– Это прекрасный город. – Мерлин ощупал коробочку в кармане. – И я хочу, чтобы он был нашим.

Он вынул из кармана бархатную коробочку и открыл ее, представив взору Джоша простое золотое колечко с бриллиантом. Джош побледнел, и Мерлин, боясь упустить момент, решительно произнес:

– Я хочу всегда быть с тобой, Джош. Я люблю тебя.

– О Боже! – Джош закрыл лицо ладонями. – Не могу поверить… и здесь… Это ведь самое главное место для всех влюбленных, здесь всегда делают предложение, да? Невероятно…

Он крепко прижал ладони к глазам и всхлипнул. Мерлин едва и сам не расплакался. Он никогда еще не видел Джоша таким счастливым, таким восторженным.

– Погоди-ка… разве ты не собираешься опуститься на одно колено? – И Джош потянул его за руки вниз, но тут же со смехом крепко обнял. – О Бог мой, я тоже люблю тебя.

Чуть отстранившись, он взял коробочку в руки.

– Дай-ка я взгляну на камень, и не говори, что ты потратился меньше, чем на бриллиант «Надежда»

– Бриллиант «Надежда» проклят.

– Фигня, и этот сойдет. – Джош примерил кольцо. – Очень мило, и великолепно смотрится у меня на руке.

Мерлин осознал, что все еще улыбается; казалось, все его тело радуется счастью, застыв в забавной дурацкой позе персонажа комикса.

– Если тебе не нравится, могу переделать его в сережку для тебя, – сказал он, протягивая руку.

– Нет… – Джош картинно спрятал колечко. – Это именно то, о чем я всегда мечтал.

Он вытянул руку, любуясь украшением, а затем гордо продемонстрировал его паре, проходившей неподалеку.

– Правда, замечательно? Мы только что обручились.

– Поздравляю, – проговорила женщина. Мужчина вежливо, но слегка смущенно кивнул. Впрочем, Джош ничего не замечал и не испытывал ни малейшей неловкости.

– Мы голубые, – радостно объяснил он. – Вы видели «Клетку для чудаков»?

Мужчина щелкнул пальцами.

– Точно. Джин Хекмен, да?

– Совершенно верно.

Пара двинулась дальше, к другому концу смотровой площадки, а Джош все любовался кольцом.

– Может, позвонить Фицрою и отпроситься на сегодня? В конце концов, что значит одно занятие? Все-таки сегодня день нашей помолвки.

– Нет, пожалуйста, не звони, – мягко проговорил Мерлин. – Ты должен идти. Это очень важно, и у тебя действительно здорово получается, но ты не добьешься успеха, если не пройдешь обучение.

Джош с сияющим лицом прижал руку к сердцу. – Ты всегда думаешь обо мне, всегда веришь в меня. Мерлин почувствовал комок в горле, и хотя понимал, что надо сдерживать эмоции, на этот раз он позволил себе отдаться чувствам. Мерлин вспомнил свою мать, суровую холодную женщину, абсолютно не способную на глубокие, искренние переживания. Когда маленький Мерлин плакал или вскакивал среди ночи в страхе, что огромный лунный диск вдруг рухнет на Землю и все погибнут, мать всегда успокаивала его не обычными родительскими ласками и увещеваниями, а железными доводами логики. Отец, строгий и консервативный, вообще с подозрением относился к западным обычаям и традициям. В доме Чона не проявляли эмоций. Слезы были неуместны и когда палец ушиблен, и когда сердце разбито. Гнев и раздражение недопустимы, даже если торжествует несправедливость. И Мерлин научился подавлять эмоции, скрывать их под множеством покровов: остроумия, бравады, интеллекта. Он пронес эту привычку сквозь буйные школьные, декадентские университетские годы. А потом появился Джош и легко проник за его бронированный фасад.

Джош научил Мерлина вновь чувствовать гнев и счастье, ревновать и любить. Любить так сильно. Глядя на него сейчас, Мерлин ужасно хотел обхватить ладонями любимое лицо, взъерошить волосы возлюбленного и разрыдаться на его плече. Эмоции, переполнявшие Мерлина, готовы были вырваться наружу в потоке слез, и он совершенно не представлял, как объяснить это Джошу.

– О Боже… – Прижав ко рту кулак, Мерлин всхлипнул, подавляя рыдание.

– Перестань! Прекрати сейчас же, – нежно сказал Джош. – Ты доведешь меня до слез, чудовище. Мерлин, поверить не могу, что ты, наконец решился, и хочу навсегда сохранить в памяти этот момент. Я всегда мечтал именно об этом. И уверен, остальная часть твоей жизни станет одним роскошным, сладостным и мучительным восторгом.

– Спасибо, я подумаю об этом.

Джош схватил руку Мерлина и крепко сжал ее.

– Больше никаких размышлений. Мы уже сказали друг другу «да». И это навсегда.

Слезы щипали глаза Мерлину.

– Навсегда, – вымолвил он, сглотнув комок в горле.

– Ох, теперь надо как следует обдумать свадьбу. – Счастливый Джош обернулся лицом к городу. – Что-нибудь милое, интимное.

– Надеюсь, камерное.

– Разумеется, камерное. Только несколько сотен самых близких друзей.

Зоя с трудом протискивалась сквозь толпу в клубе «Вермилион», размышляя, стоит ли оно того. Одежда ее и так провоняла табаком, подошвы туфель стали липкими, и вдобавок впервые в жизни у нее начались проблемы с желудком – вероятно, от унылой, однообразной диеты из чипсов и куриных крылышек производства «Вермилион». Однако Мышка все еще торчала здесь, Джейд собиралась заглянуть попозже («Если, конечно, мне не удастся покорить миллиардера с Уолл-стрит и провести вечер, облегчая его кошелек»), и Мерлин решил прийти. Это было основным местом встречи друзей, а пока Мышка за стойкой – цены вполне подходящие. В ожидании остальных Зоя сняла черный пиджаки расстегнула ворот белой блузки. В клубе уже было душно.

Где же Мышка? За стойкой только Элвис с какой-то маленькой блондинкой с…

Зоя растерянно моргнула, а затем приподнялась, разглядывая девушку. Блондинка оказалась Мышкой.

– О Господи, только посмотри на себя! – Она ринулась к другому концу стойки, чтобы обнять Мышку. – Твои волосы!

– Я их откромсала, – ответила Мышка, потянув короткую прядку. – Укоротила и высветлила. Что скажешь?

– Очень непривычно! – Зоя, слегка шокированная, покачала головой, не решаясь сказать Мышке, как восхищалась ее густыми темными волосами. Круглые детские глаза Мышки, высокие скулы и очаровательная улыбка выглядели странно под этой выбеленной копной волос.

С непроницаемым лицом Мышка открыла пару бутылок пива, подала их клиентам, приняла десятидолларовую банкноту и только после этого повернулась к Зое:

– Тебе не понравилось.

– Нет-нет!

– Тебе не понравилось, потому что это ужасно. – Губы ее скривились, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Мышка, не расстраивайся, – попыталась утешить подругу Зоя, досадуя, что не может перепрыгнуть через стойку и ободряюще похлопать ее по плечу. – Ты просто выглядишь совершенно иначе. Я даже не сразу узнала тебя. А что, если это поможет? Заставит людей взглянуть на тебя другими глазами. А продюсеры и прочие задумаются о возможном расширении твоего амплуа.

– Ты так думаешь? – неуверенно спросила Мышка.

– Никогда не угадаешь наверняка. Полагаю, это…

Но тут кто-то толкнул Зою, прерывая ее.

– Нам нужно еще по одной, – заявила худощавая рыжеволосая дама с золотыми блестками на лице.

– Простите? – Зоя взглянула на даму.

Клуб «Вермилион» славился простотой нравов, но все же правила вежливости стоит соблюдать, когда заказываешь что-либо в баре.

– Вы тут толчетесь у бара, а мои друзья ждут выпивку. – Рыжая, даже не потрудившись подвинуться, обернулась к Мышке: – Вы тут работаете или пытаетесь изображать Маленького Ричарда?

Мышка застыла на миг, но быстро взяла себя в руки.

– Полегче, Тинкер Белл. Я слушаю, заказывайте – или предпочитаете сначала пройти в дамскую комнату и умыться? У вас, наверное, руки скользкие после того, как размазывали косметику по лицу.

Рыжая усмехнулась; она явно гораздо больше хотела выпить, чем спорить.

– Нам два пива, белое вино и три персиковых дайкири.

– У нас нет персикового дайкири. Клубничный или лайм.

– Ну тогда сделайте клубничный.

Зоя отодвинулась от Рыжей. Пока Мышка готовила коктейли, Зоя старалась не смотреть на новую прическу подруги – волосы напоминали теперь нейлоновые нитки. О, это был исключительно дурной день! Она получила отказ от Скай, а потом состоялся весьма неопределенный телефонный разговор с Робин Баклер, ее агентом.