— Что встали, шалавы, шевелитесь! — рявкнул Клаудио. — И не прикидывайтесь, что не знаете, где здесь Управление! Как часто вы там бываете? Еженедельно? По вам там небось все соскучились! — он заржал.
Дашка не могла сообразить, как попасть в Управление с Центральной улицы, потому что на вокзал их тогда доставили не через этот портал, а на драконах, так что она с Марикой опять последовала за Теоной. Уходя, молодая вампирша успела заметить, что здесь дверь портала стоит прямо на улице, на маленькой лужайке, и выглядит по-другому, чуть поярче. На витражном стекле была прилеплено объявление «При переходе в Долину Единорогов могут быть затруднения. Соединение с Бервельтом временно отсутствует. Приносим извинения за неудобства».
В Управлении троицу отвели в просторный и относительно удобный кабинет. Удобным он был относительно «зелёных мантий». Они восседали в огромных креслах, каждый за своим столом, заваленным бумагами и стеклянными шарами, где хранилась всякая важная информация. Миловидная девушка приносила хранителям закона чай, то и дело её просили достать что-либо из шкафа или со стеллажа, коих в кабинете было несколько, стоящих вдоль стен или так, что они отделяли один стол от другого. Девушка выглядела совсем измотанной, и на вампирш и волшебницу иногда бросала взгляды, полные понимания и сочувствия.
Подругам приказали сесть на узкую деревянную скамью, низкую и неудобную. Клоди подошёл к одному из столов, скучающий за ним работник Управления вяло спросил:
— Что у вас?
— Две вампирши под присмотр целительницы, — небрежно бросил Клаудио.
— Ясно, — протянул управленец и крикнул: — Эй, Орзен, тут две мертвячки с нянькой, что заполнять надо?
— Справку о том, что у живой степень защиты от тёмных сил не ниже восьмидесяти, и на неё не наложено проклятие, затуманивающее сознание. А мертвячек отправить на очистку разума, — ответили ему из-за дальнего стеллажа. — А они хоть хорошенькие?
— Целительница очень даже, всё при ней. Мертвячки тоже ничего, симпатичные, — усмехнулся управленец.
Дашка чуть не задохнулась от возмущения, Теона испуганно уставилась на управленца, с которым разговаривал Клаудио, Марика закрыла глаза, пытаясь сохранить спокойствие, но, когда Орзен выглянул из-за своего стеллажа, чтобы проверить, насколько прав его коллега, и принялся нагло пялиться на подруг, она больше не могла сдерживаться и послала ему такой свирепый взгляд, что управленца передёрнуло.
— Кабинет тридцать пять, — зло сказал он, нырнув обратно за стеллаж, — магические проверки, кабинет тридцать шесть — лаборатория. Это этажом выше.
— Что расселись? — моментально рявкнул Клаудио. Встали, пошли!
Они поднялись на один этаж. Теону Клаудио отдал на растерзание в тридцать пятый кабинет (комната с зеркальным полом и стенами, из мебели в которой был только стол, стул и небольшой книжный шкаф, сидел в ней неприятный старик с такой длинной бородой, что она подметала пол). С Дашкой и Марикой он остался в лаборатории. Тридцать шестой кабинет был заставлен жуткими приборами и кипящими котлами.
Устрашающе толстая женщина, помешивающая что-то в одном из них, подняла глаза на вошедших:
— Получение волшебных кулонов оформляете?
Клаудио утвердительно проворчал.
— Как вы все надоели, — вздохнула толстуха, плюхнувшись за письменный стол и достав из его ящика бланк. — Вы, нежить, называйте своё имя, фамилию и возраст.
— Марика Новиш, двадцать три живых года, сто семьдесят семь мёртвых.
— Дарья Винсент, семнадцать живых лет, а мёртвых… ну, месяц почти.
Женщина, недовольно бубня что-то себе под нос, вылезла из-за стола, прихватив с него пробирку, в которой принялась смешивать разные зелья, бурлящие в котлах. Дело оказалось невероятно долгим и кропотливым, потому что каждой жидкости нужно было вливать по определённому числу капель (двадцать три, сто семьдесят семь или все двести), а составляющих зелья для очистки разума было ой как много. Раз пять женщина сбивалась со счёту и со словами: «Новиш, ну почему тебя раньше не убили», — выливала зелье в пустой котёл и начинала процесс заново. За окном стемнело, когда она справилась с задачей и всунула Марике, которой Клаудио освободил руки, пробирку с жидкостью отчаянно жёлтого цвета: «Пей».
Вампирша первые несколько глотков сделала, поморщившись, потом решилась и выпила жёлтую жидкость залпом. Осушив пробирку, она очень медленно опустила руку и разжала пальцы — сосуд упал и разбился. Взгляд Марики пугающе остекленел. Она вся замерла и, наверное, не меньше чем через минуту сказала, по-прежнему не шевелясь и не меняя направление взгляда:
— Убить его.
Она захохотала. Хохот не был истерическим — он был зловещим, пронизывающим. Толстуха отвела её, не ставшую сопротивляться, в сторону, и взялась за зелье для Дашки, которая от страха чуть не теряла сознание. Пойло было готово быстро, вампирше показалось — моментально. С неё исчезли наручники, но она никак не могла заставить себя протянуть руку, чтобы взять пробирку.
— Мы силой в тебя вольём, — озвучил угрозу Клаудио.
Дашка вцепилась в зелье мёртвой хваткой, потому что если бы она держала его слабее — выронила бы, пальцы из-за надвигающегося ужаса почти не слушались; и поднесла пробирку ко рту. Ей не хватило ничтожного усилия воли, чтобы поднять зелье на пару миллиметров выше и опрокинуть в себя, и эта нехватка оказалась предательской. Марика в жутком хохоте уже билась на полу, этот кошмар никак не переходил в обыкновенную истерику, когда для успокоения достаточно хорошенько надавать по щекам.
Внезапно она замолчала и, не поднимаясь на ноги, посмотрела на Дашку, Клаудио и толстуху с такой ненавистью, что молодая вампирша, лишь бы этого не видеть, в несколько глотков осушила пробирку…
Голова раскалывалась так, что жить не хотелось, организм болел весь, и язык во рту не ворочался. В памяти — чёрная-пречёрная дыра. Насколько жёстко знакомые описывали похмельный синдром — это ни в какое сравнение не идёт. Кажется, болят даже веки, так что глаза открыть затруднительно.
Дашка кое-как вспомнила, что в лаборатории управления ей дали сомнительное зелье, но вот даже тот момент, когда она сделала последний глоток и оторвалась от пробирки, уплыл из биографии. Невозможность вспомнить прошлое требовалось компенсировать представлением о настоящем, и Дашка приоткрыла глаза настолько, насколько смогла.
Комната. Она тут когда-то уже бывала. Два кресла, комод, книжный шкаф. Комната для гостей в доме Винсентов! Душа возжелала немедленно увидеть это доброе семейство, и друзей-одногруппников тоже. Для этого надо было или встать и пойти к ним, или позвать их, но ни на то, ни на другое Дашка сейчас способна не была. К счастью, ничего этого и не понадобилось: дверь спальни приоткрылась, и в комнату осторожно заглянули Саша, Дима, братья и Джессика.
— Ой! Привет! — Дашка постаралась улыбнуться, это тоже оказалось невыполнимой задачей.
— Слава Ветрам, пришла в себя, — вздохнула Джессика, а Саша тут же заорал:
— Анна, Теона, Алина, Шаки, Марика, все сюда, она успокоилась!
Комната тут же заполнилась, и все девять человек и вампирша во все глаза смотрели на Дашку. Она заметила, что Марику, несмотря на получившуюся в спальне тесноту, никто старается не задевать: если кто дотрагивался до неё, она морщилась и ойкала, очевидно, её состояние было немногим лучше Дашкиного.
— Они тебя отравить хотели?!? — возмутилась Алина.
— Нет, мозги промыть, — ответила Дашка. Всё-таки глаза её могли излучать счастье, несмотря ни на что.
— Разве так можно? — расстроено протянула Теона. — Это зелье лечит проклятия, действующие на сознание, но тебе дали дозу, которая в десять раз превышает допустимую!
— Что поделать? Идиоты, — пожала плечами Джессика. — Лень им было образованного алхимика в свою лабораторию искать, вот и пригрели эту особу без мозгов. А вообще вампира зельями в человека не превратишь, это всем известный факт. Сдаётся мне, они просто хотели проверить, будете ли вы с Марикой сильно мучиться или не очень.
