— Прости, мой друг. Я тебя не заметил, иначе непременно уступил бы его тебе, — сказал Одрин издевательским тоном и, потешаясь, приложил лезвие меча ко лбу.

На корме вистроги шел ожесточенный бой, и ДозирЭ кинулся туда. По пути он встретил лимского лучника и на ходу проткнул его насквозь колющим ударом в грудь. Кровь несчастного брызнула ему в глаза. Вскоре все лимские воины были уничтожены, а корабль полностью захвачен.

Абордажные отряды вернулись на «Гуанг», который уже с другого борта атаковало сразу несколько неприятельских судов. На этот раз многочисленным группам пиратов удалось взобраться на борт авидронского корабля. Рукопашный бой разгорелся уже на палубе флурены-вискосты. ДозирЭ увидел Идала, и друзья плечом к плечу, как в памятные иргамовские времена, бросились в атаку, издав боевой клич пеших монолитаев.

Лимские пираты были не так слабы в ближнем бою, как показалось поначалу. Почти все они не имели доспехов и вооружились как попало, но сражались умело, стойко и применяли много хитроумных уловок. Изворотливый ДозирЭ, неудержимый в рукопашном бою, и тот несколько раз подвергался смертельному риску, и только помощь Идала и плотность авидронских рядов помогала ему оставаться невредимым.

Тем временем с противоположной стороны лимы вновь бросили «кошки», и авидронский корабль теперь штурмовали отовсюду. Другие галеры «Белой Армады», которые соседствовали в строю с «Гуангом», не могли прийти ему на помощь, потому что и сами с трудом отбивали яростные нападки со всех сторон.

Инфект испытал немало сомнений, когда решил оставить своих телохранителей на кораблях для усиления их команд, а не отправил всех на транспортные суда. Он боялся, что после сражения недосчитается многих воинов Белой либеры, каждого из которых он взрастил собственными усердными заботами и почитал чуть ли не за сына. Но теперь, когда четыре первых шеренги строя «Белой Армады» подверглись неистовому абордажу превосходящих сил и всё зависело от исхода ближнего боя, Алеклия понял, что поступил правильно. Морские циниты вряд ли смогли бы самостоятельно справиться с таким напором.

Сражение уже шло по всей палубе и по всем надстройкам «Гуанга». Лимов было значительно больше. ДозирЭ убил, наверное, десяток пиратов и продолжал отчаянно драться, ловко орудуя своим тяжелым мечом. За ним едва поспевал Идал, легко раненный в ногу и в руку — он смертельно поразил четырех лимов, сильно устал и теперь больше защищался, чем нападал. В разгар сражения к ним прибился Одрин, сразивший на глазах у всех бесчисленное количество лимов. Теперь три авидрона создали собственный маленький строй, вокруг которого быстро выросла гора тел неприятеля. Был момент, когда Одрин поскользнулся в луже крови, упал на одно колено, и тучный пират уже замахивался боевой цепью, метясь ему в голову, но ДозирЭ успел первый достать разбойника, разрубив его тяжелым ударом от плеча до сердца.

Одрин поднялся на ноги:

— Благодарю тебя, ДозирЭ, но ты зря старался. Я и сам бы легко справился…

Наконец пираты начали отступать, а вскоре, увидев, что не в силах победить, бросились бежать к своим кораблям. Авидроны последовали за ними, попрыгав в вистроги, и в короткой жестокой стычке захватили две галеры противника. Еще одному судну удалось ускользнуть.

Как ни странно, «Гуанг» не особенно пострадал и мог продолжить сражение, а его команда хоть и поредела на треть, но не утратила боевого духа. Флурену-вискосту быстро привели в порядок, побросали убитых и раненых лимов за борт, и на реях корабля взвились разноцветные ленты: враг уничтожен, готовы к бою, ждем указаний…

«Белая Армада», потеряв не больше двух десятков кораблей, сумела раздавить и отбросить многочисленный резерв пиратов. Центр лимских построений теперь оказался с фланга и тыла незащищенным, и вдохновленный Алеклия приказал немедленно его атаковать. Авидронская флотилия вновь ринулась в самое пекло.

Пираты, сражающиеся с главными авидронскими силами, заметили, что в их тылу идет бой. Среди них, а в особенности внутри наемных отрядов, возникли волнения — многие посчитали, что сражение проиграно, а поэтому стали опасаться окружения и жестокого разгрома. Потом началась паника. Команды перестали подчиняться своим капитанам, думая лишь о бегстве. Вскоре лимы прекратили атаки и повернули назад, а авидронские армады принялись их преследовать. Несколько сот вистрог, которые еще оставались в дальнем резерве и на которых находились многие лимские вожди, не поддержали энергичным ударом смятые и атакованные «Белой Армадой» свои суда. Наоборот, предводители пиратов, видя, что вся их морская армия отступает, преследуемая с разных сторон, что строя более нет, что на многих кораблях паника, и сами повернули и стали покидать поле сражения. Когда Алеклии доложили об этом, он упал на колени, воздел руки к небу и произнес в сердцах: «О, слава вам, Гномы!» Флотоводцы и советники лишь переглянулись, сделав вид, что ничего не заметили. А через некоторое время с «Саталикозы» взлетели голуби, направившись в Грономфу. Они несли сообщение о том, что авидронский флот одержал убедительную победу в этом величайшем морском сражении.

Пятнадцать дней авидронские корабли гнались за убегающими вистрогами, преследовали их повсюду, беря в плен или уничтожая. Спасшиеся пиратские суда поспешили укрыться в портах острова Нозинги.

Вскоре весь авидронский флот и сопровождавшие его караваны собрались в одном из портов государства Пизары. Интол этой страны уже давно был послушным исполнителем воли Фатахиллы, поэтому Инфекта встречали здесь так же, как и в Галермо: все правители разбежались, торговцы взвинтили цены, а народ в страхе попрятался. Правда, после быстро распространившегося по побережью известия о том, что громадный флот лимов уничтожен, ни у кого теперь и мысли не возникало задираться или в чем-либо препятствовать авидронам.

Почти все галеры Инфекта требовали починки, а многие воины — отдыха и лечения. От «Священной Армады» осталось не более пятидесяти кораблей, и Инфект послал ее в Авидронию вместе с семьюстами вистрогами, которые сдались на милость победителя: их было решено продать на свободных торгах в Грономфе. Всего же авидронский флот потерял половину кораблей и все малые галеры и недосчитался около сорока тысяч моряков и цинитов. Гребцов же потонуло вместе с их кораблями около шестидесяти тысяч. Потери были ужасными, и Алеклия утешался лишь тем, что лимские пираты, которые вот уже много лет отравляли жизнь всему континенту и препятствовали морской торговле, окончательно разбиты, а еще тем, что «Белая Армада» пострадала намного меньше, утратив лишь треть галер. Воинов же Белой либеры погибло не более пятисот человек.

В свою очередь, пираты потеряли около четырех тысяч кораблей — немногим вистрогам удалось уйти, а в водах пролива, где происходило сражение, нашли вечное успокоение не менее трехсот тысяч лимов и их наемников, не считая рабов-гребцов. В плен же попало около семидесяти тысяч человек, которых тут же отправили для продажи в Бион.

В память о морском сражении Алеклия повелел отлить двадцать тысяч золотых фалер, которые даровал самым отважным воинам, и почти всех участников битвы удостоил наградными платками. Свою победу он ознаменовал пышными празднествами и состязаниями, которые длились не меньше десяти дней. Сразу после этого Инфект отправился в сторону Лимского полуострова, оставив армаду «ФорнЭ» в проливе Артанела и наказав флотоводцам этой армады атаковать флатонов, если они все-таки начнут переправлять свои армии на материк.

Вскоре после этих событий ДозирЭ прогуливался по палубе корабля и с презрением взирал на берега острова Нозинги, мимо которых шло судно. Он только что побывал у Идала, лежащего с многочисленными ранениями в лечебнице корабля, и убедился, что другу ничего не угрожает. Внезапно на его пути вырос Одрин, как всегда, с кривой улыбкой на лице, и ДозирЭ вдруг вспомнил, что вызвал его на поединок, и приготовился к любой неожиданности.

— Не беспокойся, ДозирЭ, я не буду с тобой драться: ты спас меня от неминуемой гибели, — сказал главный десятник, покусывая тонкие губы. — Я сожалею, что ты это сделал, — теперь я обязан тебе жизнью.