— Граждане Окиро! Мы здесь уже пять дней. Пять дней мы находились рядом с вами, ели с вами, молились с вами да использовали способности, которые у нас есть, чтобы исцелять недужных. Сейчас, глядя по сторонам, я узнаю многих из вас. В том числе и тех, кого ожидало преждевременное возвращение в лоно земли, но они теперь восстановили силы настолько, что смогли прийти сюда.

Канцлер права. Всеведущий действительно заботится о вас. И мы исполняем работу Всеведущего, спасая тех, кого можно спасти. Помогая тем, кому можно помочь и кто просит нас об этом.

Канцлер права. Мы можем вздымать воду, ветер и огонь. Но только от имени Всеведущего и во славу Его. Только чтобы защитить наш народ. Вас! Вот для чего мы нужны. Мы здесь, чтобы служить вам. Разве мы причинили вред хотя бы одному из стоящих здесь?

Ардуций обернулся к канцлеру и, глядя на нее в упор, продолжил:

— Неприязнь к нам канцлера есть великое недоразумение и истинная трагедия. Ибо ничего другого мы не жаждем так сильно, как возможности быть принятыми в лоно ордена и трудиться на общее благо вместе с его служителями. Мы были бы счастливы поклясться в верности канцлеру. Но она отказывает нам в этой возможности, и потому мы вынуждены работать без ее благословения.

Сейчас, стоя здесь, на этой площади, я заверяю вас: незачем бояться Восходящих. Да, если вы отвергнете нас и отвернетесь от нас, нашим уделом, возможно, и вправду будет костер. Только это ничего не изменит. Восхождение пришло навсегда, его уже не запретить. Нас поддерживает Адвокат. И нас становится все больше. С каждым поколением число ваших детей, у которых проявятся подобные способности, будет возрастать.

Некоторые из них уже сейчас поедут с нами в Эсторр. За ними последуют другие. И все это будет только во благо, во благо всем вам. Я призываю вас увидеть правду, увидеть в нас добро. Дважды я признал правоту слов канцлера, но в главном она не права. Мы не еретики. Заметьте, это она говорит о казнях и смерти, мы же предпочитаем думать о жизни, поскольку она есть великий дар Всеведущего, а я не мыслю для себя большей радости, нежели исполнение Его воли. К чему призываю и всех вас! Чтите Его, храните в своих душах веру и обращайте в нее других. Мы просим вас об одном — понять, что мы работаем во имя Всеведущего и никогда не нарушаем законов Его.

Речь Ардуция заставила толпу умолкнуть. В полной тишине он спрыгнул с фонтана, подошел к канцлеру и, встав перед ней, заявил:

— Хватит, Фелис, твое кликушество утомляет. Ты твердишь одно и то же десять лет подряд, а мы за это время помогли тысячам людей, спасли сотни жизней и ни одному не навредили. Поэтому сейчас мы возьмем с собой тех, кто пожелает пойти с нами, и вернемся в Эсторр. И ты нас не остановишь. Ни ты, ни твой Цепной пес.

Стоявший рядом с канцлером Хорст Веннегур, первый меч Доспехов Бога, напрягся и зарычал от бешенства.

— Уймись, Веннегур, — сказал Ардуций — Еще десять лет назад, когда наши пути впервые пересеклись в Вестфаллене, ты уже миновал свою лучшую пору. А сейчас ты просто стар.

Фелис Коройен цыкнула на вскинувшегося было Веннегура и, сделав шаг вперед, встала почти вплотную к Ардуцию.

— Все вы были и остаетесь мерзостью, — процедила она. — Настанет день, когда ты или кто-то из этих нечестивых ублюдков, твоих братьев и сестер, преступит грань, и тогда ухо Адвоката вновь обратится ко мне, а у вас не останется ни единого друга. Мне нужно только подождать.

Ардуций улыбнулся, но Оссакер почувствовал, что им овладевает гнев.

— Ты никогда не получишь подобного удовольствия. Я знаю, почему ты постоянно выступаешь против нас. Ты просто боишься, что однажды все преступления, совершенные тобой против Восхождения, падут на твою голову. Между тем ты все еще жива и являешься канцлером только благодаря милости Адвоката и великодушной терпимости Конкорда. Но Адвокат может простить и забыть, мы же, Восходящие, — никогда. Рано или поздно ты уйдешь с дороги, а Восхождение и орден станут едиными, чего, несомненно, и желает Всеведущий.

Лицо канцлера стало серым от злобы.

— Сами эти слова — прямое свидетельство твоей вины. Рано или поздно ты будешь сожжен!

— Поживем — увидим, — отмахнулся Ардуций и повернулся к Оссакеру и Аркову. — Пойдем. У нас еще полно работы.

859-й Божественный цикл, 1-й день от рождения генастро

— Ладно, ты можешь войти.

Голос сына наполнил сердце Миррон восторгом, как это бывало всегда, с момента, когда он родился и издал первый крик. Она отвернулась от окна, из которого открывался величественный вид на Эсторр, и прошла из своей спальни в главную приемную. Через приоткрытые двери до ее слуха доносились шаги и приглушенные голоса. Помещение наполнял дивный запах недавно срезанных цветов и зелени, тонкая струйка воды стекала из украшенного лепниной фонтана.

Сын появился рядом.

— Сперва посмотри налево. А направо не надо, не смотри, — потребовал мальчик, пытаясь ладошкой прикрыть от Миррон часть комнаты.

— Хорошо.

Фонтан находился там, в левом углу комнаты. По его бассейну изящными кругами скользила резная деревянная лодочка с матерчатым парусом. Миррон ахнула и приложила руку ко рту. Парус был наполнен ветерком, весело гонявшим лодчонку по нескончаемому кругу.

— О, дорогой, умница, ты сумел это сделать! — воскликнула она, опускаясь на колени и прижимая мальчика к себе.

Ее крепкие объятия разрушили его сосредоточенность, ветер в бассейне стих и бег игрушечного парусника прекратился.

— Ну, мама!

— Кессиан, я так горжусь тобой! Я знала, что ты можешь сделать это!

— С днем рождения, мама.

Миррон поцеловала его в щеку и отпустила.

— Ну, рассказывай, как это у тебя получилось.

— Ну, вообще-то не обошлось без небольшой посторонней помощи, но в основном все вышло так, как ты говорила.

Миррон развернулась на корточках, для сохранения равновесия держась за мраморный бортик фонтана. Надо же, она и не заметила, что они с Кессианом не одни. Причем народу в комнате оказалось достаточно, хотя все свои, все друзья. Но прозвучавший сейчас голос принадлежал человеку, которого Миррон не видела целый год. Она стремительно вскочила на ноги и бросилась в его объятия.

— Арду! Когда ты вернулся? Почему ты мне не сказал?

— Потому что твой сын добрался до меня первым и захотел устроить тебе сюрприз, — ответил Ардуций. Цвет его глаз мягко перетекал от зеленого к тепло-голубому.

— И мы подумали, почему бы нам не организовать совместный день рождения.

Еще один голос! Миррон чуть не расплакалась. Она оторвалась от Ардуция. Слева от него стоял Оссакер. Все трое собрались вместе! Раздались аплодисменты.

— С днем рождения всех нас! — воскликнула Миррон.

Ее слова радостно подхватила вся комната. Гости подняли заздравные кубки.

— Надо же, мне уже двадцать четыре, — промолвил Оссакер. — Старею…

— Порой я чувствую себя на двадцать лет старше, — заметила Миррон.

— Зато выглядишь на десять лет моложе, — не преминул отпустить комплимент Ардуций.

— Лжец! — Миррон покачала головой и отступила назад, чтобы лучше видеть их обоих, усталых после нелегкого путешествия, но прекрасно выглядевших в белых тогах с красными полосами Восхождения. Оссакер был коротко подстрижен, а вот Ардуций, напротив, отпустил светлые локоны подлиннее. — Признаться, не ожидала увидеть вас до соластро. Хотя без вас я чувствую себя такой одинокой.

— Никогда не пропускаю дни рождения, — заявил Оссакер.

Миррон улыбнулась ему. Он внимательно присматривался к ней, его незрячие глаза, цвет которых менялся как многоцветная, прихотливо переливающаяся радуга, скользили вверх и вниз по ее телу. Непривычному человеку от этого наверняка сделалось бы не по себе, но Миррон, Оссакер и Ардуций первые двадцать лет жизни почти не разлучались. Она прекрасно знала, что слепой друг видит ее по-своему, просматривает энергетическую карту и жизненные линии, распознавая стоящие за словами эмоции.