Одного лишь вида оборонительных сооружений было достаточно, чтобы любые мысли о способности небольшой цардитской армии перейти границу Конкорда показались смехотворными. Впереди почетного караула легионеров стояли трое встречавших, при виде которых у Роберто потеплело на сердце.

— К демонам протокол, — буркнул Дел Аглиос, соскользнул со своего коня и быстрым шагом направился вверх по склону.

Он понимал, что ухмыляется как последний дурак, но тем острее в нем поднималось чувство вины. Генерал слишком долго пренебрегал своими боевыми товарищами.

— Привет, Роберто.

— Дахнишев, старый пройдоха, тебя как сюда занесло?

Роберто крепко сжал в объятиях старого друга, прошедшего с ним много славных походов в качестве хирурга. Лекарь, заслуживший прозвище Госландский Чудотворец, оставался крепким, несмотря на годы.

— Эй, поосторожнее со стариковскими костями, — пробурчал Дахнишев.

— Ты никогда не состаришься, — рассмеялся Роберто.

Дахнишев, должно быть, разменял восьмой десяток, а выглядел лет на тридцать моложе, как ровесник Роберто. Высокий, стройный, с проблеском гениальности во взоре.

— Да ладно, чего там. Услышал, что ты едешь сюда, и подумал, может, тебе захочется отобедать со старым товарищем.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулся Роберто, чуть отстранившись. — А то сирранская еда — нелегкое испытание.

Он двинулся вдоль линии встречающих.

— Генерал Келл! — Женщина протянула руку, но Роберто схватил ее за плечи и расцеловал в обе щеки. — Дина, как давно я тебя не видел!

— Я тоже, Роберто. Приятно встретиться снова.

— О, кого я вижу! Павел Нунан! — Мужчины обменялись рукопожатиями, Роберто похлопал его по спине. — Отцовство пошло тебе на пользу, генерал?

— Спроси Дину. — Нунан засмеялся. — Она-то видит меня со стороны.

— Ему пришлось многому научиться, — сказала Келл. — Он относится к ним троим как к маленькому легиону. Меня удивляет, что он еще не выстроил их перед тобой в шеренгу, раз уж не может муштровать в Эсторре, перед дедушкой и бабушкой.

— Она преувеличивает. Да, не спорю, деревянные мечи у них имеются, но ведь и лошадки тоже. Думаю, метят в кавалеристы — не пойму, в кого бы это?

— Это благородное призвание, и я с удовольствием на них взгляну. Постараюсь попозже выкроить время. Но раз уж зашла речь о семье, то где мой маленький братец? Где Адранис?

— Не такой уж он маленький, уверяю тебя, — усмехнулась Келл.

Повернувшись и взглянув в сторону моста, где стояла почетная стража, она сделала приглашающий жест рукой. Передовой всадник спешился и направился к ним. Сердце Роберто забилось сильнее. Адранис снял безупречно начищенный шлем с плюмажем и откинул плащ на плечо, открыв взгляду столь же безукоризненные доспехи. Держался он уверенно, шагал ровно и быстро. Келл права, он уже не маленький. Адранис вырос, повзрослел и стал видным молодым мужчиной, статным, черноволосым, с таким симпатичным лицом, что наверняка уже разбил не одно женское сердце. Сохраняя нейтральное выражение лица, молодой офицер подошел и замер позади двух генералов. Келл скользнула по нему взглядом и приподняла брови.

— Вольно, мастер Дел Аглиос, бога ради.

Адранис кинул взгляд налево и направо, прежде чем вручить шлем оруженосцу, и устремился вперед, чтобы обнять Роберто. Тот был так переполнен чувствами, что буквально задыхался.

— Ты пробуждаешь во мне гордость, Адранис. Ты оказываешь честь имени Дел Аглиос каждым биением своего сердца.

— Где ты был, Роберто? — Звучный и мелодичный голос Адраниса музыкой прозвучал в ушах старшего Дел Аглиоса. — Неужели Сирран настолько соблазнителен, что ты до сих пор не мог вырваться? Пока не запахло жареным, а?

Роберто отстранился и заглянул Адранису в глаза.

— Это упрек? — с улыбкой спросил он.

— Может быть. Я скучал по тебе.

— Но я и там не пропускал ни единой новости о тебе. И теперь вижу: мать была права, доверив тебя генералу Келл. Двадцать семь, и уже мастер конницы Медвежьих Когтей. Кавалерист из тебя получился, как я понимаю.

Адранис покраснел, и Роберто чуть было не прослезился.

— Мне еще многому нужно учиться.

— У кого, интересно? — хмыкнула Келл.

— Значит, ты не думаешь, что двадцать семь — это щенячий возраст, и просто нахальство претендовать в эти годы на такую командную должность? — спросил Роберто, подмигивая ей.

— В данном случае нет, — серьезно ответила Келл. — Ты должен посмотреть его в деле.

— Возможно, у меня будет для этого веская причина. Пока же, братец, скажу одно: если я помру, у Конкорда найдется достойная замена, а у Адвоката — наследник.

— Спасибо. — Теперь Адранис едва не прослезился от избытка чувств.

— Не за что. Ты рожден для этого. Я сразу понял. — Роберто похлопал брата по плечу. — Идем, перекусим и поболтаем. Не знаю, как ты, а я умираю с голода.

859-й Божественный цикл, 25-й день от рождения генастро

Роберто громыхнул кулаком по столу и расхохотался. Затем приподнялся в откидном кресле и отхлебнул немного подслащенного горячего вина. Стол, вокруг которого они все полулежали, ломился от блюд с мясом, фруктами и хлебом. Слуг отпустили. Снаружи уже смеркалось, было холодно и собирался дождь. Зато пиршественный зал согревали огонь очага и дружеское общение.

— Боже, как я мог об этом забыть! — вымолвил Роберто, когда, отсмеявшись, вновь обрел способность говорить. — Этот проклятый красный щит Атрески. Помню, он алел в гуще сражения, словно огонь в ночи. Как будто без него Даварова можно было бы с кем-то спутать. Если б я ему так не доверял, мог бы и испугаться. Это ведь произошло в долине Геролод?

— Верно, — отозвался Дахнишев. — В тот день, когда Ардуций вызвал снежную бурю, а Миррон обратила в пепел цардитские катапульты.

— Да, лихой был денек, — промолвил Роберто, слегка протрезвев при упоминании о Восходящих.

— А зачем он так? — спросил Адранис, весь вечер упивавшийся рассказами ветеранов о войне с Цардом. — Я имею в виду Даварова. Почему он носил в бою щит с цветами Атрески? И почему ты, Роберто, ему это позволил?

— Ты ведь не знаком с ним, правда? — спросил Роберто. Адранис покачал головой. — Непременно познакомься, это уникальный человек. Единственный в своем роде. Я в жизни не встречал никого, так беззаветно преданного Конкорду и в то же время столь пламенного патриота своей родины. Самый рьяный атрескианец во всей Атреске, несгибаемый и неукротимый.

Честно скажу, это непростая комбинация, и поначалу мне нелегко было иметь с ним дело. Однако он не раз доказывал, что нерушимо верен Конкорду, и все остальное, как бы причудливо это ни выглядело, тому не противоречит. Поэтому я предоставил ему свободу выражать свою индивидуальность так, как ему хочется, что, в свою очередь, укрепило его веру в меня и в наше дело. Нельзя отобрать щит у такого, как он, точно так же, как нельзя относиться к нему как к обычному солдату. Поступить так — значит лишить его уникальности, а следовательно, он принесет меньше пользы Конкорду.

— Но это открытое попустительство нарушению дисциплины.

— Это не так. Не так, поскольку он понимает, в чем заключается его долг и кому принадлежит его верность. Даваров знал это всегда. Кроме того, при всей пылкости натуры он очень умен и харизматичен, а это качества, которые нужно поощрять.

— Но вот певец из него никудышный, — заметил Дахнишев. — Помнишь дорогу на Нератарн?

— Помню ли я? — Роберто схватился руками за голову. — Да у меня до сих пор в непогоду уши болят! — Он снова взглянул на Адраниса. — Но он все равно пел, и это помогало нам всем не упасть духом и из последних сил идти вперед. Так что если у тебя найдется подобный человек, главное — не затыкай ему рот, а предоставь поле деятельности.

Они предавались воспоминаниям долго. Пожалуй, даже слишком долго. Наконец почувствовав, что у него туманится в голове, Роберто умолк, сосредоточился и на сей раз наполнил свой кубок водой.