В марте, когда капало с крыш и солнце светило по-весеннему ярко, оба конструктора встретились на полигоне, крепко пожав друг другу руки.

Испытания на этот раз вели специальные стрелки. Винтовки проверяли на кучность стрельбы и на живучесть. Механизм подвергали искусственному засорению, потом стреляли под разными углами, стреляли без смазки и охлаждения, ставили винтовку в самые худшие условия. Испытания длились несколько дней.

Победу на этот раз одержал Токарев – он занял первое место. При стрельбе на 10 тысяч выстрелов его винтовка показала лучший результат, чем винтовка Дегтярева.

На 20 тысяч выстрелов в винтовке Дегтярева было отмечено 16 случаев замены пружины и 3 случая замены выбрасывателя. У винтовки Токарева было 9 случаев замены выбрасывателя. Его винтовка показала лучшие результаты. Конструктор получил поощрительную премию.

Однако комиссия признала приемлемой для армии систему с неподвижным стволом как более надежную и менее чувствительную к запылению. Помимо этого, такая винтовка могла быть приспособлена для стрельбы ружейными гранатами. Винтовка Токарева, имевшая подвижной ствол, не годилась для стрельбы ружейными гранатами и, несмотря на лучшие результаты испытаний, не могла быть принята на вооружение.

Почти четверть века трудился Токарев над своей винтовкой. За эти годы им было сконструировано 10 различных вариантов и изготовлено более 60 образцов, причем почти все эти образцы он сделал собственными руками. Сколько исканий, сколько лет упорной работы у станка, сколько мыслей и дум было вложено в эти винтовки! И теперь, когда был создан и испытан лучший из образцов, нужно было все начинать сначала, другого выхода не было. Там же, на полигоне, Токарев сел на скамейку и, обхватив голову руками, задумался. К нему подошел председатель комиссии, наблюдавший за ходом испытаний, и дружески положил руку на плечо изобретателя.

– Ничего, ничего, Федор Васильевич, мы надеемся на вас и верим, что вы снова возьметесь за дело и создадите новый, еще более надежный образец. Большие дела никогда не делаются легко!

Ободряющие слова председателя комиссии несколько успокоили Токарева, но все же домой он вернулся задумчивым и хмурым. Ему вспоминались годы напряженной, подчас мучительной работы.

Почти вся жизнь была посвящена этому. Он начал делать свою винтовку молодым человеком, а теперь ему шестьдесят! Но Токарев был железным человеком. Ни время, ни тяжелая работа, ни временные неудачи не сломили его воли.

Вооружить Красную Армию лучшим оружием в мире – почетная и благородная задача, граничащая с подвигом! Ради этого можно отдать не только двадцать три года упорного труда, но и всю жизнь! Да и следует ли зачеркивать все, что сделано? Этот вопрос не давал покоя конструктору.

Как-то ночью, когда его мучила бессонница, Федор Васильевич потихоньку оделся и вышел из дому.

С вечера окрепший мороз сковал рыхлый снег, подернул тоненьким прозрачным ледком звонкие ручейки, освежил прохладой воздух.

Под звездным дымчатым небом стояла волшебная тишина. На горизонте величественно прорисовывались строгие контуры завода с высокими трубами, как стволы грозных орудий, охраняющих покой. Кое-где желтыми звездочками светили далекие огоньки. Тишину изредка нарушали глухие паровозные гудки, отдаленный лай собаки да ленивое постукивание колотушки ночного сторожа.

Но все эти звуки быстро тонули в пучине ночи, и опять воцарялась мягкая тишина.

Она как-то по-особому успокаивала взволнованное воображение…

Пройдясь по пустынной улочке, Федор Васильевич заметил у сонного домика оттаявшую скамейку и присел отдохнуть. Глядя на густую серовато-синюю глубину неба, он припомнил такие же тихие бисерные ночи над Финским заливом в Ораниенбауме. В их обворожительной тишине он обдумывал, отшлифовывал в деталях, словно мысленно вылепливал конструкцию той самой винтовки, от которой сейчас предстояло решительно отказаться.

Представив далекие ночи, Федор Васильевич вспомнил и дни напряженной работы у верстака. Сколько рубах сопрело от пота на его плечах! И сколько было хороших, радостных минут, драгоценных удач и находок! Ведь тогда конструированию учиться было негде, да и не у кого – автоматическое оружие только зарождалось. Понемногу, по маленьким крупицам, сложился за десятилетия его многообразный конструкторский опыт с громадными практическими навыками и такими познаниями в механизмах, которые трудно передать словами. Он стал профессором своего дела!

Размышляя о прошлом, Федор Васильевич вдруг поразился простой и ясной мысли, вернее, тому, что она доселе не приходила ему в голову: ведь с отказом от старой системы он не откажется, да и не может отказаться от своих знаний, от богатейшего опыта конструирования. Значит, многолетний труд не пропадет даром. Напротив, именно этот труд, превратившийся за десятилетия в своеобразную науку конструирования, и поможет ему в короткие сроки создать новую систему оружия.

Вдохнув полной грудью морозный, бодрящий воздух, он встряхнулся и направился к дому.

В эту ночь он принял твердое решение отказаться от старой системы с подвижным стволом и делать винтовку заново. Вернувшись домой, он открыл свой дневник и написал следующее:

«Тогда, на полигоне, я впервые почувствовал себя стариком. Скоро мне перевалит на седьмой десяток. Трудно в таком возрасте начинать работу снова… Но я начну. Я буду работать, пока дышу. Начну сначала…»

На другой день, несколько успокоившись и уверившись в своем решении, он писал в дневнике:

«…Я уже знаю, как начать. Я воспользуюсь непосредственной силой пороховых газов. Ствол будет неподвижным… Пусть хоть еще через десять лет, пусть мою работу закончат другие, но моя автоматическая винтовка будет на вооружении Красной Армии…»

А еще через день было записано так:

«Вчера начал работу заново. Все, что сделано за двадцать три года, я отбросил без жалости. Это мне не понадобится, нечего и жалеть об этом. Теперь ствол будет неподвижным, а затвор будет открываться энергией пороховых газов, для которых я сделаю отвод. Конструкция должна получиться проще и надежней…»

А вот еще несколько записей из дневника:

«14 июля. Силы мне, побольше силы! Вижу наконец, какой должна быть моя винтовка. Идея ясна, конструкция становится яснее с каждым днем. Сегодня, на рассвете, придумал, как сделать газоотводный канал. Было безмятежное золотое утро, за окнами гомонили воробьи. Я лежал измученный бессонной ночью, злился на воробьев, на себя, на все… И тут пришла мысль… Я поднялся и сел чертить… память немножко сдает… Неужели я ошибусь и на этот раз! Нет, этого быть не может…

Какое сегодня было прекрасное утро и весь день такой светлый, ясный…

21 июля. Зашел в тупик: конструкция все равно получается громоздкой и тяжелой…

Нет, автоматическая винтовка все равно будет сделана. Было бы слишком смешно отдать этому всю жизнь и ничего не добиться. Я добьюсь, я знаю…»

Так началась новая полоса в творчестве конструктора.

В этот период он был очевидцем огромных перемен, происходивших в стране. Усилиями советских людей, руководимых Коммунистической партией, осуществлялся первый пятилетний план. Развернулись гигантские стройки на Волге, Днепре, Урале. Создавались гиганты первой пятилетки: Магнитогорский металлургический комбинат, Днепрогэс, Сталинградский тракторный, Нижегородский автогигант, Уралмаш. Жизнь кипела ключом. Старая Россия становилась молодой цветущей социалистической державой. Токарев от души радовался успехам великих созидательных работ. Они бодрили, вселяли в него уверенность в собственном успехе. Он чувствовал себя в общих рядах строителей социализма, и это прибавляло ему сил и энергии, словно он помолодел на десять – пятнадцать лет!