Простите меня, я веду себя глупо! Похоже, ничего не соображаю, но вы знаете, что я должна делать! Скажите мне!

— Сейчас вы ничего не сможете сделать, — ответил он.

Секунду она смотрела на него ненавидящим взглядом, но затем сказала:

— Ничего! Вы правы, конечно. Ничего! Я даже не знаю, кузен, где они сейчас? Эта штука с аэронавтами, ведь они где-то очень далеко?

— Ну, я не думаю, что вам стоит волноваться! Они обеспокоены тем, чтобы вернуть Феликса на землю как можно скорее не меньше, чем вы! Не могу сказать точно, где они могут сесть, но, судя по направлению и небольшой скорости ветра, думаю, они приземлятся где-то в районе Уэтфорда.

— Уэтфорд! Но это не так уж далеко!

— Нет, не больше двадцати миль. Видите ли, они не рискнут опуститься вблизи города. Одно дело — подняться в Гайд-парке, но посадить этот кошмарный шар лучше там, где нет поселений.

— Да, да, я понимаю. Я не подумала… И они будут осторожны, правда?

— Несомненно.

Ей удалось выдавить улыбку.

— Я не боюсь несчастного случая, то есть, не очень боюсь! Но лорд Бакстед говорил, что на большой высоте очень холодно, вот что страшно! Понимаете, хотя он и упитанный мальчик, но так легко простужается. Доктор говорит, что у него бронхит и что он скоро от него избавится, но я не могу забыть, как тяжело он болел два года назад, когда у него был ужасный приступ. А он там в легкой курточке! — Она остановилась и снова попыталась улыбнуться. — Я несу ерунду. Ведь сейчас никто ничего не может сделать.

— Мы ничего не можем поделать, но они наверняка укутают его.

Он говорил своим обычным бесстрастным тоном, и это подействовало: она постепенно успокоилась. На Бакстеда это тоже подействовало, но по-другому. Он сказал сердито:

— Господи, сэр, и это все, что вы можете сказать в такой ужасной ситуации?

Алверсток посмотрел на него с удивлением.

— Да, все, — ответил он.

Маркиз увидел, как Бакстед сжимает кулаки, и слабо улыбнулся.

— Не стоит, — посоветовал он.

На какой-то момент Бакстед поддался импульсу, но овладел собой. Его лицо еще было красным, и он, подавив бешенство, сказал:

— Вы или не понимаете, какие опасности сейчас грозят мальчику, или вам это все равно!

— Ни то, ни другое, — сказал Алверсток. — Я рад, что в вас есть хоть капля горячей крови, но если вы не замолчите, я буду вынужден заставить вас сделать это.

— Замолчите вы, оба! — воскликнула Элиза, — Черис, послушай меня! Феликс в безопасности! Не надо плакать, ты слышишь меня? Успокойся!

Но Черис, придя в сознание, разрыдалась и не могла остановиться. Она не слышала, что говорит ей Элиза.

— Этого нам только не хватало! — сказал Алверсток. — Сейчас вокруг нас соберется толпа!

Фредерика, быстро поднявшись в коляску, сказала:

— Пустите меня, кузина, пожалуйста! От утешений ей станет только хуже.

Сказав это, она притянула к себе сестру и дала ей такую внушительную пощечину, от которой вздрогнула не только Черис, но и вся компания. Черис всхлипнула и уставилась испуганными глазами на сосредоточенное лицо сестры.

— Феликс! — произнесла она. — Ох, Феликс, Феликс! О, Фредерика!

— Хватит! — скомандовала Фредерика. — Ни слова больше, пока не возьмешь себя в руки.

Элиза, которая вышла из коляски, заметила шепотом своему брату:

— Похоже, подействовало, хотя это и было несколько сурово! Все-таки бедная девочка так перепугалась, и сразу видно, что она очень чувствительная.

— Слишком! — отозвался он.

Джессеми огромным усилием воли превозмог приступ слабости и поднялся на ноги. Он был бледен и дышал часто и коротко, как будто бежал. Он устремил на Алверстока пристальный взгляд и отрывисто проговорил:

— Дайте мне свой фаэтон, сэр! Я… я умоляю вас! Я не поведу его, это может сделать Керри! Честное слово! Сэр, вы должны доверить его мне!

— Ты собираешься догнать воздушный шар? — спросил Алверсток, с интересом разглядывая его.

— Ради бога, Джессеми, не будь таким легкомысленным! — воскликнул Бакстед. — Все не так уж плохо! В самом деле, я удивляюсь тебе! Сейчас не время для театральных жестов!

— Напротив! — сказал Алверсток. — Оказывается, самое время!

— И не время для неуместных замечаний! — ответил Бакстед, снова наливаясь кровью.

— Сэр! — умолял Джессеми. — Пожалуйста! Прошу вас!

Алверсток покачал головой.

— Извини, Джессеми. Шар уже за несколько миль отсюда. Да, я знаю, его можно увидеть, но это обманчивое впечатление, поверь мне. И все не так страшно, как рассказывал Бакстед: несчастные случаи скорее исключение, чем правило.

— Но ведь они же бывают! — сказал Джессеми. — Даже если все пойдет хорошо, Феликс умрет от холода, и у него нет денег, или… Сэр, вы сказали, что они сядут, как только достигнут безопасного места, и если только я не буду терять из вида…

— Вздор! — бросил Бакстед.

— Это возможно? — спросила Элиза у брата.

— Может быть, но какой в этом смысл? Они приземлятся задолго до того, как мы приедем туда, и потом, как бы им этого ни хотелось, взрослые люди ни за что не бросят Феликса. К тому времени, как мы найдем место посадки, если вообще найдем, в чем я сомневаюсь, Феликс, возможно, уже будет направляться в Лондон в какой-нибудь почтовой карете.

— Вы же сами говорили, что они должны приземлиться на безлюдном месте, сэр! Может быть, там на мили вокруг не будет жилья! А если… если они приземлятся неудачно? Я должен ехать! Говорю вам, я должен! О, почему здесь нет Гарри? — с отчаянием проговорил Джессеми.

Фредерика сказала:

— Кузен…!

Он встретился с ней глазами и прочел в них немой вопрос. Криво усмехнувшись, он пожал плечами и сказал:

— Ну хорошо!

Озабоченный взгляд растаял в переполнившей его благодарности.

— Спасибо вам! Я не имела права просить вас, но я так… так благодарна!

— И подумать только, что я собирался умирать здесь от скуки! — сказал он. — Элиза, очень сожалею, но мне придется оставить тебя, прими мои извинения!

— Не беспокойся! — отвечала она. — Я провожу наших кузин до дома, а Карлтон отвезет меня в Алверсток-хауз. Он кивнул и повернулся к Джессеми:

— Поехали!

Лицо Джессеми преобразилось, и он закричал:

— Вы едете со мной? О, благодарю вас! Теперь мы догоним.

Возбужденное состояние быстро прошло. К тому времени, как они доехали до Стенхоп-Гейт, перед взором Джессеми прошло столько разных пугающих видений, что он сидел молчаливый, хмурый, его глаза, только что сияющие возбужденным блеском, помрачнели. Когда фаэтон проезжал ворота, им навстречу мчался шикарный тильбюри, управляемый очень некрасивым, но одетым по последней моде мужчиной, который, завидев серую пару Алверстока, приостановил своего великолепного гнедого и позвал его:

— Алверсток! Вот ты мне и нужен!

Маркиз тоже чуть придержал коней, но покачал головой:

— Бесполезно, Кенгуру! У меня нет ни секунды!

— Но я только хотел… Куда ты, черт возьми, так гонишь? — заорал Кук, повернувшись на сиденье, когда экипаж проехал мимо него.

— Догонять воздушный шар! — крикнул Алверсток через плечо.

— Зачем вы ему это сказали? — спросил Джессеми, — Он же решит, что вы сошли с ума.

— Наверное! И будет прав!