- Ты, пацан, чего? Что пялишься? Тебе делать нечего? - прервал размышления Максима «дядька Черномор», - явно старший на этом блок - посту.
- Просто не видел таких. А вы кто?
- А-а. Не слышал еще? Вон там, в витрине ящик. Иди послушай. Наш выступать будет. Он все и объяснит.
Вначале коротко и хмуро к соотечественникам обратился Президент. Он сообщил, что человечеству в целом и их государству в частности грозит серьезная опасность. Тем не менее, он лично и правительство сделали все, чтобы минимизировать последствия катастрофы. Все готово к эвакуации населения. Не забыт никто. Поэтому главное сейчас - спокойствие и дисциплина. В стране вводится чрезвычайное положение. Для руководства страной в такое время создан Чрезвычайный Комитет, в состав которого включены Президент, руководители парламента и правительства.
А затем Президент отмочил такую штуку! Оказывается, что руководителем этого нового ЧК он назначает не себя, а всем известного генерала…
И на экране появился отец Светы. А еще врал: «Эвакуация- вопрос другой службы! Мы только обеспечиваем секретность!» А на самом деле - вот кого чекисты новой эры называли «Наш»! Они тоже подтянулись к экранам. Евгений Борисович тоже был хмур и озабочен. Еще бы - сообщать такие непопулярные решения. Оказывается, с этой минуты закрываются все магазины, и товары передаются в распоряжение ЧК - для распределения в последующем. К месту сбора для эвакуации можно взять с собой не более 20 кг вещей. Но не продуктов. Все продукты изымаются в общий фонд ЧК для сохранности и дальнейшего распределения. На базах и складах уже выставлены вооруженные посты с приказом открывать по мародерам огонь на поражение. Но ЧК не в состоянии выставить охрану каждому гражданину, предпринимателю или фермеру. Поэтому настоятельно рекомендуется сдавать и продукцию, и скот, и зерно на базы ЧК. Они уже открыты во всех районных центрах и крупных хозяйствах. Время не ждет. Чем большую оперативность мы все проявим, тем больше шансов выжить и сохранить наше Отечество. Все постановления ЧК будут незамедлительно транслироваться по всем средствам коммуникации, в том числе по мобильным телефонам даже без согласия их владельцев. Комитет настоятельно рекомендует гражданам явиться на эвакуационные пункты в течение суток. Безусловно, лицам, первым прибывшим в убежища, будет большая возможность выбора условий проживания. Вместе с тем, эвакпункты будут функционировать до крайне возможного времени, поэтому паниковать не следует. Нарушения же порядка будут пресекаться самым жестким образом.
Вот так. Даже не так, а еще круче. Словно тараканы из щелей, на улицах начали появляться все больше и больше камуфляжников. Но уже с автоматами наизготовку. У двери каждого магазина, которые тотчас начали закрываться.
- Но мне сегодня, мне сейчас жрать надо! Я с командировки! Дома хоть шаром покати! - возмущался выпроваживаемый из гастронома незадачливый покупатель.
- Для таких случаев все еще функционируют столовые, кафе и рестораны. Это пожалуйста, - успокаивал его чекист. - Попраздновал напоследок - и на сборный пункт.
- Не поеду! Никуда не поеду! - плакала какая-то старушка. - Все это выдумки. Загонят в какую пещеру, а потом затопят, чтобы возни было меньше. Я уж в своей родной квартирке. А, может, и обойдется.
Максим почесал потылицу, пожал плечами. События на самом деле развивались стремительно. Почему Алена не сказала об этом? Была поглощена заботами о возлюбленном? Только и сказала, что времени мало. Или не хотела тратить время на объяснения, мол, сам все узнает и увидит. Ого! Уже? Это автоматная очередь прервала Максимовы размышления. Нет, пока не по людям. По колесам крутого «Хаммера», расталкивающего другие автомобили. А вот и владелец выбрался повозмущаться. Растопырив пальцы. Не понял, значит. Или не слышал? Или в свой адрес не принял? Вот теперь принял. Чекист отвернулся, следя за другими автомобилями, а крутой, выплевывая зубы и что-то повизгивая, рванулся бегом по тротуару. И тут же послышалась вторая очередь, третья. И что удивительно, не рассасывавшиеся часами пробки уже через каких-то десять минут исчезли! Не мешали движению даже подстреленные автомобили. Да и их очень оперативно куда-то эвакуировали. Максим запрыгнул в отправляющийся троллейбус, купил у водителя билет. Интересно, может, уже бесплатно будут возить? Деньги-то теперь зачем? Такую догадку отверг уже на следующей остановке контролер. С двумя чекистами.
- Нет у меня билета, и не суйся с такой ерундой! - пробасил огромный пьяный детина. - Не до этого сейчас! А-а, и вы, пацаны, туда же? Чекисты мне нашлись! Мы когда-то гэкачепистов раком поставили, а вас, сосунки… Тут страна рушится, а они билетики проверяя…
Договорить он не успел, захлебнулся, закашлялся. Завизжала девушка, на которую рухнул обличитель.
- Спокойно, гражданочка. Мы сейчас его…
На остановке вынесли бесчувственного «зайца», и еще молча выскочило пару человек, явных его сородичей.
- Стоять! Платить штраф! - передернул затвор один из чекистов.
- Ты что, сынок, за такую ерунду человека убьешь? - поинтересовался еще один пьяный «заяц».
- Приказ - нарушителям стрелять по конечностям. И я приказ выполню. Так что, гражданин, лучше плати, а то будет больно. Очень больно.
Заяц, трезвея, полез в карман.
Видимо, происходило это повсеместно, поскольку входившие на следующих остановках исправно компостировали талоны, а к водителю выстроилась солидная очередь. Да-а, не пришлось даже прибегать к крайним мерам Гитлера, приказавшего пару раз расстрелять зайцев. Правда, там это возымело действие на долгие годы, а здесь? Ага! Значит, тут вопрос не в деньгах, не в прибыли, которую в эти дни теряет общественный транспорт? А в насаждении железной дисциплины? Дрессировка на долгие годы? Ну-ну. В мире Максима это уже проходили. Да и здесь тоже. Хотя, может, в это время нельзя по-другому?
Максим доехал до нужной остановки, вышел в районе знакомого нам парка. Где все и начиналось. Ну, не так уж и все. Раньше началось. Но именно здесь собирался он с мыслями, катаясь на колесе обзора. А вот в этом кафе они с Эльвирой уже знакомились поближе. Максим сел за столик, заказал хороший обед. Официант, почему-то поморщившись, заказ принял. Им что, продуктов жалко? Все равно в фонд ЧК реквизируют. Или, пока не прикрыли, быстренько скидывают куда налево? И не за бумажки, а за серьезные вещички. Ну вот, уже и сюда заглянули серьезные ребята из ЧК. Пристроились, заказав себе по мороженому, и присматриваются к окружающей обстановке. Да не здесь, не здесь, ребятушки, следует посматривать. На кухне, в подсобках сейчас идет главная возня. Догадались. Загремели сапогами к служебному входу. А белый, как полотно, официант приволок сразу и первое, и второе, и третье. Тоже вовремя, так как поманил его издали пальчиком один из грозных надзирателей.
Для нынешнего странного времени еда оказалась очень даже ничего и Максим медленно, истово смаковал каждое блюдо, ожидая ранних сумерек. Вдруг спохватился, что для этого времени года стоит необычайная теплынь. Может, правда, скоро солнышко… того? На что тогда надеется это ЧК? Что не очень полыхнет? Что хоть кто-то, но выживет? Или, что человечество вымрет достойно - без жуткой вакханалии животных инстинктов? Потом посмотрел на колесо обзора, удивленно присвистнул. Вообще-то, выходя из дома, он рассчитывал на работу аттракционов. Потом, после того, что услышал, рассчитывать на это перестал. Но, бардак, оказывается, неистребим. Точнее, не мгновенно истребим. Тем не менее, это было максиму только на руку. Не дождавшись официанта, Макс оставил на столе деньги с более, чем щедрыми чаевыми, дабы не прицепились чекисты, не обвинили в мародерстве, и прогулочной походкой направился к колесу. Оно действительно, продолжало вращаться, хотя ни билетера, ни контролера уже не было. Да оно и понятно. Официант там, или продавец еще кое- что поиметь могут. Транспорт работать заставят. А вот этот весь балаган теперь на кой. Надо рвать когти домой, готовиться к эвакуации, 20 «кэге» вещичек отобрать. Вот и кинулись, едва заслышав, даже рубильник рвануть не удосужившись. Ну, это их проблемы. Максим запрыгнул в кабинку, устроился на сидении и стал вглядываться в опускающиеся вниз ели. Вроде, ничего не изменилось. И когда одна из них привычно начала царапать по кабинке своей верхушкой, юноша протянул руку к хвое и нащупал на одной из ветвей свою драгоценность. Такая шальная мысль пришла ему тогда в голову. Повесить, как елочную игрушку. Только не на виду, конечно, вон туда, поближе к стволу. Хотя, на эти елки никто вообще не смотрит. Или на удаляющуюся землю, или на открывающуюся панораму. Да и катаются в основном ближе к вечеру, когда эти ели уже и не освещены. Все правильно. Здесь и сохранились.
