Роберто улыбнулся. Он по-прежнему не знал, что на него нашло. Может быть, это имело отношение к былому соперничеству между Адвокатом и канцлером?

Ардуций рассмеялся.

— Может быть, но Юлий Бариас не признает использования огня для чего-либо другого, кроме освещения, обогрева и приготовления пищи, а для нас это стихия, которую мы ценим еще больше, чем до гибели Миррон… — Он осекся и бросил взгляд на Джереда, чувствуя, что нужно сменить тему. — Роспуск Доспехов Бога — это, конечно, смелый шаг. Решение приблизить орден к Адвокатуре было мудрым…

— И не таким уж трудным, Ардуций. Противодействия практически не ощущалось, даже возражений почти не было. Ну, разве что со стороны совета гласов и Хорста Веннегура, чего и следовало ожидать. Но теперь мы видим, что этот шаг действительно сблизил орден и государство. Хотя, я думаю, моя матушка сказала бы, что некоторая дистанция и взаимные трения делали обе руки Конкорда сильнее.

— Но теперь Адвокат ты.

— Да, и я предпочту, чтобы внутри моего правительства по возможности велись баталии иного рода. В том числе и в отношении вас. Признаюсь, отчасти мне хотелось бы держать вас под рукой, для пущего контроля. Но я не диктатор.

— Дело в том, мой Адвокат, что Конкорду сейчас меньше всего нужны осложнения, связанные с нами. Это подтверждают и твои собственные внутренние разногласия. Не думаю, что мир вообще когда-либо будет по-настоящему готов принять нас. Я понимаю, речь идет об эволюции, но в этом вопросе остается еще столько неясного и неизученного. Возможно, следует предоставить всему развиваться естественным путем. Возможно, Ступени Восхождения ошибались с самого начала. Пожалуй, мы сейчас не можем сделать ничего лучшего, чем положиться на Всеведущего. Нам остается верить, что в должное время Восходящие появятся на свет без постороннего вмешательства, в результате естественного эволюционного процесса.

— Ты полагаешь, это возможно?

— Я полагаю, это неизбежно. Но мы, перворожденные, и наши младшие братья и сестры всегда будем воплощать в себе память о Гориане и том, что он совершил. Я не могу жить с этим, Оссакер тоже, а юные пряди просто не заслужили, чтобы это пятнало и их. Уж они-то точно ни в чем не замешаны. Необходимо дать Конкорду возможность вернуться к своей славной истории, в которой наше появление останется не более чем главой. Хотя хочется надеяться, что в этой главе о нас будет упоминаться не только с осуждением.

— С этим я могу согласиться, — сказал Роберто. — Но откуда мне знать, нет ли среди вас нового Гориана?

— Я даю тебе слово, что не допущу ничего подобного. Поверь мне, Кессиан, — это повторение Миррон, а не Гориана. Никто из живущих сейчас не может проявить такие склонности. Дни взращивания чад для нас уже миновали. Восхождение будет слабеть и сходить на нет. Сотня лет или около того, и от нас останутся только книги. Да и те будут храниться в надежнейших руках.

Роберто протянул руку, и Ардуций пожал ее.

— Для меня, Ардуций, твоего слова достаточно. Ты прежде всего хороший человек. Адвокатуре будет недоставать твоей мудрости.

— Но не моих возможностей.

— Это так. — Роберто покачал головой. — Это так. Для меня их использование неприемлемо.

— Прощай, мой Адвокат. — Ардуций прижал правую руку к груди. — Душой и телом я остаюсь твоим.

Роберто протянул ему лежавший на маленьком столике запечатанный пергаментный свиток.

— Арван Васселис прибудет туда задолго до тебя, так же как и представитель Сиррана. Это предоставит тебе возможность свести знакомство с Таренак и Уатлем. Они хорошие люди.

— Спасибо, мой Адвокат.

— Доброго плавания. Признаться, я удивлен, что ты не предпочел отправиться сушей. Путь в обход Сиррана не близкий.

— Думаю, нам следует по возможности избегать людей.

— И не только людей. Тебе не хочется видеть, что осталось после Гориана. Он немного наследил. Мы знаем, что это почти идеальный круг мертвой земли. Почти восемь тысяч квадратных миль, куда не суется ни человек, ни зверь и где не растет даже былинка, если не считать четырех деревьев в самом центре. Страшное зрелище, как мне говорили.

— Это напоминание о провалившемся эксперименте, и я действительно не хочу это видеть. Могу лишь еще раз повторить, что я сожалею.

— Да, да. Могло ведь быть и хуже. — Роберто изобразил на лице улыбку. — Пол, я думаю, ты проследишь за посадкой Восходящих на корабль?

— Непременно. Ну, двигай, Арду, а то ведь прилив ждать не будет.

Ардуций склонил голову перед Адвокатом, повернулся и вышел из приемной. Джеред похлопал Дел Аглиоса по плечу и ушел следом за Восходящим. Роберто дождался, пока последние экипажи под флагами гвардии Восхождения не покинули дворец, а потом снова спустился в сад, чтобы продолжить беседу с бюстом матери.

Капитану «Копья Арка» не терпелось отплыть. Прилив уже заканчивался, к тому же он хотел успеть воспользоваться подходящим ветром. Но Пол Джеред еще не был готов к расставанию. Все остальные уже взошли на борт, но Оссакер и Ардуций стояли на пристани у трапа.

— Ну вот, — проговорил казначей. — Право же, мне трудно поверить, что вы уплываете насовсем, а не отбываете с моим поручением в какой-нибудь дальний уголок Конкорда.

— Это к лучшему, — промолвил Оссакер, не сводя глаз с Джереда. — И не надо так переживать. В конце концов, мы ведь не можем потеряться.

— Никогда не пойму, как это у вас получается.

— Знаю. И оставлю тебя в неведении, потому что, сколько ни объясняй, ты все равно по-настоящему не поймешь.

— И мне, Осси, не остается ничего другого, кроме как переживать потерю. Ведь если кто-то и был моей семьей, так это вы четверо. Двое ушли, а теперь я отпускаю еще двоих. Прямо как заправский папаша.

Оссакер рассмеялся, и это согрело Джереду сердце. Но смех быстро оборвался. На лицо Восходящего вернулась обычная для него серьезность.

— Я не мог бы оставаться здесь и каждый день гадать, означает ли стук в дверь, что меня поволокут на смерть или пошлют в сражение. Восхождение началось как благословенная сила, но посмотри, чем мы стали.

— Мне кажется, ты немного несправедлив, — заметил Джеред.

Они помолчали.

— Ты мог бы поехать с нами, — сказал Ардуций. — Останься в живых Миррон, наверняка бы поехал.

— Может быть, — печально пожал плечами Джеред. — А может быть, вы сделали бы другой выбор и остались. Этого мы никогда не узнаем. Но мое место здесь, в сердце Конкорда. С ним всегда будут связаны моя жизнь и моя судьба. Вот и получается, что наша семья распадается. У нас разные пути, но о нашей разлуке я буду сожалеть до самой могилы.

— Так же, как и мы, — вздохнул Ардуций.

Джеред привлек обоих, одного за другим, в объятия, крепко сжал, похлопал по спинам.

— Прошу вас, берегите Кессиана. Он — это все, что осталось от Миррон.

— И он так же близок нашим сердцам.

— Я знаю. Благополучного плавания. И ведите себя хорошо. Моя команда доложит мне, как прошло путешествие, и я не хочу испытать разочарование.

Все трое рассмеялись. Они ступили на борт, казначей помахал им рукой, и трап практически мгновенно подняли, поскольку капитан спешил выйти из гавани. Судно отчалило без фанфар и без гражданского прощания. Просто один из кораблей сборщиков в благословенное Всеведущим утро отплыл в очередной рейс в Тирронское море.

Джеред провожал корабль взглядом, пока он, обогнув южный форт, не скрылся из виду, потом улыбнулся, кивнул и повернулся, решив, что вернуться во дворец можно и пешком. В глубине души ему трудно было поверить, что случившееся сейчас знаменовало собой конец Восхождения и ему больше не доведется иметь дело с этими двумя замечательными юношами. Ведь что ни говори, а сосуд был откупорен. И возможно ли, чтобы он оказался снова заперт?

Вне зависимости от желания людей или их отношения к этому Восходящие остались в живых. Они по-прежнему ходили по земле. Пусть втайне, скрываясь, недостижимые ни для друга, ни для врага, но они жили. Джеред мог лишь гадать, что значит это для равновесия в мире и как отнесется к ним Всеведущий. Кто они — праведные вестники грядущего или угроза всему сущему? Загадка, разрешить которую под силу одному только Богу. В этой мысли он, Джеред, нашел некоторое удовлетворение.