— Нам нужно найти гор-каркулас, — заявил Васселис, с трудом переводя дух. Несмотря на возраст, он держался хорошо. — Если сможем найти и забрать, мы серьезно ограничим их возможности.

— Боюсь, это будет не просто, — отозвался Ильев. — Ты только посмотри на все это!

Они свернули на узкую, застроенную сдававшимися внаем домами улочку, которая вывела к небольшой площади. Повсюду были видны приметы прошлой, ушедшей жизни. На земле валялись ведра, шляпы, мешки, игрушки, провизия. Личное имущество граждан, брошенное за полной ненадобностью. А в центре продолжал плескаться фонтан с морскими водорослями в чаше.

Стертий повел их в обход главного форума, в сторону от центра вторжения. Спереди и справа доносились крики испуганных беглецов и мерный топот марширующей армии мертвых: звуки удалялись налево, к западу, в сторону единственных ворот, не подвергшихся атаке.

— Лучшее место для них, — бросил Ильев. — Не сбавлять шаг, окении!

Эсторр представлял собой серию концентрических кольцевых улиц, прорезанных прямыми лучами дорог, которые расходились от порта, и хотя Стертий знал город как свои пять пальцев, они просто не могли дойти до цели, не пересекая одну из главных магистралей. Она вела прямо к западным воротам и была запружена беженцами. Люди мчались со всех ног, хотя мертвецы находились еще далеко позади и продвигались медленно, без спешки.

Седьмой отряд и гости двигались в створе маленькой боковой улочки, не тронутой ни плесенью, ни смертью. Пока не тронутой. Но все уличные террасы опустели, их жители уже присоединились к беглецам, стремившимся покинуть город. Впереди бурлила обезумевшая толпа. Ильев невольно содрогнулся. Все эти люди сгрудились так плотно, что обратить их в мертвецов могло одно лишь прикосновение мертвой руки.

— Кашилли! Проделай проход! Седьмой, не отставать! Гостей беречь!

— Так точно, кэп. Считай, уже сделано.

Кашилли и двое его моряков, держа молоты горизонтально, поперек груди, вломились в людской поток, оттесняя людей в стороны и прокладывая путь для следовавших за ними Стертия и Васселиса. Естественной реакцией в ответ стали гневные крики, брань и удары, но они двигались вперед, увлекая маршала и мастера гавани за собой. Остальные моряки сомкнулись вокруг и сзади, ограждая их и стараясь удержать проход открытым. Кашилли походил на разъяренного быка: склонив голову, он пыхтя шел напролом, не скупясь на толчки древком своего молота. Людям доставалось кому по рукам, кому под дых и по ребрам, а то и по голове. Однако, проделав половину пути, они чуть не увязли в толпе, и тогда Ильев услышал, как Кашилли взревел:

— А ну, шевелись! Здесь плывут окении! Пошевеливайтесь, кому сказано! Тупая дохлятина!

Ильев почувствовал, что продвижение ускорилось, и удовлетворенно кивнул. Слева, ниже по склону, движение по улице застопорилось, образовалась брешь.

— Маршал, мастер Стертий, бегом туда! Мы их удержим. Окении, держать правую сторону! И продолжать движение!

Толпа перед ними под бычьим напором Кашилли и видом знаков власти Адвокатуры наконец раздалась, позволив отряду двигаться свободнее. И тут снизу, с подножия холма, где брала начало взбегающая на форум улица, донесся истошный вопль. Исторгнутый тысячами глоток, он, усиливаясь, распространялся вверх, неся ужас и смятение и опережая мчавшуюся за ним вдоль людского потока волну, над запятнанным зеленой плесенью гребнем которой летело облачко спор. Живые, пока не застигнутые ею, устремились в паническое бегство, и отбросить этот безумный вал не смогла бы даже морская пехота седьмого отряда. Но Кашилли и некоторым другим уже удалось пересечь улицу и оказаться на другой стороне.

— Пробивайте путь! — кричал Ильев. — Вперед, наверх!

Напор ударившейся в панику толпы смел проделанный моряками проход, но Ильев нырком успел ухватить Васселиса и Стертия за плечи и толкнуть их в руки Кашилли.

— Уводи их наверх, быстро! Грязь приближается.

— Но отряд?

— Я им займусь. Давай, вперед!

Ильев повернул назад. Перед его глазами стремительно проносился сплошной поток обезумевших людей, но, глядя поверх голов, он приметил нескольких бойцов седьмого отряда, пытавшихся протолкаться и выбраться из сносившей их на запад толпы. Адмиралу удалось выдернуть одного, другого, еще двоих — он направил их вдогонку за остальными.

Крики звучали все громче, все ближе. Грязь — как странно звучало сейчас это полушутливое определение! — приближалась. Ильев снова всмотрелся в толпу и увидел ниже по улице молотящую в воздухе руку зажатого в толпе бойца. Пригнувшись, он бросился к нему, тот с криком рвался ему навстречу. Люди спотыкались о них, перелетали и падали. Одни беглецы карабкались на образовавшийся завал из тел, другие пытались обогнуть его, усугубляя и без того страшную давку. Увидев еще одного воина, пытавшегося обойти орущее месиво рук и ног, Ильев поманил его, шагнув навстречу, но тут один из уже выбравшихся моряков схватил его, дернул, и они оба отлетели назад. Снизу по улице, пятная стены домов, стремительно наползала плесень, Адмирал откатился подальше от дороги и поднялся на ноги, бранясь и отплевываясь.

— Сколько же еще людей обречено на смерть, — пробормотал Ильев, протягивая руку моряку, который, ухватившись за нее, прыжком вскочил на ноги. — Но тебе спасибо. Ты спас мне жизнь.

Неожиданно на проходившую перед ними главную дорогу пала тишина. Только что кишевшая народом, она оказалась усыпанной мертвыми телами, покрытыми отвратительной вонючей плесенью. Людей, только что отчаянно рвавшихся к спасению, мгновенно настигла смерть.

— Э, да они шевелятся! — выдохнул моряк.

— Вот и нам не мешает. Давай-ка рванем на Холм, вдогонку за остальными.

Они повернулись и побежали, провожаемые взглядами мертвецов. Ильев помчался по дороге, служившей для церемониальных шествий, поскольку знал, что Стертий собирался провести остальных через парк к дворцовым воротам с той стороны, где эта дорога соединялась с улицей Дел Аглиосов. Им предстоял нешуточный риск.

Любой шум пугал, поскольку никто точно не знал, как именно будут их преследовать мертвецы, а доносившиеся отовсюду крики и вопли звучали так, что выбивали из колеи даже видавших виды, закаленных ветеранов окениев. Ильев потерял семерых из своего отряда, однако дело могло обернуться гораздо хуже. Адмирал взмолился Окетару, чтобы ему не пришлось столкнуться с ними уже в другом качестве, и эта мысль подхлестнула его, добавив решимости.

Двадцать шесть морских пехотинцев и двое эсторийцев приближались к очагу нарастающего шума. Хотя они с самого начала рассчитывали застать у дворцовых ворот граждан, требующих, чтобы их впустили, такого напора они не ожидали. Люди валом валили со стороны улицы Дел Аглиосов на площадку перед Вратами Победы, другие толпами прибывали по дороге шествий. Ворота были открыты, и люди под крики и брань пытавшихся навести порядок караульных нескончаемым потоком вливались внутрь. Предприимчивые стражники в дюжинах мест сбрасывали со стен веревки и лестницы, которые тут же облепляли гроздья беглецов — за шанс вскарабкаться на стену шла ожесточенная борьба.

— Кашилли, прямо вперед! — крикнул Ильев. — Надо понимать, они собираются закрыть Врата Победы.

— Есть, кэп!

Еще до того, как его люди протолкались к голове тесного людского потока, в котором каждый правдами и неправдами стремился поскорее проскочить в створ ворот, Кашилли громовым голосом заорал:

— Расступись! Дорогу отряду окениев! Пропустить маршала и адмирала окетанов! По сторонам!

Благословение Богу, простые люди отреагировали, как ожидалось: готовые драться друг с другом насмерть за право прорваться в ворота, они стали торопливо расступаться, указывая один другому на Кашилли и шедших с ним моряков. С левой стороны у ворот образовался проход, были ли тому причиной окрики или грозный вид окениев, Ильева не волновало. Инерции рывка хватило, чтобы продвинуться вперед ярдов на двадцать, после чего толпа снова стала смыкаться, и возникла необходимость проталкиваться с помощью молота.