Нам с Вовой было по десять лет, когда мы впервые увидели друг друга и подружились. С тех пор, мы постоянно вместе. Учились в одном классе, отдыхали и тренировались в одних спортивных лагерях, вместе ездили на охоту (Вовин отец часто брал меня), в подвалах подпольно изучали каратэ, на крышах строили голубятни, мастерили луки и рогатки для охоты на чибисов и стрижей, ходили в походы, лазили по скалам, летали на мотоциклах, играли в футбол и хоккей и дрались. Даже в медицинском институте по началу учились вместе (пока я не ушел в Армию). Семьи и взрослые дела нас тоже не смогли разлучить. Мы могли часами трепаться, ржать и придумывать всякую фигню, очень сильно раздражая этим наших жен (тоже медиков). Взаимовыручка понятие относительное, так как выручать чаще приходилось меня (вся моя судьба – сплошные провалы), а Вова имел скотскую привычку рассказывать о своих проблемах уже после их разрешения, не давая мне шанс быть ему полезным. Как говориться, дай, Бог, каждому, такого друга. Вот, почему мы здесь и вдвоем. И так, пропев дифирамбы, я продолжаю:

– С днем рождения, говорю. Встаём! Праздничный завтрак – здесь, праздничный ужин – в Нижнеангарске – дел ещё невпроворот. Вначале в лесничество за разрешением, пока они браконьерничать не умчались. К Васильичу нужно зайти – деньги отдать и палатку. На почту – Валька сказала, что отправили две тысячи. А потом двадцатку до Нижнеангарска. Если повезет, у Комарициных родственников заночуем, а нет – так в гостиницу рванем. Я за водой. Накрывай.

Славный получился завтрак из остатков домашней пищи.

В лесничестве сказали, что их участков на той стороне Байкала нет. Отлично. На почте сказали, что перевод пришёл. Отлично, но как получить. Толпы пенсионеров и ветеранов стоят сутками в очереди за пенсией и пособием. Мы, два молодых здоровых коня, без очереди будем ломиться сквозь толпу стариков к кассе? Да нет, конечно – мы сразу к начальнику. Дескать, так и так – помогите получить. Знаем Ваши трудности, но времени сидеть неделю в ожидании нет. Выручайте. Сколько есть. Получилось – получили 1850 из 2000. Да – плевать, хорошо, что так. В книжный, конечно, в центральный универмаг. Купили книги (А. Мень и другие редкие) и светофильтр, в аккурат к моему аппарату – повезло. Отправили родным и знакомым открытки с приветами и пожеланиями от нас крутых. К Александру Васильевичу – вернули долг, оставили до лучших времен старую палатку, книги, сумку с лишними вещами. Поблагодарили. В продуктовый – вкусности на обед. Обед в гостинице, пока еще не пришло время номер сдавать. После сытного обеда по закону Архимеда… в путь. На Север.

Прекрасная погода и прямая железнодорожная насыпь нам сократили путь, вдоль которого камчатка рыбацких резиновых лодок тягала омулей из Байкала.

Пытались разыскать родственников Комарицина, но только даром потеряли время и намотали лишних кругов по узким улицам пригорода. Их не было дома. Сосед, что-то долго перечислял фамилии, читал записки, объяснял про причал, на котором мы должны всех найти, но так толком ничего не объяснил. Достал. Да Бог с ними, переночуем в гостинице. В прошлом году, когда в разведку ездили, в ней уже ночевали. Знакомая «Северная» гостиница за 120 рублей приняла нас в свои пенаты, утолила голод праздничным ужином, возбудила прошлогодние дождливые воспоминания пребывания на этом Северном берегу, сердитого Моря, и нежно убаюкала в чистых простынях деревянных кроватей.

С 8 утра начались хлопоты и оформления разрешений. Теперь наш путь продолжится по Восточной стороне Байкала. Нужно предусмотреть всё, за всё заплатить, Чтобы там в тайге не возникали проблемы бюрократического плана. Первым делом получить бланк разрешения на проход через Баргузинский заповедник. Согласно письму от директора заповедника, нас должен ждать некто Федоров – работник заповедника, житель Нижнеангарска. У него мы должны получить разрешение и договориться о нашей дальнейшей встречи с ним, уже как с проводником по территории заповедника и, прилегающего к нему, биосферного полигона. Дом Федорова мы разыскали в северном пригороде. Жующий Толя (так его зовут) лениво вышел к нам из дома, вынес разрешение, объяснил, что нам нужно ещё заплатить лесхозу за проход по их территории и в исполкоме за Флорихенский заказчик. Объяснил, как найти эти конторы, пообещал ждать с 22-го числа в зимовье за Шегнандой, там, где начинается биосферный полигон.

Директор лесхоза Вячеслав Георгиевич долго понтовался, объясняя нам про лесные пожары, грозился разрешение нам не дать, но после того, как я вытащил из запасников своего рюкзака официальные бланки нашей фирмы (всё предусмотрено) обмяг, подписал бумаги и счет на оплату безналичными денежками. Повеселел, объяснив нам свою перемену настроения тем, что теперь, если что, все пожары спишет на нашу фирму. Наивный. Ну пусть, главное получили «добро» и некоторые объяснения по карте об особенностях тропы на том берегу.

В магазине затоварились продуктами для отправки посылки в Гремячинск. Однако на почте не оказалось посылочных ящиков. Вот тебе напасть! Пожалев нас, работники почты обещали после обеда ящик найти. Ну, и на том спасибо!

После обеда в исполком. долгое ожидание начальника контрольно-спасательной службы (КСС). Заплатив 60 рублей на развитие КСС, а не за проход по Флорихинскому заказчику («Это один хрен» – сказал нам начальник, видимо, считая нас за идиотов), мы снова появились на почте. Бабаньки нашли аж два ящика. Их-то мы и заполнили продуктами. Снабдив посылки заказным письмом на имя начальника Гремяченской почты с просьбой не отправлять посылки до тех пор, пока мы не дойдем до Гремячинска (а мы гарантировали, что дойдем), отправили их в недалёкое и желанное будущее.

Дела сделаны! На переправу! На Тот долгожданный берег! Но с начала, как последний штрих пребывания на этом берегу, блинчики и кофе в кафе.

Вот теперь – к Кичере, на переправу!

На халяву переправиться не удалось. Долго бродили по берегу меж многочисленных рыбаков, тягающих щук и окуней, но лодки так и не нашли. На лодочной станции, к которой пришлось вернуться, меня культурно послали. Благо молодые ребята, случайно услышавшие о нашей проблеме, (за водку) пообещали подъехать через час за нами и переправить в Дагарскую губу. О`кей!

Мы сидели на берегу и в бинокль рассматривали, как рыба «плавится» в реке. Рыба кишила. Все рыбаки ловили щук и окуней с неимоверной скоростью – только забрось и тяни. Внимание привлек один бурят с палкой, вместо удилища и раздолбанной снастью, примотанной к ней. Он так неумело кидал блесну, что больше времени тратил на распутывание бороды, а не на ловлю. Но и этому чёрту удалось вытащить щуку на берег, изрядно изваляв её в песке. Потом он с гордым видом положил улов в «бабкину» сумку и, задрав нос, ушел домой. Видя, что мы наблюдаем, он не ударил в грязь лицом. Молодец, посмешил.

Через пару часов на перешейке мы отливали спирт из фляжки нашим переправщикам, и, пока они его пили в зимовье, мы фотографировались для истории на самой Северной точки Байкала. Надо сказать, что Северная часть Байкала, представляет собой некий отстой, точнее, фильтр всего Озера. Всё, так сказать, говно накопившееся в водах и, разумеется, не утонувшее, прибивается к этому узкому песчаному перешейку. Какие-то ящики, банки, доски, мусор, лимонные корочки и даже презервативы. И если до этого мы просто хлебали ладонью воды Байкала, утоляя жажду, то здесь – даже писать было неприятно.

Поднялся шторм. Бедную жестянку, которая называлась лодкой, волны колотили, как проклятую. Но наши пьяненькие проводники уверенно лавировали между волнами и часов в девять доставили нас нервных и перепуганных к зимовью в протоке Верхней Ангары на долгожданном ТОТ берег. Лихо развернувшись, ребята умчались, а мы побрели навстречу человеку, появившемуся из дома.