Подоспел парень, брат Дженни. И тоже Дашке ни слова. Но почему-то обнял её, тяжело вздохнул, постоял так немного и выпустил вампиршу из объятий:

— Мы с матерью зла не держим. Не можем позволить себе. Мы всё понимаем.

Лучше б вы злились!

— Но буду честным, наброситься на тебя с обвинениями очень хочется, — процедил парень так, чтобы мать не услышала. — Наверное, она тебе объяснит всё. А мое мнение — ты стала тварью, ею и остаёшься. Без обид.

Вампир уже не живое существо. Дашка впервые чувствовала себя мёртвой. Жизнь закончилась.

Дашка вернулась в свой барак только потому, что Шегре, брат Дженни, её отвёл туда за руку. Друзья и соседи по комнате уже знали обо всём, равно как и весь квартал, и полным составом нападали на Сашу и Акиру, а парень и колдунья и не пытались отбиваться.

— Ясно видел: на меня неслась и вдруг остановилась, глаза в сторону, присмирела, — твердил Саша, — ну я и подумал, что всё-таки в себя пришла. Как мог? Ну почему я не захотел её подождать?!

— Потому что я сказала, что её лучше сейчас не трогать, не злить! — убивалась Акира.

— Алекс, а я-то считала, что у тебя с головой порядок, — Алина чуть не плакала от злости и горя. — Ты ей друг или нет?! Даже если бы к ней действительно вернулось сознание, с твоей стороны было бы отвратительно убедиться в том, что с ней всё в порядке и развернуться и уйти!

— Он не ушёл, — вздохнул Роджер. — Он исчез. Просто исчез. Скажите мне, Алекс и миссис Самери, вы оттуда бегом бежали?

— Не бегом, но быстро, — ответила Акира тупо, без эмоций.

— Зачем!?! — взревел Роджер. — Хотели поскорее сообщить нам радостную новость?!

— Роджер, не ехидничайте, — холодно осадила его Марика и вынесла свой приговор: — По-моему, Алекс не идиот. Он банальный трус.

— Простите, — Шегре громко постучал костяшками пальцев о косяк, входя в комнату. — Я Дарью привёл. Следите за ней, она хочет удрать куда подальше.

— Да уж догадываемся, — огрызнулся Джейк.

— Парень, тебе, конечно, плохо, если ты друг Дарьи, но я родной брат Дженни, девочки, убитой ею, и мне сейчас ещё хуже, однако я на людях не срываюсь, — отчитал его Шегре.

Всем сразу стало до невозможности гадко. Теона справилась первая:

— Нам очень жаль, очень! Уже ничего не вернёшь, но… Мы можем вам чем-то помочь сейчас, раз трагедия на нашей совести?

— Леди, не стоит теперь перед нами стелиться, — измученно протянул Шегре. — Я прекрасно понимаю, что меньше всего вы хотите сталкиваться со мной и с матерью Дженни. Уверяю вас, нам от вашей помощи тоже легче не станет. Единственное, что нам может от вас понадобиться… — он повернулся к Акире. — Мисс Самери, вы умеете проводить обряд Упокоения?

— Да. Я служила при храме в Радужных Холмах полгода, но за это время кое-чему научилась, — пробормотала Акира.

— За полгода освоить такой сложный обряд? — недоверчиво переспросил парень. — Впрочем, о ваших светлых способностях весь квартал отзывается очень лестно, так что ладно. Сможете явиться через час к сорок третьему дому?

— Да, конечно, — рассеянно ответила волшебница.

— Отлично. И ещё, — вспомнил он, — моя мать после обряда придёт к вам, с Дарьей поговорить. Я догадываюсь, что она хочет сказать. Это полный бред, ни Дарье, ни ей от этого легче не станет, но она не успокоится, пока не скажет. Прощайте. Мисс Самери, вас ждём через час, — и он вышел, хлопнув сначала дверью в комнату, потом — входной дверью.

Теона совсем расстроилась. Если бы она умела оскорбляться или хотя бы обижаться — она бы, несомненно, чувствовала сейчас именно это. Остальные боролись с искушением обозвать Шегре бесчувственным и циничным, но их удерживало предположение, что парень просто не в себе из-за смерти сестрёнки, вот и срывается на всех.

— Я пойду? — неуверенно пролепетала Акира. — Мне следует подготовиться к обряду.

— Конечно, иди, — опомнилась Лара. — Обряд Упокоения — нелёгкое дело.

Пока она провожала Акиру, компания принялась за Дашку. Точнее, Марика приказала ей немедленно ложиться спать, и у всех не осталось другого выбора, кроме как вернуться в свои постели, из которых их подняли страшным известием час назад. Но все и рады были. Задремать, конечно, ни у кого не получилось, но пребывание наедине с собственным внутренним голосом помогало разбираться во всём.

Но очень скоро эти внутренние беседы стали невозможны из-за того, в квартале начался день. Как было тут заведено, в шесть утра на улице вовсю звучали голоса, раздавались всплески воды, когда из болота вырывался монстр, до сих пор заставляющий друзей вздрагивать хруст костей, раскусываемых драконами. Сегодня к этой унылой симфонии добавился ещё вой ветра.

— Хм, как раз сейчас Акира должна обряд проводить, — Джейк сел в постели, свесив ноги вниз. — Нам стоит туда идти или нет?

— Всей нашей толпе — вряд ли, — ворочавшийся на нижнем ярусе кровати Дерик высунулся наружу и задрал голову, чтобы видеть брата. — Всё-таки в чём-то Шегре прав, если мы явимся к ним полным составом, только хуже сделаем. Но человека три пусть сходят, проявят участие.

— Пусть Алина с Сашей идут, — тихо, чтобы не услышали Роджер, Лара, Аксель и Эрик, сказала Марика. — Они ведь ещё не видели, как происходит Упокоение.

— Не видели, — вздохнул Джейк. — Наверное, для людей Большого Мира этот обряд — очень красивое зрелище.

— Я могу с ними, — отозвалась с соседней кровати Теона.

— Не надо, — Дерик слез на пол, подошёл к сестре, обнял и пробормотал, гладя её по голове: — Не понимаешь ты ничего. Раз Шегре тебя за тряпку принял, значит, будет об тебя ноги вытирать. Лучше с ребятами мы с братом пойдём.

Теона не знала, что ответить. Дерик посидел с ней так, пока все, кто собрался присутствовать при исполнении обряда: Саша, Алина и Лара, — не привели себя в порядок. Парень решил побыть там тоже. Они вчетвером ушли.

Ни Джейк, ни кто-либо ещё, видевший хоть раз в жизни обряд Упокоения но не знавший, как обращаются с мёртвыми в Денаувере, не мог представить себе, насколько жутко Упокоение, действие, по-своему великолепное, выглядит здесь. Марика же имела в виду лишь то, что Алине и Саше надо знать, как этот обряд происходит, но никак не призывала оценивать его красоту, в этом дурном месте меркнущую.

Так как хоронить всех погибших в земле не было возможности: умирали здесь слишком часто, а земли было мало, — трупы, завёрнутые в полотнище, просто сбрасывали в болото, где их раздирали на куски болотные твари. Алине и Саше хотелось развернуться и уйти, пока Акира проводила обряд, потому что невыносимо было видеть и слышать, как, рыча и отталкивая друг друга, монстры рвут мёртвую девочку на части. Самого обряда никто не заметил. Смысл его был в том, чтобы освободить душу умершего — тогда она растворялась в небе и сливалась с природой, получая свободу и, безусловно, счастье. Как Акира произносила длинное заклинание и посохом описывала в воздухе символы, это заклинание обозначающие, и они прорисовывались ярким изумрудно-зелёным свечением, как призрак Дженни, окружённый золотыми и белыми искрами, медленно поднимался туда, где должны быть облака, но здесь был мерзкий туман, и исчезал постепенно, улыбаясь и махая всем рукой, — всё это друзья пропустили мимо. Когда волшебница закончила, в мутной зелёной воде плавали только обрывки полотнища, в которое обернули несчастную Дженни, твари все скрылись на дне, и водная гладь слегка колыхалась. Висела тишина. Высоко в небе, затмив туман, вспыхнули два огромных глаза, в которых резвились смешинки. Это была Дженни.

— Теперь мы можем быть спокойны за неё, — мать девочки два раза провела пальцем по щекам — остановила убегающие слёзы. — Теперь мне хотелось бы поговорить с Дарьей. Вы не будете возражать?

— Нет, — буркнул Саша. — Только не знаю, будет ли Дарья слушать вас. Но вы, наверное, ничего не потеряете, если попробуете.

— Вы все так любите её, — вздохнула женщина, когда они побрели к бараку, где обосновалась компания. — Ей, должно быть, придётся легче…