Какой бы герой ни был Маршал Жуков, каким бы ни был талантливым полководцем, без геройства всей нашей партии, всего советского народа не было бы победы над фашистской Германией.
Это восхваление себя обидно и для нас, для латышей. Много латышей-коммунистов было в латышской гвардейской дивизии, много было и в корпусе, который был создан по решению ЦК.[160] Дивизия и корпус были устойчивые. Почему? Потому, что там была большая прослойка коммунистов и комсомольцев, все лучшее, что сумело выйти из Латвии, все это влилось в дивизию. Поэтому дивизия была устойчивая, выполняла все боевые приказы партии, Родины и главнокомандующего, где бы она ни дралась — под Москвой, под Старой Руссой, под Нарвой, при освобождении Советской Латвии и т. д. И не только была латвийская национальная дивизия, были и других национальностей — Литвы, Эстонии и т. д. В этих дивизиях было все лучшее, что могло обеспечить победу. И наш Центральный Комитет, вся массово-воспитательная работа в дивизии помогали быть боеспособными, устойчивыми в боях эти дивизии. Как же не сказать обо всем этом? А здесь все говорилось: «Я все один это сделал, я победил, я спас Центральный Комитет на прошлом Пленуме, я, я, я». Правильно здесь сказали, что даже Сталин не употреблял этого я.
Я считаю, что правильно товарищи ставят в своих выступлениях вопрос, что не оценил тов. Жуков того, что партия ему дала. Партия очень щедро наградила его за то хорошее, что он сделал для нашей Родины.
Присвоили Маршала, четырежды Героем Советского Союза сделали, наградили многочисленными орденами и медалями, избрали в Центральный Комитет, избрали в Президиум Центрального Комитета.[161] Что еще можно требовать? Что еще можно требовать за его заслуги?
А Маршал Жуков отплатил Центральному Комитету самомнением, зазнайством, противопоставил свою линию линии партии в отношении строительства Вооруженных Сил и Флота.
Имел намерение — установить личную диктатуру, заявляя, что критический момент он сам будет выбирать. Он имеет право обращаться к армии и народу — пусть последуют за ним!
Поскольку тов. Жуков доверия ЦК не оправдал, я так же, как тов. Брежнев, предлагаю на данном Пленуме вывести его из Президиума ЦК и ЦК КПСС, то есть из руководящих органов нашей партии.
Председательствующий тов. ХРУЩЕВ. Слово имеет тов. Горшков. Подготовиться тов. Фурцевой.
ГОРШКОВ
Товарищи члены Пленума! Прежде всего я хочу доложить Пленуму ЦК партии, чтоc как собрание партийного актива коммунистов Московского гарнизона, так и прошедшие активы в ряде гарнизонов военных, морских флотов и флотилий единодушно одобрили постановление Центрального Комитета партии об улучшении партийно-политической работы в армии и во флоте, как исключительно своевременное и жизненно необходимое для дальнейшего укрепления наших Вооруженных Сил как одного из важнейших мероприятий партии в строительстве и развитии Вооруженных Сил, укрепляющее влияние партии на все стороны военного строительства и укрепляющее все звенья партии в армии и флотee.
Вскрытое Центральным Комитетом партии принижение партийно-политической работы безусловно ослабляет влияние партийных организаций на все стороны жизни армии и флота, а созданное за последнее время недопущение критики недостатков, неоправданно чрезмерное сокращение политорганов и методы в работе руководства Министерства обороны, оставляли для партийных организаций политико-просветительскую роль, вели к отрыву Вооруженных Сил от партии и создавали условия для развития культа личности и исключительности роли тов. Жукова в строительстве Вооруженных Сил.
Именно для этого, для воспитания такого культа личности и потребовалось зажимать критику в партийных организациях, принижать роль партийно-политической работы, сокращать политорганы.
Конечно, наши армия, авиация и флот за последние годы сделали большой скачок в своем развитии и оснащении новейшей техникой, но мы должны прямо сказать, что во всех вопросах развития Вооруженных Сил инициатива принадлежала Президиуму Центрального Комитета.
Так было и по вопросу перевооружения флота. Именно Президиум ЦК сумел увидеть крупные принципиальные ошибки в направлении развития флота и дал правильную линию на его строительство на базе новейших достижений в науке и технике.
Вместе с тем установленная тов. Жуковым практика работы в Министерстве обороны и линия отгораживания Вооруженных Сил от Центрального Комитета, при которой представлять Вооруженные Силы в ЦК мог только он, глушили инициативу и создавали тяжелые и нездоровые условия для работы.
Тов. Бирюзов совершенно правильно здесь говорил, что в Министерстве обороны было всем строго запрещено обращаться в Центральный Комитет партии, кроме самого министра. Нужно прямо доложить Пленуму ЦК, что в руководстве Министерства обороны была крайне трудная, тяжелая, нездоровая и ничего общего с партийными ленинскими принципами руководства не имеющая обстановка. Тов. Жуков не любит советоваться и не терпит возражений. Страдая чрезмерным тщеславием и считая себя абсолютно не погрешимым, свое мнение он признает единственно правильным и все попытки доказать другую точку зрения вызывали безудержный гнев, а порой брань и оскорбления. Отсюда коллегия Министерства обороны превратилась из органа коллективного руководства в совещательную комиссию при Министерствеa обороны. А после того, как тов. Жукову было оказано большое доверие и он был избран сначала кандидатом, а затем членом Президиума ЦК, коллегия стала собираться и того реже, а к министру попасть даже нам, его заместителям, стало очень трудно. Без преувеличения можно сказать, что я вряд ли чаще, чем раз в месяц мог бывать у министра, да и этот доклад зачастую превращался в мучительное выслушивание оскорбительных замечаний вроде того, что все моряки пьяницы, бездельники и т. п.
Пренебрежительное отношение к кадрам проявлялось не только в обидных словах, но нашло проявление в факте огульного недоверия к командным кадрам военно-морского флота, о чем здесь уже говорил тов. Суслов. Ничем иным нельзя объяснить приказ министра обороны провести в 1957 году переаттестование всего офицерского состава военно-морского флота, как будто бы военные моряки не заслуживают того же доверия как и все командные кадры в Вооруженных Силах. При этом такое решение было принято после инспектирования Черноморского флота, результаты которого и такие необычные выводы не были даже разобраны и обсуждены с руководством военно-морского флота. Так решил министр, и мы об этом узнали уже из подписанного приказа.
Очевидно, что созданная в Министерстве обстановка не могла способствовать сближению руководства, выработке единых взглядов на роль и развитие Вооруженных Сил и на необходимые мероприятия по их развитию и укреплению. Инициативы же снизу тов. Жуков не терпел. Мне надолго запомнился нагоняй, который мы с начальником Главного Штаба тов. Фокиным получили от него за издание директивы по развертыванию военно-научной работы в военноморском флоте, на недостатки в которой нам было строго указано Центральным Комитетом партии в известном постановлении о военно-морском флоте.[162]
Почему эта директива вызвала такой гнев у министра? Отнюдь не из-за ее содержания, а потому, что мы осмелились издать по морским силам указания по исправлению запущенности в военно-научной работе без его ведома, и этот вопрос поднимался не от его имени, хотя я, как главнокомандующий, несу за эту область работы личную ответственность. В результате была срочно созвана коллегия, мы получили резкие замечания, нас обвинили в том, что мы мечтаем об отдельном министерствеa и вообще ничего не понимаем в военно-научной работе. А ведь именно запущенность в вопросах научной подготовкиb к итогам второй мировой войны на море и влияния послевоенного развития науки и техники на характер ведения боевых действий на море и явились корнем тех ошибок в развитии военно-морского флота, на которые нам было строго указано Центральным Комитетом.
