Вскоре они вошли в глубокий каньон, звук водопада за спиной постепенно умолкал. Между вершинами сосен, растущих на его высоких стенах, появился просвет. Ущелье заметно расширилось, появились лиственницы и березы, под ногами зазеленела густая трава. Они проходили мимо небольших, но многочисленных озер, местами поросших ростником, трепетавшим на легком ветру. Тарквин привел всю компанию к пещере, вырытой на склоне долины. Здесь и находился его дом — узкая нора, слишком маленькая для всех, исключая Джиннарин. Их встретила подруга Тарквина, Фалайн, — рыжеволосая, с карими глазами пик—са. Рядом с ней стоял ее черный лис Никс. Араван опустился на колени и развязал свой вещевой мешок.

— Я приготовлю чай, а затем мы поговорим о том, что привело нас сюда.

Эльмар откашлялся, хмуро посмотрел на эльфа и вновь воззрился на Тарквина:

— Мне не терпится узнать о твоем плане, пикс.

— Прогулка в сон? — Глаза Эйлис широко раскрылись. — Никогда не слышала. Что это? Как это делается?

Тарквин пожал плечами, отхлебнул глоток чая, затем отставил крошечную чашку в сторону.

— Фалайн научилась этому у Онтаха.

— Кто такой этот Онтах?

— Он один из людей, лекарь, — сказала Фалайн, указывая на запад, — живет в той стороне.

Эйлис взглянула на пиксу:

— Человек? Живет неподалеку? Фалайн кивнула.

— Дикарь? — раздался резкий голос Эльмара. Тарквин казался слегка удивленным:

— Я бы не стал называть его дикарем, маг Эльмар. Он лесной житель.

— И, кроме того, он друг, — добавила Фалайн, обращаясь к старцу. — В лесу живут только добрые люди.

Эйлис повернулась к Фалайн:

— Прогулка в сон. Что это?

Фалайн посмотрела на Тарквина и заговорила:

— Что это такое, мы не знаем. Прогулка позволяет кому—либо войти в сон другого, побывать в нем и увидеть события, которые тот, кому сон снится, видеть не может.

Эйлис посмотрела на Джиннарин, затем сказала:

— И ты думаешь, что Онтах может войти в сон Джиннарин и обнаружить… все, что в нем сокрыто?

Фалайн возразила:

— Этого я утверждать не могу. Я знаю только, что Он—таху известен секрет прогулки по сну.

— Мне бы не хотелось, чтобы кто—либо рыскал по моим снам, — проворчал Эльмар. — Зачем он делает это? Какая от этого польза?

Фалайн подняла ладони вверх:

— Он пользуется этим только иногда, чтобы помочь страдающим от бессонницы или ночных кошмаров.

— Начинает проясняться, — развеселился Эльмар. — Итак, он помогает тем, у кого не все в порядке с головой, верно я понял?

— Я, знаешь ли, на свою голову не жалуюсь, — ощетинилась Джиннарин. — Если у кого—то башка и нуждается в починке, так это…

— Послушай, пикса… — перебил ее Эльмар.

— Замолчите оба! — выпалила Эйлис. — Вы ведете себя иногда хуже малых детей. Только и ссоритесь, отыскивая обиды там, где их и быть—то не может. Припомните, зачем мы здесь. Исчез Фаррикс. Джиннарин преследуют кошмарные послания, а кто—то закрывает от нас щитом информацию.

Эльмар и Джиннарин опустили глаза в землю, не желая смотреть друг на друга.

— Где мы можем найти Онтаха? — спокойным голосом спросил Араван.

Тарквин встал:

— Мы проводим вас к нему. Это недалеко. Примерно две мили.

— Бьюсь об заклад, он живет на холме, — сказал Эльмар.

Солнце уже почти село, когда они подошли к поляне, где стоял домик Онтаха. Домик у него был бревенчатый, состоял всего из одной квадратной комнаты, зазоры между бревнами были замазаны белой глиной, в земляной крыше — дыра для дыма. На скамейке перед домом сидел человек, рядом с ним Фалайн, на земле лежал Никс. Фалайн прискакала заранее предупредить лекаря о приходе гостей.

У Онтаха были длинные седые волосы, карие глаза, бронзового оттенка кожа. Серебряная грива, связанная на затылке кожаным шнуром, свисала вдоль прямой спины, медная кожа была изрезана морщинами, словно древний пергамент.

Разговаривая со стариком на незнакомом языке, Фа—лайн указала на прибывших.

Джиннарин вопросительно взглянула на Аравана.

— Она представила нас, — объяснил эльф.

Онтах встал и жестом пригласил гостей войти в дом. Земляной пол слабо освещенного жилища покрывали^ сплетенные из тростника маты. В центре находился каменный очаг, в котором горело небольшое бездымное пламя. Вдоль стен располагались полки с кухонной утварью и посудой: глиняные чашки, миски и разнообразные деревянные плошки. На полу стояло несколько плетеных корзин с зерном и корнеплодами. В одном углу были свалены дрова, в другом лежали одеяла. Со стропил, подпирающих крышу, свисали пучки трав, растений и высушенных корешков. Здесь же можно было увидеть копченую рыбу и оленьи окорока. Возле двери лежал топор. Со штыря в стене свисал моток веревки. В углу помещался большой глиняный сосуд с водой, рядом на крючке висел тыквенный ковш.

Указав на маты, Онтах произнес:

— Takla. Араван перевел:

— Садитесь.

Когда они уселись, Эйлис тихо сказала:

— Не нравится мне беседовать через переводчика. — Она подняла руку и произнесла: — Converte.

Онтах взглянул на Джиннарин и спросил ее на своем языке:

— Ты хочешь, чтобы я вошел в твой сон?

Не понимая, Джиннарин растерянно смотрела на старика. Пока Араван переводил для Джиннарин и Эльмара вопрос Онтаха, Эйлис сразу же вступила в беседу:

— Да, Белая Сова, она этого хочет.

Араван с Онтахом с удивлением посмотрели на Эйлис.

— Я не знал, что ты разговариваешь на языке людей, — проговорил старик.

— Я могу говорить на нем только какое—то время. Ближе к полуночи я потеряю эту способность.

— Как это может быть?

— Я призвала себе на помощь некую силу, Белая Сова. Глаза старика широко раскрылись, затем он понимающе склонил голову и произнес:

— Будь я помоложе, так попросил бы тебя научить этому и меня.

— Эйлис понимает Онтаха, — повернувшись к Эльма—ру, зашептала Джиннарин.

— Она скорее всего воспользовалась провидческой магией.

— А почему ты этого не делаешь?

— Пикса, ты опять не слушаешь, что тебе говорят, — прошипел Эльмар.

— Я слушаю. Ты сказал, что она, вероятно, использовала заклинание.

— Вот тебе и ответ.

По лицу Джиннарин пробежала тень замешательства.

— Какой ответ? — Смущение стало перерастать в гнев. — Я даже не знаю вопроса.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

— Что я спрашиваю? — Джиннарин была готова взорваться.

— Ты спросила, почему и я не делаю заклинаний.

— И?..

— Пикса, повторяю еще раз, это заклинание провидицы.

— Ну и что?

— Я не провидец. — Эльмар уже скрипел зубами.

— Ах вот оно что! — обвиняющим тоном воскликнула Джиннарин. — Наконец—то разобрались! Ты хочешь сказать, что не можешь этого сделать?

— Конечно, я смогу, если потренируюсь. — Эльмар кипел от злости.

Эйлис не выдержала:

— Мы здесь не для того, чтобы спорить.

Оба скандалиста замолчали, свирепо поглядывая друг на друга.

Эйлис вновь повернулась к Онтаху:

— Белая Сова, ты сможешь войти в сон Джиннарин и рассказать нам о том, что в нем происходит?

Онтах посмотрел Эйлис в глаза:

— Да, я войду в него. Не хочешь ли ты пойти со мной?

— Я не умею.

— Ты молода и знаешь, как призывать себе на помощь силу. Я научу тебя.

— Я буду рада пойти вместе с тобой, Белая Сова.

— Белая Сова, есть ли опасность в прогулке по сну? — спросил до сих пор молчавший Араван.

Онтах долго не отвечал, и Араван думал уже, что старик так ему ничего и не скажет, но наконец тот заговорил:

— Прогулка по сну полна разного рода опасностей, особенно если сон обременен злыми духами. В этом случае дух вошедшего в чужой сон может быть ранен или даже убит.

Араван посмотрел на Эйлис, затем на Онтаха, и, хотя он беседовал с лекарем, Эйлис знала, что его слова предназначены ей.

— Белая Сова, сон Джиннарин наполнен страхом. Старик посмотрел на огонь:

— Это не говорит о присутствии злых духов. Эйлис спросила: