— Идите же, сударь, — тихонько сказала она, подтолкнув мушкетера к дверям, одновременно постучав в них.

Д'Артаньян порывисто поцеловал ей руку.

— Что бы ни случилось, я найду вас! Клянусь! — воскликнул гасконец и устремился из камеры навстречу дальнейшим приключениям.

Фонарь он предусмотрительно прихватил с собой, но тут же, входя в роль молодой девушки, поставил его на пороге, едва успев затворить за собой дверь камеры, сделав вид, что ему тяжело его держать в руках.

Часовой заглянул внутрь и увидел там ту же картину, что и раньше, закутанная в серый дорожный плащ фигура в нахлобученной на голову широкополой черной шляпе лежала на грубой деревянной койке, или кровати, отвернувшись к стене.

Стражник подобрал с порога фонарь и обернулся. Все, что он успел увидеть, была удаляющаяся фигура в широком уже знакомом ему бархатном плаще.

— Постойте, мадемуазель! — окликнул часовой, движимый не столько подозрительностью, сколько вежливостью и чувством долга.

Однако д'Артаньян, которому вовсе не улыбалась перспектива объяснений со стражником, ускорил шаги, одновременно прилагая титанические усилия, чтобы подражать грациозной девичьей походке. Низко пригнув голову, он нырнул в портшез, подхваченный рослыми лакеями. Спрятавшись за занавесками, мушкетер благословил предусмотрительность Камиллы, указавшей лакеям путь назначения.

Полагаем, что лакеи почувствовали возросшую тяжесть своей ноши. Однако обоим слугам оставалось только теряться в догадках и нести портшез туда, куда приказала им госпожа; ничего другого им и в голову не приходило. Лакеи действительно были хорошо вышколены.

Таким образом, задуманный мадемуазель де Бриссар до не правдоподобия дерзкий и до смешного простой план удался, а сама она в точном соответствии с этим планом, закутавшись в плащ д'Артаньяна, осталась лежать на тюремной койке, поздравляя себя с удачей в той части дела, которая касалась д'Артаньяна, и начиная испытывать смутную тревогу в отношении своей дальнейшей участи.

Между тем близился условленный час отплытия. Наступила ночь. Г-н комендант отправился в спальню Камиллы, где нашел всего лишь перепуганную камеристку, сообщившую, что мадемуазель отправилась в портшезе навестить мадам Дюберже и до сих пор не возвратилась.

Установив, что Камилла не взяла с собой никого, за исключением двух носильщиков, комендант встревожился в свою очередь и послал к мадам Дюберже за мадемуазель де Бриссар несколько гонцов одного за другим.

Спустя полчаса ему доложили, что у мадам Дюберже Камилла не появлялась.

В этот момент прибыл начальник полиции с сообщением о том, что на улицах собираются кучки горожан, вооруженных самодельными пиками и ножами, крича, что Бэкингем убит, и требуя сдачи города. Начальник полиции считал, что, если не пойти на крайние меры, последствия этого стихийного возмущения могут быть непредсказуемы.

Комендант отдал приказ начать розыски мадемуазель де Бриссар. Сам же он, засунув за пояс пару заряженных пистолетов и вытащив шпагу из ножен, в сопровождении нескольких верных ему человек, также вооруженных до зубов, углубился в лабиринт неосвещенных ларошельских улиц. Он и его люди шли пешком, так как в городе не осталось ни одной лошади. Их просто съели.

В это время на фелуке, стоящей в гавани, продолжались восстановительные работы. Достойный помощник капитана превосходно справлялся со своей задачей. Течь, образовавшаяся в трюме, после того как судно получило удар, была устранена, такелаж приведен в порядок.

Г-н Эвелин принимал самое деятельное участие в работе. Его можно было встретить почти одновременно то на юте, то на баке, то в трюме.

— Живее, ребята! — поторапливал он матросов, по-видимому, давно привыкших к манере почтенного помощника. — Живее, а не то ларошельцы съедят нас вместе с костями: что ни говори, а мы выглядим поупитаннее их.

— Тише, Александр, — сказал подошедший капитан Ван Вейде, пряча улыбку. — Солдаты услышат.

— Они не понимают по-фламандски, — безмятежно отвечал г-н Эвелин. — А если и поймут, то что с того. В конце концов, в обычае приготовлять рагу из своих ближних нет ничего необыкновенного. Дикари, которых я поневоле долгое время имел возможность изучать на острове Эспаньола, — те вообще считают это в порядке вещей. Я даже знавал белых христиан, которые прибегали к такому способу пропитания.

— Пора бы уже появиться коменданту с девушкой, — задумчиво проговорил капитан. — В городе неспокойно.

— Всякое может случиться, — в тон ему добавил помощник.

При этом оба моряка переглянулись.

Они помолчали еще немного, а затем капитан подошел к Джейкобсону, который также казался встревоженным отсутствием коменданта.

— Что происходит в Ла-Рошели, мистер Джейкобсон? — спросил он.

— Вы прекрасно понимаете, что происходит, goddamn! — проворчал англичанин. — Чернь взбунтовалась. И все из-за вашей чертовой фелуки. Надо было сразу вас всех связать и позатыкать вам рты.

— Вы имеете в виду того бездельника, который сбежал с корабля в город? — спросил капитан Ван Вейде, сохраняя на лице все ту же невозмутимую мину. — Во всяком случае, прошу заметить, что это случилось в мое отсутствие.

— Это мне известно и без вас, — отвечал Джейкобсон, присматриваясь к огонькам, замелькавшим в одной из улиц, ведущих к гавани.

— Пожалуй, вам стоит поторопить коменданта, — спокойно сказал капитан, — иначе они доберутся до нас и от «Морской звезды» останутся только щепки. Они разнесут корабль в поисках рыбы, которую уже давно забрали и съели ваши солдаты.

— Мне не очень-то по душе ваш тон, — отвечал Джейкобсон, — но что касается вашего совета, то я и сам собирался поступить подобным образом. Я отправлюсь туда и потороплю их.

— Возьмите нескольких солдат — так будет безопасней.

— Черта с два! Солдаты будут стеречь вас. Мы скоро вернемся с комендантом и девушкой, — ответил англичанин, спускаясь по трапу.

Из описанного разговора со всей очевидностью следовало, что мистер Джейкобсон являлся доверенным лицом коменданта Ла-Рошели и был полностью посвящен в его планы. Как уже ясно читателю, планы эти были расстроены экстравагантным поступком Камиллы, которая в это время, завернувшись в плащ д'Артаньяна, безмятежно спала на тюремной койке. Иногда она улыбалась во сне.

Лакеи доставили портшез к церкви, указанной им их хозяйкой, и опустили его у церковной ограды. Навстречу из густой тени шагнула маленькая фигурка. Достойный кантор проявил весьма уместную в сложившейся ситуации прыть, опередив одного из лакеев и не позволив ему открыть дверцу портшеза. Он открыл ее сам.

— Почтительно приветствую вас, мадемуазель. Для такого старика, как я, ваши посещения большая радость и честь, — сказал кантор.

Д'Артаньян низко наклонил голову, пытаясь изобразить благосклонный кивок, и, приняв предложенную стариком руку, быстро последовал за ним.

Они миновали ограду, поднялись по широким каменным ступеням и, войдя в церковь, остановились.

— Я рад, что план мадемуазель де Бриссар удался. У нее доброе сердце, да благословит ее Господь, — проговорил старик.

— Да, да благословит ее Бог! — горячо воскликнул д'Артаньян, вкладывая в эту фразу много искреннего чувства, носящего, однако, значительно более мирской характер, чем подобало бы, учитывая ее содержание.

— Мы не задержимся здесь, — продолжал старый кантор. — Я сейчас выйду к лакеям и отпущу их под тем предлогом, что вы, то есть их хозяйка, останетесь здесь читать молитвы и слушать мою игру на органе. Она не раз посещала эту церковь во время осады, и мои слова не вызовут подозрений. Я скажу им, чтобы они вернулись через час или два.

— Каким образом мы выйдем незамеченными?

— В церкви несколько выходов — мы воспользуемся самым удобным для вас.

— Я так поражен всем происшедшим, что даже забыл спросить, кому я обязан своим чудесным спасением! — воскликнул молодой человек.