В общежитие вернулись чистые, с пакетами постиранной одежды и немного шаловливым настроением – или от радона или от предстоящего ужина.

Перед сном плотно обожрались. Отпились чаем с молоком. Вспомнили, что сегодня пятидесятый день пути. И, как младенцы, уснули.

Здравствуй Июль! Первое число, что ты нам сегодня преподнесешь. Говорят, как начнешь Новый Год, так его и проведешь. Вполне может быть, что это относится и к Новому Месяцу. Почему бы нет? Тоже временной отрезок. Посмотрим, что месяц грядущий нам готовит. Начало, пока, многообещающее. Саша, уходя на работу, оставил нам на столе не скромный завтрак – значит сыты. Одежа высохла – значит чисты. Что-то будет на почте? Будет! – я уверен.

Первое, что утром необходимо сделать – отметится в конторе заповедника. Идем в контору. К сожалению, директор в командировке. Его обязанности исполняет главный лесничий заповедника А.А. Троицкий. А.А. нас уже ждал. Выслушал наши жалобы на Федорова, на бороду, на голод, на реку, на медведей. Посочувствовал нам. Сам рассказал пару забавных историй о своём начальнике. Пригласил посетить музей природы (билеты нам пришлось покупать). После посещения, поставил свой автограф и печать заповедника на буклетах, которые мы купили в музее на память. В знак примирения, А.А. выписал нам наряд-заказ на приобретение продуктов в специализированном буфете заповедника. У нас ещё оставались кой-какие деньги, мы с удовольствием готовы были их потратить на дефицитные продукты питания.

Буфетчица, рассмотрев подпись Троицкого, долго что-то складывала и вычитала на счетах, вспоминала и заглядывала в кладовку, думала, глядя в потолок, и наконец произнесла:

– У вас здесь по продуктам можно получить: макарон два кило, сахар – грамм восемьсот отпущу, тушенки на четыре банки, масло дам шестьсот грамм, и кило пшена есть. Брать будете? – она всё это произнесла в привычном для себя темпе, и мы не хрена не успели запомнить, но, даже из услышанного, становилось ясно, что денег не хватит (жаль, но от масла придется отказаться).

– И сколько это всё стоит? – прежде, чем отказаться, я решил прикинуть сколько это тянет по деньгам.

– Щас посчитаем, – ответила буфетчица, взяла счеты, застучала костяшками, периодически делая шариковой ручкой секретные пометки на наряд– заказе.

– Денег не хватит, – сказал я Володе, пока толстушка прикидывала на сколько нас нагреть.

– Я понял, – Вова рассматривал ценники.

– Всего, на восемь рублей восемьдесят восемь копеек. – громко произнесла тётя.

– На сколько! – после паузы, хором переспросили мы.

– На во-семь рублей во-семь-де-сят во-семь копеек, – четко выговаривая слова, повторила маманя – ей нравилось, что её переспрашивают. И, специально для нас – непонятливых пояснила, – Вам «наряд» поэтому и выписали, что продукты прошлого завоза, используем для экстренных нужд. Цены завоза. У вас по продуктам – на двоих на три дня. Из крупы есть только пшено. Берёте?

– Конечно берем! А ещё что-нибудь купить можно? – я проверял тётку. Чувствовалось, что за такие цены, она нам выдала продуктов раз в пять меньше положенного, остальное прикупит себе домой. Но как проверишь?

– Можно, но вот по этим ценам, – она указала на ценники.

Оплатив 8-88 за заказ, и ещё 65 за килограмм сахара, и ещё 109 за три килограмма пшена (109 на 3 не делится – лучшее доказательство того, что жирная нас клеит), мы счастливые отправились на почту, обсуждая по дороге произошедшее. Мы славно затоварились и ещё деньги остались – с почты надо зайти в магазин. Получив посылку, мы, конечно, зашли в магазин и ещё кой чего прикупили, умножив свой продуктовый склад. Последнее время нас очень волновала тема питания. Почему-то казалось, что продукты могут разом исчезнуть. Это, скорее всего, остаточные явления голодовки на Шегнанде. Даже по дневниковым записям легко заметить, с какой точностью записывается каждый грамм еды. Радует одно то, что в дневнике есть и такие записи тех дней: «купили книгу», «отправили посылку с книгами», значит, мы думали гораздо о большем, чем еде. При ограниченном количестве денег, мы всё же умудрялись покупать книги, отправлять их. И в этом вопросе споров никогда не было. Книги есть книги! Хотя, конечно, жрать постоянно хотелось. Особенно сладкого и жирного. Этот пакетик супчика через пятнадцать минут ходьбы уже не помогает – начинает сосать. Омуля хватает на час – и снова голод. Жирный кусок мяса или банка тушенки – протянешь до обеда. А сахара просто всегда хочется. Он нужен на каждый шаг пути. Сахар, это энергетический источник организма, но где взять этот самый сахар? Магазины в тот год были более чем пусты (продукты могут подвести, а есть ли у тебя талон или ветеранская книжечка?). Боязнь, чего-то не купить, не договориться, не получить, и, как следствие, остаться ни с чем, постоянно гонит нас на поиски еды. Сказать по правде, мы конечно оборзели: всех материм, ругаем, всем не довольны, словно кто-то обязан нас перевозить, кормить, помогать. Кто-то гнал нас в это путешествие. Ну, не получили посылку в Томпе, не смогли, слабаки, сами преодолеть Шегнанду – так радуйтесь, что вообще, хоть кто-то чем-то помогает. Покорители, твою мать! Слюнтяи, нытики и попрошайки. Оплатили заповедник и не получили желаемых услуг? Да это же тоже испытание. Стисните зубы и вперед! Сегодня рюкзаки под завязку – хватит скулить, продолжайте!

Пообедав, оставив Саше полкило печенья и благодарственное письмо, мы двинулись в путь. Проходя мимо конторы, встретили Александра и лично выразили ему свою признательность, сообщив, что оставили дверь открытой – не нашли ключи.

– А я её никогда не закрываю, – ответил Саша.

– А у тебя там на тумбочки банка с деньгами. – Мы видели полную трехлитровую стеклянную банку, наполненную бумажными деньгами в крупных купюрах.

– А это я деньги в банке храню. – Шура, как всегда, был оригинален. – Кто возьмет? Был тут у нас один – украл. Догнали на лодках. Куда он денется?

– Понятно. Ладно, Саша, спасибо тебе за всё. Мы пойдем.

– Давайте. Осторожнее только. Там на мысу медведица с двумя медвежатами. По берегу не идите – она каждый день с ними у воды. Мужики приехали, говорят, опять её сегодня там видели. Идите по тропе – проскочите.

– Обрадовал.

– Я серьезно. Осторожней.

Через час мы уже сидели на сосне, а медведица бегала под деревом, ворчала и пыталась отогнать своих любопытных малышей в чащу. Вначале, мы шли осторожно и озираясь. Потом внимание притупилось и Вова, как обычно, чуть ушел вперед. Через минуты, он мчался по тропе с дикими глазами, а за ним лениво шла медведица. Сбросив мешки, мы ломанулись на дерево. Первым полез Вова (помню, мы даже спорили, кто первый). Нужно было всё делать очень быстро – мы и делали. Но сразу не повезло – метров с двух, сломав ветку, Вова рухнул на землю, но соскочил и тут же залетел на сосну вновь. Как я успел последовать за ним – я не помню. Но когда медведица увела своих медвежат (а она, зараза, ещё три раза возвращалась из леса, проверяя, сидим мы или нет), у меня в руках оказалось заряженное взведенное ружье, с которым залезть на сосну в принципе невозможно. Более того, спустившись, мы обнаружили в сантиметре от места Вовиного падения, подрубленные наискосок сосёнки. Торчащие сантиметров на пятнадцать из земли, сухие острые столбики, проткнули бы Вову насквозь, свались он на них. Вова же, чудо, умудрился рухнуть в аккурат между ними, в самое пустое место – специально так не спрыгнешь. Вот уж, во истину, повезло. Быстренько собрав пожитки, мы свалили с опасного мыса.

Наша сегодняшняя цель – зимовьё на реке Таркулик. Ночуем в нем. Троицкий сказал, что там под мостом мы найдем удочку с мушками – можно запросто наловить ленков. (помню, помню на Кабаньем). Однако, спокойно до зимовья дойти не удалось. Тропа по заповеднику прекрасная, набитая, снабжена полевой связью, (провода проброшены высоко в кронах сосен, а к стволам прибиты розетки для телефона), нет завалов и ям. Но этой тропой так же с удовольствие пользуются и медведи – они хозяева в тайге. Так вот, один такой хозяин не свернул с тропы, а стал ворчать и пошёл на нас. Мы свернули с тропы в сторону Байкала. Через прибрежное болото, пулей выскочили на открытое пространство (метров сорок обзор) и, с ружьем наперевес, поспешили по камням к зимовью. Медведь, к счастью, за нами не вышел, но и мы больше на тропу не пошли – ничего, что не удобно идти по камням, зато видно далеко – не нарвёшься.