Товарищи, а если мы только выучим человека, чтобы он только слушал, а значит, дисциплина будет на страхе, то вы знаете, что с такой дисциплиной далеко не уедешь. Верно это, товарищи?
Голоса из зала. Да.
ХРУЩЕВ. Товарищи, давайте поднимать политическую работу и на политической работе работать всем командирам и политработникам. Бойцов-коммунистов, видимо, очень мало в армии, потому что молодежь не успевает быть принятой в партию, а коммунисты в основном командный состав.
Голоса из зала. Правильно.
Голос из Президиума. Коммунистов всего 0,8 процента.
ХРУЩЕВ. Надо нам сейчас подумать над этим вопросом. Должна быть субординация, должно быть единоначалие. Мы должны укреплять единоначалие, но партийная жизнь должна быть у партийных работников. Что это значит? И я думаю, что мы найдем, должны найти, посмотрим сейчас. Мы просто не занимались этим. Мы найдем правильное решение.
Я теперь не буду, следовательно, говорить о принижении всякой роли. Товарищи, я хотел вам еще одно дело сказать. Вот единоначалие — партийная работа и субординация.
Был Пленум ЦК, последний. Все партийные комитеты написали отчеты об обсуждении, которое было проведено в партийных организациях. Из военных округов один только командующий прислал этот отчет. Это был Гречко (Голоса с места: член Военного совета). Я не помню кто подписал, но отчетв ЦК прислали. Больше из командующих никто не прислал. Потом прислал Жуков, подписался с Желтовым. Это тоже хорошо.
Больше из командующих никто не написал. Можно было пройти мимо этого? Пройти мимо этого нельзя, потому что Гречко, написавший этот отчет получил, говоря на русском языке, разнос, мордобой. Это же знаете никуда не годится.
Когда были военные учения в Киеве, я был в отпуску и также заехал в Киев. Вместе со мной были тт. Брежнев, Козлов, Мухитдинов, Кириченко, как хозяин. Это же было в Киеве, а мы как отдыхающие из Крыма. Во время приема я выступил перед командующими и сказал, что никто не написал за исключением Гречко. Товарищ Тимошенко говорит: «ей, ей напиши, говорит, а субординация?»
Давайте разберем, что такое субординация.
Товарищи, есть устав партии. В уставе партии очень четко сказано, это между прочим диктовал Сталин, я был докладчиком на XIX съезде по уставу партии. Там сказано, что каждый член в одинаковой степени отвечает перед партией, перед Центральным Комитетом, а это, товарищи, о партийной работе. Командующий, он должен докладывать. Если какой-нибудь член партии захочет поделиться своими впечатлениями с ЦК, то что же он должен их по команде докладывать? Вот тут и сегодня у нас, на этом заседании будут большие разногласия по этому вопросу. И не случайно некоторые молчат и мычат, другие говорят по команде, а другие в ЦК, а другие говорят я лучше помолчу, как лучше будет. Мы, товарищи, в ЦК считаем, что командующие должны по этим вопросам писать в ЦК, и если командир корпуса написал в ЦК по этому вопросу, то никто не может его за это осуждать. Одним словом, человеку, члену партии или беспартийному, который обращается не по инстанции в Центральный Комитет, никто из партийных людей не может с чистой совестью возражать против этого. Правильно это?
Голоса. Правильно. (Аплодисменты.)
ХРУЩЕВ. Представьте, что какие-то действия командующего фронтом или министра не удовлетворяют его, что он должен написать своему начальству? Это как у Гоголя — вдова сама себя высекла. Я считаю это неправильно, товарищи. Тогда действительно Центральный Комитет отгораживается барьером. А сколько у нас коммунистов? 700 тыс. и, как правило, большинство с высшим и средним образованием. Это цемент, это люди, на которых держится наша армия. Этих людей подвесят через маленькую министерскую ниточку и и отгородятся от Центрального Комитета. Тогда Центральный Комитет перестанет быть Центральным Комитетом партии. Нельзя этого делать, товарищи. (Аплодисменты).
Товарищи, в партии мы всегда говорим человеку, члену партии, выдвигая, мы доверяем, мы верим, но обязательно должны проверять. Ленин говорил прямо — контролировать. Правильно ли это?
Голоса. Правильно.
ХРУЩЕВ. У Сталина рука была тяжелая, зато никто в одном ему не откажет, что весь был предан делу маркизма-ленинизма. Не было другого Сталина, он только этим жил и боролся своими методами, другой раз извращал (и обэтом мы сказали), мы могли дрожать перед Сталиным, но быть спокойны запартию, может быть недосчитаемся друзей, но он отстаивает, защищает партию.
Это ушло в прошлое, Сталина нет. Теперь вернулись к ленинским нормам. Мы собираем съезды, пленумы, оживляем партийную работу, поднимаем и развиваем партийную демократию и общественную демократию. В чем тогда будет выражаться демократия, если ни один из военных коммунистов не смеет обратиться в Центральный Комитет. Это страшное дело, товарищи. Мы с этим не согласны и мы это ломаем. Поэтому такую субординацию мы не признаем. В отношении партийных органов, в отношении Центрального Комитета всегда должны быть открыты двери для каждого коммуниста и беспартийного в любом вопросе. Правильно ли это, товарищи?
Голоса. Правильно. (Аплодисменты.)
ХРУЩЕВ. Теперь, товарищи, еще об одном хочу сказать. Вы знаете, что создан Совет обороны страны. При Совете обороны создан Главный военный совет, в который входят все члены Президиума ЦК старого состава и все командующие округами, а также командующие флотами. Этот военный совет ни разу не собирался. Месяца три тому назад министр обороны внес предложение в ЦК ликвидировать его за ненадобностью.[110] Мы говорим почему? А зачем он? Товарищи, вы согласны с этим?
Голоса. Нет.
ХРУЩЕВ. Мы тоже не согласны. Какому это министру взбрело в голову, что этот военный совет может ему мешать? Центральный Комитет партии хочет знать жизнь армии, но он хочет знать не через маленький каналик, через министра, а и командующих послушать. Сейчас настолько разрослось хозяйство армии, что один товарищ управлять и все знать не может. Надо уподобиться дураку, потому что он ничего не знает и поэтому счастливо живет, думая, что все знает. (Смех, аплодисменты.)
Товарищи, царь и тот имел советы тайные и явные, как они называли. Царь, уж он богом помазан, и тот признавал, что нужно советоваться, нужно слушать своих генералов, адмиралов и советников. Что же это за советская демократия, которая это отрицает? Куда же дальше идти?
Вот здесь критикуют товарищи. Ведь всегда бывает, как у ребенка, когда он начинает учиться ходить, ему надо сделать первый шаг, и он когда этот первый шаг делает, устойчиво не стоит. Я откроюсь, как Президиум поступил, и что же он записал. Надо было бы записать иначе. Мы сказали: отложить этот вопрос и вернуться к обсуждению позже. Вот прошло три месяца, мы еще не вернулись к обсуждению этого вопроса. Теперь мы хотим обсудить этот вопрос и, как говориться, в гроб положить это предложение и гвоздями забить, потому что оно не отвечает политике нашей партии, не отвечает решениям XX съезда партии, а, наоборот, направлено против них.
Теперь, товарищи, командующие армиями, фронтами, округами (округ это фронт) внесли предложение военные советы при командующих создать. Довольно странное положение. Тогда все наше руководства партии было бы при командующем, потому что в эти военные советы входят секретари обкомов партии, тогда секретарь обкома, если ему позвонить, скажет: «Нет, товарищ Хрущев, командующий приказал с вами дело не иметь». Он должен выполнять приказания командующего. Ну, что за глупость, товарищи, имеет очень неприятный запах. Можно допустить такие вещи? Разве умаляется достоинство командующего, когда военный совет на равных правах? Я не знаю, никакой умный командующий никогда не чувствовал тягости посоветоваться с товарищами при решении того или иного вопроса. Это естественно. Я не знаю, кто решает сам. Непонятно. И мы это, конечно, ликвидировали, но надо, видимо, сейчас поправки внести и в те решения, которые были приняты.
