Потом показался обоз. Он состоял из сотни повозок, нескольких крытых колесниц и пятидесяти навьюченных верблюдов; все телеги были до предела нагружены товаром, а мохноногими авидронскими тяжеловозами правили невоенные возничие из разных племен — среди них находилось и несколько «равнинных» маллов. Караван охраняла всего лишь полуайма пеших гарнизонных воинов.

Когда повозки поравнялись с маллами, Бредерой издал боевой клич, и его лучники сразу же пустили стрелы, поразив нескольких авидронских цинитов. Вслед за этим горцы выскочили из своих укрытий и бросились к обозу. Раздались крики, тревожные сигналы рожков; напуганные лошади заржали, а некоторые из них шарахнулись в сторону, накреняя повозки. Многие возничие бросили поводья: одни в страхе побежали, другие вынули припасенные мечи и копья, решив защищаться.

Ахлерой со своим отрядом должен был встать на пути обоза и первым метнулся вперед, крепко сжимая опущенный к земле паранг. Оказавшись рядом с двумя воинами, шедшими впереди колонны, он в четыре движения сразил их. Возница на головной повозке изо всех сил подхлестнул лошадей; животные дернули телегу и рванулись вперед, едва не затоптав малла, который, впрочем, ловко скользнул в сторону, отделавшись царапиной на лице.

Ахлерой не сразу пришел в себя от того счастливого безотчетного чувства, которое испытал, убивая авидронов. Когда же он опомнился и огляделся, везде уже исступленно сражались его воины, а в двадцати шагах лежала вверх колесами злосчастная повозка. Рядом взбрыкивали, пытаясь подняться, раненые лошади; кругом валялось содержимое разбитой телеги: бочки, мешки, амфоры и всякая мелочь.

Циниты Инфекта оказали нападающим ожесточенное сопротивление. Те из них, кто не пострадал в самые первые мгновения боя, сгрудились, создав некоторое подобие строя, и решительно защищались. Через некоторое время многие из них погибли от стрел и метательных топориков, но и маллы понесли значительный урон от самострелов, дротиков и метательных ножей.

В конце концов остатки обозного охранения и с ними десяток возничих заняли круговую оборону посередине каравана и некоторое время успешно отбивались. Горцы во главе с Бредероем яростно кидались в бой, но авидроны, повинуясь единой команде, прикрывались щитами и выставляли навстречу копья и мечи. И только когда на помощь Бредерою подоспел Ахлерой, а чуть позже, с другой стороны, и Бахи, с коротковолосыми покончили.

— Благодарю тебя, Якир! Ты принес мне столь желанную победу! — произнес Ахлерой, поцеловав свой золотой медальон.

К одноглазому вождю подошел Бредерой, тоже весь в крови, с обагренным мечом, с которого еще стекали тягучие темные капли.

— Теперь я вижу: ты — малл, — сдержанно сказал Ахлерой, что означало в его устах похвалу.

— Во славу Якира! — невозмутимо поблагодарил Бредерой, однако здесь уточнил: — Я не только малл, но и вождь.

Ахлерой бешено сверкнул единственным глазом, но тут же поспешил улыбнуться, обнажив на редкость ровные и белые, как снег, зубы, и дружески хлопнул Бредероя по плечу:

— И вождь!

Еще в самом начале пленных решили не брать: это было слишком опасно. Поэтому всех, кто выжил, умертвили. Не пощадили и обнаруженных в крытых колесницах нескольких молодых красивых женщин — люцей, которые во время сражения затаились, надеясь на успешное сопротивление гарнизонных цинитов. Спешили — времени потеряли слишком много. Потом занялись осмотром и перегрузкой добычи. Она оказалась огромной. В сундуках среди предметов роскоши обнаружили женские украшения: кольца, серьги, ожерелья, браслеты — всё из бронзы, серебра, паладиума и золота.

Одноглазый вождь заметно разволновался и неохотно сказал Бредерою:

— Половина товара твоя.

Тот лишь усмехнулся в ответ:

— Бери себе все. Мне ничего не нужно.

Ахлерой застыл от удивления.

— Я искал не наживы, но мести, — объяснил Бредерой. — Мести за отца и за весь свой род. И это только начало!

— Что ж, Бредерой, твои слова так же прекрасны, как эти горы. Теперь ты мне — брат.

— И ты мне брат, Ахлерой.

Суровые горцы обнялись.

В родовом селении Ахлероя Бахет-меги буйствовал праздник. Приносили жертвы Якиру и другим богам, пили шилу, состязались в игре на музыкальных луках, танцевали. Пылали костры. В глубоких чанах готовился гаракуш, бараний аромат которого был слышен за тысячи шагов. На многих малльских девушках можно было увидеть чужеземные украшения из дорогих металлов. Мужчины же хвастались новым оружием.

Вслух говорили о том, что отмечается один из местных праздников, но про себя все до единого знали, что Ахлерой торжествует по поводу важной победы над авидронами. Среди приглашенных из других племен были дружественные вожди и знатные воины, а также новый вождь — Бредерой, которого славили пуще всех.

Селение Бахет-меги делилось на верхнее и нижнее. В верхнем, высеченном в скалах, жили в основном белобородые, не желавшие спускаться с гор, и там распоряжался отец Ахлероя — старый мудрый Аквилой. Нижняя деревня располагалась в извилистой лощине и состояла из множества конических глиняных построек. Их высилось довольно много, потому что у маллов каждый взрослый мужчина имел по два жилища — одно для жены и детей, другое — для себя и для приема своих друзей. Между селениями было четыре тысячи шагов трудного пути.

В разгар праздника одноглазый Ахлерой вдруг оставил друзей, вскочил на коня и отправился в верхнее Бахет-меги. Он явился к своему отцу, выказав при встрече особое почтение, и пригласил его принять участие в празднестве. Аквилой разгневанно отчитал сына, словно мальчишку:

— Своим поступком ты навлек беду на себя, на весь наш род и на все малльские племена. Я всю жизнь посвятил тому, чтобы маллы жили в мире и покое. Чтобы ладили между собой и с нашими непростыми соседями. Я всю жизнь твердил тебе, что маллам нужна дружба с Авидронией. Это — единственное, что позволит нам выжить. Ты же пренебрег моими советами. Ты разрушил все, что я с таким трудом создавал. Ты погубишь маллов. Уходи…

Ахлерой вернулся в нижнее Бахет-меги ни с чем, но быстро забылся, увлекшись хмельной шилой и дружескими беседами. Неожиданно для самого себя он разоткровенничался с Бредероем, поведав ему о своих тайных мечтаниях. Речь шла о создании единого государства маллов под полновластным управлением всего одного вождя — интола.

— Но это — неизбежная война с Авидронией! — притворно изумился его собеседник.

— Конечно. Ну и что? — заносчиво отвечал одноглазый вождь.

Бредерой всем сердцем поддержал Ахлероя, признал его главенство, поклялся ему в вечной дружбе и обещал быть преданным слугой. А еще новоявленный вождь говорил, что надо и дальше продолжать такие беспощадные вылазки, чтобы в Малльских горах авидроны более не чувствовали себя хозяевами.

Постепенно надвинулась ночь. Горные хребты помрачнели, стали синими или вовсе черными, но неожиданно показалась игривая Хомея и щедро разбросала по крутым склонам малиновые и сиреневые блестки, словно облачив горы в праздничный парчовый наряд. А над всем этим чудным раздольем раскинулся волшебный звездный шатер.

День за днем, из века в век Малльские горы жили своей долгой непостижимой жизнью, снисходительно наблюдая с божественной высоты, как в ущельях и в долинах эти странные маленькие человечки поколение за поколением рождаются, сражаются, умирают и вновь рождаются… постоянно пытаясь поделить то, что им не принадлежит и никогда принадлежать не будет — эти дивные земли.

Сто четвертого года тридцатого дня шестого месяца, накануне исторического отплытия Алеклии в Оталарисы, ближе к ночи, ДозирЭ, Идал и Арпад сидели в «Двенадцати тхелосах» и заглушали неразбавленным вином и бродилом горестные мысли, навеянные печальными событиями последних дней.

Во-первых, Вишневые всё же нашли одного из участников нападения на воинов Белой либеры у Морской Библиотеки. Разбойник, испугавшись пыток, даже не пытался что-то скрывать и сразу указал на своих сообщников. Они же привели к дому тех, кто щедро заплатил за предполагаемое убийство. Это был родовой дворец Идала!