«Белой Армаде», стоявшей во второй линии, всё чаще и чаще приходилось вступать в сражение с вистрогами, просочившимися сквозь передовые авидронские позиции. Несколько флотилий лимских кораблей обошли авидронов с флангов, пытаясь ударить в тыл, и Инфекту пришлось послать в бой последние малые галеры, которые атаковали прорвавшиеся вистроги и быстро их уничтожили.

Несмотря на то, что в бою корабли Божественного явно превосходили лимские вистроги, положение авидронов осложнялось, и Алеклии уже с трудом удавалось казаться спокойным. Его флотоводцы и помощники уже не могли скрыть своей тревоги. Когда же в бой вступила четвертая боевая линия пиратов, Инфект, видя, что от «Священной Армады» уже почти ничего не осталось, приказал армаде «ФорнЭ» оставить транспортные и торговые корабли, выйти вперед и укрепить собой переднюю линию. В ответ пираты из своего резерва развернули еще две боевых линии — примерно восемьсот кораблей.

«Армада Грономфы» и армада «Авидрония» уже не выдерживали флангового натиска: строй их был окончательно сломан, многие корабли горели или тонули. Божественному предлагали отступить, скорее покинуть поле сражения вместе с «Белой Армадой», пока еще целой, и, уведя с собой мирные корабли, укрыться где-нибудь в тихой бухте залива Обезьян.

В конце концов Алеклию охватил гнев, и тут все поняли, что его недавнее самообладание — лишь искусная маска.

— Как бы поступил ты? — спросил Инфект у молодого меченосца, в одеждах и доспехах морского цинита, передвигающего фигуры кораблей на рисованном поле сражения.

— Я, несомненно, бился бы до последнего, мой Бог! — без тени замешательства отвечал воин.

— Вот видите! — раздраженно обратился Божественный к свите. — Даже этот юный воин знает, что делать. А вы, мои мудрые полководцы, только и думаете, что о бегстве. Не следует ли вам занять у этого юноши толику отваги?

Вперед выступил самый старый флотоводец: его советам Алеклия всегда неукоснительно следовал.

— Мой Бог, справедливы ли твои укоры? Молодость бездумна, а поэтому безрассудно смела. Но разве есть среди нас хотя бы один человек, который не готов умереть? Разве не доказал каждый из нас годами усердного служения и участием в сражениях свою личную храбрость? Мы печемся лишь об одном, Всемогущий: не желаем поражения великому авидронскому флоту. Разум — вот сердце истины. Слепое же самопожертвование не принесет победы, а лишь бесполезно погубит тысячи воинов и сотни кораблей, которые еще можно сохранить.

Алеклия немного успокоился и даже почувствовал легкое раскаяние. Перед ним действительно были лучшие морские полководцы, которых несправедливо было бы обвинять в слабодушии. И он благодарно кивнул опытному флотоводцу и даже приложил пальцы ко лбу.

— Что скажешь? — спросил Инфект молодого меченосца. — Смелее!

— О, Божественный, — возбужденно заговорил воин, — если мы отступим — нас вскорости всех перебьют. В проливе Обезьян нет места, где можно утаиться от лимских вистрог.

Военачальники переглянулись.

Мимо, совсем близко, пролетел крупный камень, и, сбив кусок кормовой балюстрады, плюхнулся в воду. Алеклия и ухом не повел:

— Что же ты предлагаешь? Продолжать защищаться?

— Не думаю. Посмотрите, вистрог еще очень много, тысячи две с половиной. Даже если мы сдержим натиск, то пиратов не разобьем — лишь отгоним, а из оставшихся кораблей не соберем и одной армады. Выход один: атаковать.

— Как?! — изумились все вокруг.

— Вот, взгляните на макет. Лимы не ожидают нападения, уверенные в том, что мы почти разбиты. Их фланговые резервы сгрудились в кучу и состоят из весьма слабых кораблей. Если ударить «Белой Армадой» здесь, с левого фланга, чуть в обход, то можно нарушить их план, смешать весь строй, вызвать в их рядах замешательство и, может быть, даже панику. Шанс невелик, но это единственный способ. Разум — вот сердце истины! — закончил, улыбаясь, морской цинит, адресовав последние слова опытному флотоводцу.

Тот даже сжал кулаки и произнес под нос: «Дерзкий мальчишка!»

— Откуда ты? — спросил удивленный Инфект.

— Я из города Мангры.

— Благодарю тебя, воин из Мангры. Наверное, мы так и поступим. Если твой план удастся, я сделаю тебя главным цинитаем, и ты будешь командовать собственным боевым кораблем. В противном же случае — я не смогу тебя наказать, поскольку мы все погибнем…

«Белая Армада» выстроилась четырехугольником и двинулась в атаку, огибая место сражения слева. На флангах и между кораблями плыли около сотни малых галер, чудом сохранившихся после всех столкновений. «Саталикоза» с Божественным находилась в центре, в окружении лучших кораблей авидронского флота.

В первой шеренге строя на правом фланге шла, сверкая бронзовыми бортами и красуясь высокими башнями, флурена-вискоста «Гуанг». На корабле били калатуши и играли боевые лючины. Все морские циниты, а с ними воины Белой либеры были чрезвычайно воодушевлены и с нетерпением ожидали схватки. Кругом была суета — матросы разворачивали «когти гаронна» и собирали морские вороны, возились со снастями, которыми здесь было всё опутано, воины поднимали канатами из трюма тяжелые обточенные камни, десятники выкрикивали команды, орали, надрываясь, на замешкавшихся. Из-под палубы доносились злые команды «весельных» начальников, удары «ритма» и монотонная песня из уст сотен гребцов, все слова которой укладывались в пять-шесть гребков.

ДозирЭ и Идал хоронились за укреплениями фальшборта, обитого железом, вооруженные до зубов и готовые ко всему. Они оба были в легких доспехах, хотя и их было вполне достаточно, чтобы, попав в воду, немедленно пойти ко дну.

Дерзновенная атака ошеломила лимских пиратов. Вскоре их полутысячный фланговый резерв направился навстречу, желая дать «Белой Армаде» бой. Тут с «Саталикозы» прозвучали звонкие сигналы, и авидронские корабли обратились к пиратам лицом, принимая вызов.

Ужасающее сражение развернулось на глазах у ДозирЭ. Завороженный, он наблюдал за боем, даже забывая укрываться от стрел, которые сыпались на «Гуанг» в невиданном количестве. За короткое время погибло полсотни таранных и поджигательных галер Инфекта, взамен было уничтожено не меньшее количество пиратских вистрог.

Наконец одна из лимских галер ухитрилась обойти все препятствия и стремительно направилась к «Гуангу», целясь тараном в его борт. Гребцы авидронов немедленно развернули корабль и сделали несколько гребков навстречу врагу. Через несколько мгновений соперничающие корабли ударились таран в таран, и тут же нос вистроги, который оказался значительно слабее, треснул.

От сильного толчка ДозирЭ упал на палубу, и Идал помог ему подняться. Пиратский корабль быстро тонул под радостные крики авидронов, а его разношерстная команда попрыгала в воду. Лучники устроили охоту за пловцами, но тут у правого борта «Гуанга» появились сразу две вистроги, одна уже совсем близко.

ДозирЭ чуть не сбили с ног метатели зангний. Набежав толпой, они принялись забрасывать палубу пиратского корабля горящими зангниями. Подоспели и лучники с пращниками. Напор авидронов был столь силен, что, когда настало время абордажного боя, половину пиратов уже перебили, а сам их корабль горел во многих местах. Когда борта судов соприкоснулись (при этом авидронские гребцы успели втянуть внутрь своего корабля весла), стало видно, что вистрога значительно ниже флурены-вискосты. Авидроны выбросили «когти гаронна», и железные лапы с размаху вонзились своими острыми шипами в палубу вистроги, пробив ее насквозь. Получились удобные мостки, по которым можно было бы свободно перейти с корабля на корабль. Но абордажные отряды даже не воспользовались ими: они нетерпеливо попрыгали вниз, на палубу вистроги, и бросились в бой.

ДозирЭ одним из первых перебрался на лимский корабль и тут же увидел в нескольких шагах двух чужеземцев, вооруженных парангами и бамбуковыми щитами. Он с радостью бросился к ним, но одного из них поразила в грудь стрела, а другого убил Одрин, появившийся непонятно откуда. Это было в его манере: заходить с той стороны, с которой нападения не ждут, и разить коварным ударом, не оставляя противнику ни единого шанса.