Давайте не будем обманывать самих себя. Наш враг среди нас, и мы это знаем, но ничего не можем с этим поделать. Вот Великий Юзоф Иргамы, которую Авидрония грабила веками, да так, что теперь интол Тхарихиб даже не может заплатить берктольский взнос, и его представитель который год сидит на скамье молчальника. Давайте смилостивимся над его мольбами и дадим ему слово. Пусть он поведает вам о страданиях своей страны. Пусть он скажет, кто наш враг! А вот представитель Лидионезы, в которую направляется грозная армия, чтобы сжечь ее города и угнать население в рабство. Пусть он скажет, кто наш враг!

Не будем лукавить, честнейшие вельможи. Все мы знаем, кто наш враг. Идите за мной…

И, сказав это, Сафир Глазз увлек Юзофов за собой. Переглянувшись, они шумной возбужденной толпой вышли из дворца, перепугав стражу, и остановились на широкой мраморной лестнице. Главный Юзоф взмахнул рукой, и все повернули головы вслед его жесту. Тут все поняли, в чем дело. Огромная черная тень от авидронского дворца накрыла собой почти половину здания Совета Шераса.

Почтенные мужи вернулись на свои места.

— Теперь вы убедились? Даже солнце подает нам божественные знаки, — продолжил Сафир Глазз. — Пора же очистить Берктоль от скверны. Необходимо всем понять главное: Авидрония должна быть наказана!

Воздушный шар распорядителя боев Мемрика оказался непрочным. Через некоторое время, когда уже стемнело, его оболочка прохудилась, и матри-пилога стала быстро снижаться. ДозирЭ, Тафилус и Идал сбросили грузило, но это не помогло. Тогда они избавились от всего лишнего в корзине: оружия, запасных снастей, воды, съестных припасов. Воздушный шар лишь на мгновение замедлил падение.

В свете Хомеи было видно, как из оболочки с шипением струится желтый воздух. ДозирЭ, ухватившись за веревки, осторожно выглянул из корзины — матри-пилога стремительно сближалась с чернеющими верхушками деревьев.

Наконец воздушный шар рухнул; хрустнули ветви, с треском переломились поперечные паруса, затрещала ткань оболочки. Корзину тряхнуло так, что Идал вылетел вон. Когда до земли оставалось совсем немного, корзина повисла на снастях, которые зацепились за ветки. Тафилус и ДозирЭ вывалились наружу и оказались по грудь в теплой вонючей топи. Мириады светящихся мошек взвились над трясиной и угрожающе загудели. Авидроны попытались выбраться, но чем больше они двигались, тем глубже утопали, особенно тяжелый девросколянин. Мелкие кровососущие твари уже забрались под одежду и остервенело кусали беззащитных людей, сверху их атаковали разозленные москиты, жаля в лоб, в нос, в губы, забираясь в уши и в волосы. По лицам авидронов уже текли струйки крови, запах которой привлек тучи другой изголодавшейся нечисти. А густая вонючая жижа продолжала засасывать.

Хлопнула крыльями крупная хищная птица, прилетевшая на шум. Теперь она выжидала на ветке, глаза ее горели, а из мощного клюва время от времени вырывался нетерпеливый крик. Неподалеку призывно рыкнул большой зверь. Ему протяжно ответили душераздирающие голоса сородичей.

— Эй, авидроны? — раздался знакомый голос.

— Идал! — обрадовался ДозирЭ. — Ты не погиб, дружище?

— Как я мог погибнуть? — удивился Идал. — Ведь вам угрожает опасность. Держите!

И он бросил цинитам конец веревки.

Воины были спасены. Болотная муть потом еще долго недовольно чавкала и пузырилась, словно оскорбленная тем, что лишилась своей законной и почти заполученной добычи.

— Пошла прочь! — ДозирЭ метнул в ночную птицу тяжелую ветку. — Сегодня тебе не удастся отведать человечины!

Жирный людоед взвизгнул, расправил широкие крылья и обиженно удалился.

Друзья нашли сухое место. Опасаясь хищных животных, они оградились подобием частокола и развели костер. Перевязав раны, они смогли немного отдохнуть. На следующий день авидроны отправились в путь, выбрав то направление, которое показалось им верным. Поскольку у бывших пленников и капроносов не оставалось на теле живого места, они двигались медленно, то и дело устраивая привалы для отдыха.

Сорок солнц ДозирЭ, Тафилус и Идал блуждали в иргамовских лесах. Одежда изорвалась, доспехи были брошены. Они одичали, обросли, тела покрылись незаживающими ссадинами и гнойниками. Не раз авидроны вступали в бой с кровожадными хищниками, но всегда одерживали победу и получали в награду мясо убитого противника. Однажды их атаковал саблезубый тигр. Как-то ночью напал гигантский медведь. Более пяти дней друзей сопровождала большая стая волков.

Питались авидроны в основном кенгуровыми крысами или броненосцами, которых было легче всего ловить, а воду пили из огромных лесных луж или озер.

Время от времени они выходили к небольшим иргамовским деревням, где добывали немного чистой воды и съестного, брали с собой одного из жителей и использовали его недолгое время в качестве проводника, после чего отпускали.

На сорок первый день изнурительного путешествия авидроны впервые увидели насыпную дорогу. Вскоре по ней проехал конный отряд лучников. Это были лаги — авидронские союзники. Друзья вышли из чащи и сдались лихим всадникам, которые сначала не поверили ни единому слову заросших странников и собрались их убить, но в итоге крепко связали и доставили в свой лагерь.

Проведя в яме для пленных более десяти дней, воины наконец были перевезены в авидронский лагерь, располагавшийся недалеко от Кадиша. Но не успели они порадоваться столь удачно складывающимся обстоятельствам, как и там их бросили за решетку, не желая выслушивать тот неправдоподобный бред, который они несли. Прошло еще четыре дня, пока троих авидронов, больных и истощенных, не привели на веревке в богатый шатер.

ДозирЭ первого грубо втолкнули внутрь, и он упал на колени. Крепкие руки, давящие на плечи, удерживали его в этом положении. То, что молодой человек увидел, подняв голову, лишило его остатка сил. Перед ним был Сюркуф — тот самый айм Вишневых, который за несколько дней до кадишского сражения пытался задержать грономфа.

— Эгоу, мой неуловимый герой, вот мы и встретились, — язвительно сказал Сюркуф. — Я же вас предупреждал, чтобы вы молились к смерти.

В шатер втолкнули остальных пленников. Они пытались подняться с колен, но хмурые стражники не позволили им этого сделать.

— Что тебе надо? Почему ты меня преследуешь? — спросил ДозирЭ.

Сюркуф не ответил на вопрос. Он встал перед коленопреклоненными авидронами, подбоченясь и широко расставив ноги. ДозирЭ почувствовал приторный аромат его благовоний, и к горлу подкатила тошнота.

— Не могу поверить, что это действительно ты, ДозирЭ. Не зря я неустанно молился Гномам и Божественному. Скоро будет год, как я охочусь за тобой по приказу Круглого Дома, недоедая и недосыпая… Я рад встретить и твоих друзей-сообщников…

Вишневый несильно пнул ДозирЭ ногой в грудь, и тот повалился на бок. Видимо, айм потревожил старую рану — грономф вскрикнул от боли.

— Ты не имеешь права так обходиться с монолитаями Инфекта! — угрожающим тоном произнес Тафилус, и стражники, понимая, что великан обладает недюжинной силой, вцепились в его руки и плечи.

— Да ну? А где вы видели монолитаев Инфекта? Передо мной три бородатых иргамовских лазутчика, которых следовало бы немедленно казнить!

— Вы должны сообщить о нас партикулису Эгассу, — потребовал Идал.

— Зачем беспокоить по пустякам столь доблестного военачальника, тем более, как выяснилось, боевого друга Алеклии? Неужто мы и сами во всем не разберемся? У нас в Круглом Доме в Грономфе и не такие вопросы решаются. Кстати, в тамошних подвалах вы раз и навсегда забудете о каких-либо правах. Так ведь, Белмодос?

Тут только пленники заметили писца, который корпел над свитками в углу шатра. Он поднял голову, открыв совсем юное розовощекое лицо, уже отмеченное грубым шрамом, и ответил без промедления, угодливо улыбнувшись:

— Совершенно справедливо, мой повелитель.

Сюркуф кивнул Белмодосу, и тот вновь склонился над онисовыми листами. Сюркуф сделал несколько шагов по шатру, о чем-то размышляя.