Эстер Наравни — мать Восхождения, Хранительница Земли

Андреас Колл — Ступень Восхождения, Хранитель Земли

Меера Наравни — Ступень Восхождения, Огнеходец

Арков — генерал гвардии Восхождения

Ардуций — Восходящий девятой пряди

Миррон — Восходящая девятой пряди

Оссакер — Восходящий девятой пряди

Сигалий — Восходящий десятой пряди

Йола — Восходящая десятой пряди

Петревий — Восходящий десятой пряди

Мина — Восходящая десятой пряди

Брин — Восходящий десятой пряди

Кессиан — Восходящий, сын Миррон

Эрин Дел Аглиос — Адвокат Эсторийского Конкорда

Пол Джеред — казначей сборщиков

Фелис Коройен — канцлер ордена Всеведущего

Роберто Дел Аглиос — посол в Сирране

Арван Васселис — маршал-защитник Карадука

Катрин Мардов — маршал-защитник Гестерна

Орин Д'Алинниус — главный ученый Адвоката

Меган Ханев — маршал-защитник Атрески

Марк Гестерис — сенатор

Тулин Дел Аглиос — секретарь консула

Йури Лианов — мастер гавани Вустриаль, Гестерн

Флис Корванов — курьер Конкорда, Вустриаль, Гестерн

Карл Ильев — адмирал, главнокомандующий окетанов.

Кашилли — командир морской пехоты, седьмой отряд окениев.

Элиз Кастенас — маршал армии

Павел Нунан — генерал, 2-й легион

Дина Келл — генерал, 2-й легион

Адранис Дел Аглиос — мастер конников, 2-й легион

Даваров — генерал, легионы Атрески

Картоганев — мастер конников, легионы Атрески

Дахнишев — мастер-хирург, 2-й легион

Юлий Бариас — глас ордена, 2-й легион

Харбан Квист — проводник карку

Хуран — король Царда

Рин-Хур — принц Царда

Гориан Вестфаллен — Восходящий девятой пряди

Крейсан — просентор, войска Царда

Томал Юран — король Атрески

859-й Божественный цикл, 15-й день от вершины дуса

И тогда он увидел, как во второй раз умирает Изенга.

Сначала Изенга, вероятно, упал с высоты. Харбан с помощью увеличителя разглядел внизу, в расщелине на снегу изломанное тело и пятна крови.

Весьма необычная и странная смерть для карку. Однако к тому времени, когда Харбан спустился к месту падения, он испытал искреннюю, ничем не омраченную радость, поскольку тело исчезло. Причем его не утащили хищники. Ни звериных следов, ни признаков волочения не было, зато цепочка отпечатков человеческих ног уводила к лабиринту скал. В душе Харбана всколыхнулась надежда.

Но потом явился и страх, ибо было очевидно, что уцелеть после такого падения невозможно. Бросив взгляд вверх, на окружавшее его безмолвие гор, Харбан уловил блеск стекла направленного на него увеличителя. Затем с того места посыпались песок и мелкие камушки.

И тут до его слуха донесся скрип обуви по льду, и Харбан Квист, обернувшись на звук, увидел направлявшегося к нему Изенгу. Поступь его была, как всегда, уверенной, но через каждые несколько шагов он дергался, словно его череп пронзала нестерпимая боль, и обеими руками хватался за голову.

Харбан онемело застыл на месте, не в состоянии ни оказать помощь, ни убежать. Как оказалось, Изенга не просто сорвался со скал — между его ребер торчало обломанное древко стрелы. Подойдя к Харбану, Изенга рухнул ему на руки, и они вдвоем опустились на промерзшую землю. Харбан погладил умирающего по голове, похоже, тот испускал последний вздох. Растерянность в глазах старого карку обратила недавний страх Харбана в жалость. Он принялся сбивчиво лепетать слова утешения, хотя какую пользу могли принести сейчас слова, тем более что непонятно было, слышит ли его Изенга. Однако перед наступлением конца затуманенный взор Изенги прояснился, и с его уст вместе с хриплым, болезненным дыханием сорвались слова:

— Ты знаешь, что это значит. Мы все знаем.

До слуха Харбана донесся едва уловимый перестук копыт по камню и льду. Страх нахлынул с новой силой, дыхание участилось, однако он сидел, держа Изенгу в объятиях, пока тело умершего не остыло, а все подобающие молитвы не были произнесены.

Только тогда к Харбану отчасти вернулась ясность сознания. Карку осмотрелся по сторонам, и его взгляд упал на потрескавшийся, заросший плющом мемориал воинам Конкорда, павшим в кровопролитной битве, которая здесь разразилась десятилетие назад. Некогда то был величественный обелиск, увенчанный горделивым бюстом генерала Джорганеша, сложившего голову вместе со своей армией, но сейчас сквозь зелень проглядывали нацарапанные цардитами на камне оскорбления и угрозы, на тот случай, если Конкорд попытается сюда вернуться. Вдобавок заброшенный памятник заляпали застарелой козьей кровью, а генералу отбили нос.

По теснине Любек, шурша плющом на обелиске, гулял обычный для дуса зябкий ветер. Ничто, кроме забытого памятника, не напоминало о самом страшном поражении, понесенном армиями Конкорда в ходе прошлой войны с Цардом. Не осталось скелетов, не валялись выпущенные могучими метательными машинами-онаграми камни, даже наконечников стрел было уже не сыскать. Все, имевшее хоть какую-то ценность, давно подобрали и растащили обнищавшие жители разоренной войной Атрески.

Однако Харбан когда-то своими глазами видел последствия кровопролитной битвы, и эти образы по сю пору витали в его снах и наполняли молитвы, обращенные к Сердцу Горы. По правде говоря, это было не то место, которое любой карку, не говоря уж о Харбане, желал бы посетить снова. Хотя опаленные деревья выросли заново, а теперь, в преддверии генастро, согретая земля вновь покрывалась цветочным ковром, она все равно оставалась оскверненной и оскверненной навеки.

Сюда, к северной границе Карка с Атреской, Харбана и Изенгу привели слухи, теперь уже подтвердившиеся. Увы, Изенга был не единственным, кого постигла такая участь. Здесь испытывали силу, которой карку столетиями боялись, но при этом не вполне верили в ее существование. Теперь Харбан располагал бесспорными доказательствами того, что самые мрачные опасения его народа находят подтверждение.

Держа на руках обмякшее тело Изенги, обретшего наконец заслуженный покой, Харбан снова начал подниматься по склону. Услышав грохот отдаленной лавины, он остановился и устремил взгляд на белые пики, чьи вершины терялись в густом сером мареве. Не знамение ли это? Еще один знак, подтверждающий слова, сказанные Изенгой фактически уже за чертой смерти…

— Может быть, мы уже опоздали, — печально промолвил Харбан и продолжил путь.

Дел предстояло немало. Изенгу следовало захоронить в скальных катакомбах под деревней Иллин-Квист, где он прожил всю свою жизнь. В таком месте, где его невозможно будет пробудить снова. А еще Харбану придется поговорить со стражами Интен-Гор, Сердца Горы. Они должны узнать, что он видел, и определить, суждено ли сбыться пророчеству. И если это так, то именно Харбану предстоит отправиться на поиски тех немногих, кто сможет их спасти.

Глубоко в недрах горы пророчества и писания древних уже подвергли глубокому, тщательному изучению. В самом сокровенном месте Карка, там, где Вечная вода омывала остров, на котором пребывало Святилище сердца, а жрецы и хранители, сменяя друг друга, бодрствовали день и ночь, произошла кража. И теперь следовало ждать неминуемой беды, ибо было ясно — Он жив.