Появился хозяин кратемарьи с опаленными волосами и в одной набедренной повязке. Он был в саже, натужно кашлял и вел себя как совершенный безумец. Идал попробовал его успокоить, но тот со словами: «О боги, меня же предупреждали!» — в ужасе отшатнулся от эжина, будто увидел злого духа.

Пошел дождь и немного прибил пламя к земле. Впрочем, кратемарья уже догорала, превратившись в дымящиеся руины. Вскоре Идал выяснил, что здание кратемарьи было подожжено, и к тому же сразу во многих местах. Объявился Кирикиль, не многим отличающийся от хозяина кратемарьи — со всклокоченными волосами и весь покрытый гарью, сохранивший из личных вещей лишь морскую рапиру, с которой никогда не расставался и утрату которой вряд ли смог бы пережить. Он сообщил, что все вещи, ценное оружие и одежды ДозирЭ и Идала сгинули в огне, а еще с печалью на лице объявил, что Нитероя нигде нет и что, скорее всего, несчастный малый погиб. ДозирЭ и Идал многозначительно переглянулись.

В преддверии синдана в селении Бахет-меги собрались все малльские вожди: и предводители горных племен, и хозяева процветающих равнинных селений. С ними приехали белобородые, те из них, кто был еще в состоянии проделать сложный, тяжелый путь до этих мест, а также самые знатные воины и богатейшие маллы, чей авторитет, подкрепленный золотом, позволял влиять на решения малльских правителей.

Каждый вождь явился вместе с отрядом отборных воинов, ибо издавна среди маллов утвердился обычай похваляться друг перед другом своей силой, так что Бахет-меги вместе с прилегающими окрестностями заполонили самые разнообразные воины, начиная с отрядов безлошадных голодранцев совершенно разбойничьего вида и кончая прекрасно вооруженными конными кавалькадами. Чем многочисленнее оказывался отряд и чем богаче он был снаряжен, тем весомее звучало слово вождя на синдане. Некоторые белобородые, которым уже перевалило за сто, еще помнили чудовищный поступок прадеда Бредероя, который во время синдана, не согласившись с решением вождей, устроил кровавую бойню, и его разудалый отряд из семисот преданных ему соратников заставил совет вождей поступиться правилами и изменить решение в пользу сильнейшего.

Среди отрядов особо выделялись люди Ахлероя — их набралось не менее тысячи. Все знали, что молодой вождь, сын великого Аквилоя, может при желании выставить еще три тысячи соплеменников, собрав их по небольшим селениям, подвластным Бахет-меги, и всё это не считая ополчений своих многочисленных родственников. А ведь речь шла только об отборных воинах. Всего же, случись война, Ахлерой мог привести до десяти тысяч умеющих сражаться мужчин, и главное, что он мог их всех вооружить и в течение длительного времени кормить и содержать. Слабость же Ахлероя заключалась в том (и это отличало его от большинства прибывших на синдан предводителей малльских племен, каким бы ничтожным положение некоторых из них ни казалось), что по обычаям и по закону он именовался всего лишь «молодым вождем», а значит, пока отец его был жив, он лично не владел ничем, кроме собственной головы. Все воины Ахлероя, несмотря на то, что слепо ему подчинялись, в сущности, принадлежали Аквилою, а на синдане одноглазый вождь хотя и мог выступать наравне со всеми, но не обладал правом участвовать в голосовании.

Помимо отряда Ахлероя, обращали на себя внимание преисполненные отвагой воинства Хитроя и Мегеринка, красавчика Бахи. Однако все подавленно замолчали, когда показались люди Бредероя — одетые по-походному, на ничем не примечательных лошадях, но все — отменные наездники, прекрасно вооруженные, числом около двух тысяч. В отличие от других отрядов, воины Бредероя не готовились к войне, а уже давно вели ее, и это все знали. Многие из них имели авидронское оружие; казалось, от них пахло кострами ночных стоянок и недавно пролитой кровью поганых иноверцев. С их свирепых лиц не сходило выражение превосходства над всеми, кто не из их числа.

Вместе с Бредероем на синдан пожаловал тот самый коротковолосый, который несколько месяцев назад, на празднике «Ночи невест», лишил жизни храброго воина Орунга, и белолицый инородец, низкорослый, но атлетического сложения, в высоком головном уборе и роскошной меховой накидке, смотревший по сторонам со снисходительной равнодушной ухмылкой. С первым Бредерой обходился повелительно-дружески, но перед вторым едва ли не заискивал.

Вскоре все узнали, что чужак в удивительном наряде — флатон, и его обступили со всех сторон, показывая на него пальцем и перешептываясь. Об ужасных флатонах слышали много, но никто их еще не видел, поэтому интерес к белолицему гостю всё время возрастал, так что охрана жителя с острова Нозинги, состоящая из приближенных Бредероя, вынуждена была то и дело отгонять самых любопытных, а особо настырных останавливать чувствительными тычками.

Синдан чаще всего собирался в той деревне, вождь которой имел наибольшее влияние среди малльских предводителей. Поскольку именно Аквилой последние годы считался душой и сердцем малльского народа, сам Инфект Авидронии состоял с ним в переписке, синдан вот уже в третий раз за последние десять лет назначался в его родовом селении.

Посреди Бахет-меги, в окружении глиняных жилищ была возведена бофорда — временное сооружение из тонких стволов эйкуманги, напоминавшее авидронский лагерный шатер, только во много раз больше. Огромное, по здешним понятиям, строение могло вместить не меньше нескольких сот человек. После того как вожди и белобородые разойдутся, обо всем договорившись, бофорду сожгут и вокруг необъятного пожарища устроят дикие пляски и оргии. Так повелось. Именно здесь, в этом «шатре», и должен был состояться синдан, на который в этот раз собралось беспримерное количество племенных вождей. Пожалуй что, все до одного.

По обычаю, инородцы на синдан не допускались — никто не должен был знать, о чем договариваются малльские вожди, но сегодняшний случай был особый, и белобородые, ревностно следящие за соблюдением правил, сделали для нескольких человек исключение. Бредерой, благодаря шкуре снежного барса, дарующей ее обладателю особые права, потребовал допустить на синдан посланника Верховного вождя всех флатонов Фатахиллы и еще какого-то молодого авидрона, который якобы собирался сообщить синдану что-то очень важное, от чего зависит дальнейшее существование всего малльского народа. В свою очередь, и Ахлерой привел с собой холеного чужака в пышной золотой плаве: им оказался посол Берктоля, Юзоф Совета Шераса, приближенный самого Сафир Глазза. Звали его Хугена Фейштушер, и родом он был из Вастаху — Союза свободных городов.

По традиции, перед синданом состоялось дружеское состязание между первейшими воинами племенных отрядов. Большинство вождей в разговорах между собою прочили безусловную победу людям Ахлероя — его лихим наездникам, цепким скалолазам и метким лучникам, но верх неожиданно одержали неутомимые соратники Бредероя, в последний момент опередив своих грозных соперников.

Наконец призывно загудел малльский военный рог, раскатистое эхо которого долго еще блуждало средь гор. Это означало, что наступило время священного синдана. Маллы не спеша потянулись к бофорде, оставляя на входе оружие, и вскоре она заполнилась до отказа. Аквилой с накинутой на плечи шкурой снежного барса как хозяин вошел последним, и стража, состоящая из двух сотен рослых копьеносцев в тяжелых авидронских доспехах, взяла шатер в два плотных кольца. Внутреннее кольцо развернулось в сторону строения, а воины внешнего кольца оборотились наружу. До окончания синдана никто теперь не мог ни войти в бофорду, ни выйти из нее. Нарушитель поплатился бы жизнью. Любопытствующие из числа жителей Бахет-меги и группки воинов из разных отрядов обступили стражу со всех сторон, однако никто не решался подойти к копьеносцам ближе чем на десять шагов или с ними заговорить.

Великий Аквилой обвел собравшихся пристальным взглядом.

В бофорде было очень тесно. Около трехсот знатных мужчин плотно сидели на низких малльских скамеечках или стояли у стен плечом к плечу. Свободным оставалось только небольшое пространство в центре, посыпанное мелким зеленоватым песком, где были расставлены каменные изваяния — главнейшие малльские боги во главе с Якиром; здесь, прежде чем синдан начнется, совершат обряд Сердца, а потом сюда, один за другим, станут выходить выступающие. Если б Аквилой заранее знал, что места хватит не всем, конечно, тогда он приказал бы возвести строение бóльших размеров. Во всем были виноваты вожди небольших племен из отдаленных мест, которые ранее синдан посещали крайне редко, а в этот раз единодушно поспешили явиться — даже не удосужившись своевременно оповестить о своем участии. Раньше они жаловались на большие расстояния или сетовали на то, что с ними на синдане никто не считается, а на самом деле боялись того, что придется делиться доходами и властью. Просто они хотели, как всегда, именоваться маллами, однако при этом сохранять полную независимость. Но в последнее время по горам бродило слишком много слухов: об авидронах, которые задумали недоброе, о возможном нашествии ужасных флатонов, перед которыми не устоять даже миллионному войску, и об образовании малльского государства, которому кто-то даже уже придумал название — «Маллия». Тут-то они, эти мелкие вожди — деспотичные, беспощадные в гневе, привыкшие к всевластию и вседозволенности, — перепугались: нынче в одиночку не выжить. Поэтому и съехались немедля на синдан.