— Маршал Васселис! Я, Оливий Нулий, требую пропустить меня к моему судну, пришвартованному за спинами твоих головорезов. В настоящий момент ты являешься фактическим правителем города — так сделай что-нибудь!

— Когда Доспехи Бога взяли в осаду дворец, я умолял их эвакуировать город. Они меня не послушали. А ты где был, хотелось бы знать? Требовал, чтобы законному правителю было позволено править, или шнырял в рукоплещущей толпе, ища возможности подзаработать деньжат на общем горе? Ну вот, а теперь уже слишком поздно. Надо было уносить ноги, пока была возможность.

Мои, как ты сказал, «головорезы» выставлены для того, чтобы такие недоумки, как ты, не мешали обороне города. Бежать через гавань невозможно, в нее уже входит цардитский флот. Я тебя по-хорошему прошу, убирайся отсюда сам и приятелей своих забери. Очистите территорию порта и прилегающие улицы.

— Ты мешаешь честным гражданам осуществлять законную коммерцию! — завопил Нулий, чем привлек внимание многих горожан, толпившихся неподалеку.

Васселис свесился с седла.

— Не хочу тебя унижать, поэтому говорю тихо. Я вижу в твоих глазах страх. Ты знаешь, что надвигается на город, и хочешь удрать как жалкий трус. Ты и есть трус! А заодно, если выйдет, нахапать деньжат побольше. Я приготовился пожертвовать своей жизнью, а тебе придется всего лишь расстаться с кораблем. Переживешь, невелика потеря. Защищать граждан — моя обязанность, но мне стыдно, что ты принадлежишь к их числу. А сейчас убери руку, пока я ее тебе не отрубил!

Васселис пришпорил коня и поскакал на гаванскую сторону, где, по крайней мере, существовал какой-то порядок. Стена была уставлена катапультами и баллистами, у причалов в два, а то и в три ряда теснились суда, каждый из которых нашпиговали, облили и обмазали решительно всем, что только могло гореть, — лампадным маслом, сухой соломой и так далее. Рядом с метательными машинами стояли смоляные бочки, лучники и солдаты, вооруженные пращами, уже заняли свои позиции. Как только мертвые высадятся, здесь взметнется такой огонь, что он достигнет неба и дна океана. Лучший способ защиты, имевшийся в их распоряжении.

Маршал подъехал к южному форту, над которым реяли флаги, оповещавшие о вторжении, и карантинное полотнище острова Кестер. Зрелище, удручающее для каждого, кто это видел. Он бросил поводья работнику, караулившему в переднем дворе пару десятков лошадей, и побежал по широкому бетонному пандусу, что вел на крышу форта.

Царившая там тишина казалась неестественной после шума, гама и толчеи внизу. Оглянувшись на город, на взбиравшиеся вверх по склону холма улицы, Васселис увидел, что его онагры еще очень далеко. Норовистые кавалерийские кони пытались расчистить путь для влекомых бычьими упряжками тяжелых машин, но кишащие массы людей представляли собой преграду, пожалуй столь же непреодолимую, как каменные стены. Верные Адвокатуре воины не могли позволить себе прокладывать путь, убивая невинных людей.

Форт находился в состоянии готовности, что внушало некоторую надежду. Здесь были установлены шесть тяжелых онагров, а между ними — значительное число баллист. Все метательные машины имели хороший запас снарядов, включая и зажигательные. Дымились смоляные бочки. Расчеты боевых машин ожидали приказов. Сигнальщики с помощью флажков передавали и принимали сообщения.

Увидев Стертия и Кастенас на стене, выходившей на горловину гавани, Васселис направился к ним.

— Внизу происходит сущее безумие. Боже Всеобъемлющий, орден изрядно потрудился, убеждая людей, что угрозы со стороны мертвых не существует.

— А сейчас им придется на собственной шкуре удостовериться, как глубоко они заблуждались, — отозвалась Кастенас. — У нас не хватает ни пехоты, ни стрелков, ни метательных машин — везде, кроме этого форта.

— Это уже кое-что, Элиз, — заметил Васселис.

— Не думаю, маршал, — возразил Стертий, вручая ему увеличитель. — Смотри. Мертвые уже высадились с севера и с юга. Они подойдут к стенам самое большее через час.

Васселис посмотрел в увеличитель поверх расстилавшегося внизу города, в просвет между холмами. Он увидел паруса и странное плоскодонное судно, втянутое на берег.

— Но ведь ворота закрыты?

— Разумеется, — подтвердила Элиз. — Но у мертвых имеются лестницы, а мы не располагаем там никакими силами. Доспехи Бога на твои приказы не откликнутся. Веннегура и след простыл. А если ты покажешь мне на позициях хоть одного служителя ордена, я готова сплавать к северному форту и обратно в доспехах и плаще.

— Я слышал то же самое, — вздохнул Васселис, возвращая увеличитель Стертию. — А где они, эти святоши?

Элиз обвела жестом город.

— В Домах Масок. Собрали там своих чтецов, гласов и тому подобных. Мне докладывали: они утверждают, будто собираются отразить мертвых силой веры.

Васселис снял украшенный зеленым плюмажем шлем, подумывая, не размозжить ли ему собственную голову о зубцы стены.

— Коллективное помешательство! — прорычал он. — Тупые ублюдки! Нам нужен каждый меч, неужели Веннегуру это не ясно? Будь он сто раз святошей, но ведь он солдат!

Элиз презрительно поморщилась.

— Они перепуганы. Они боятся того, что нас ждет, — вот единственное объяснение. Те немногие из Доспехов, кто сохранил толику мужества, сейчас с нами. Остальные драпанули через западные ворота, под предлогом необходимости эвакуировать тех верующих, которые желают покинуть город.

— Ладно, забудем о них. Пока. А что у нас там, в горловине бухты?

Прежде чем Стертий ответил, Васселис сам посмотрел в указанном направлении. Чтобы увидеть пятьдесят или шестьдесят кораблей Царда, увеличителя не требовалось. А вот судов под флагом окетанов Васселис насчитал всего восемь да еще три капера. Передовым вражеским триремам оставалось пройти около полумили, чтобы оказаться в пределах досягаемости стоявших позади него онагров. Совсем немного.

— Что произошло с окетанами? — спросил он.

— Помнишь, что сказал Ардуций? — вздохнула Элиз. — Гориану только и надо, что заполучить в мертвецы одного или двух моряков на корабле Конкорда. Если он их оживил, это могло стоить нашим очень дорого.

— А Ильев?

— Он все еще там, в море, — ответил Стертий. — «Окетар» на плаву, и седьмой отряд действует. Кашилли всегда там, где жарче всего.

— Кто?

— Триарх капера Ильева. Он нам бы и на берегу пригодился. Силища звериная, страха не ведает.

— Нам бы таких тысяч десять, — улыбнулся Васселис.

С северного форта передали флажками сигнал. А затем над всем доносившимся снизу шумом пронесся звук, который нельзя было спутать ни с чем, — громыхнула выстрелившая катапульта. Эффект оказался мгновенным, на город пала тишина. Выстрел повторился. Потом снова, снова и снова.

Возобновился шум, паника и отчаяние усугубили его.

— Будем надеяться, что взрывчатый порошок действует именно так, как ты говорил, — сказала Элиз.

Грохот разнесся по всему городу, заставив толпу снова умолкнуть и обратить все взоры в одну сторону. Васселис невесело усмехнулся.

— Могу сказать, испытание прошло успешно. Время действовать и время молиться.

Даварову приходилось постоянно выкрикивать команды, чтобы расчеты метательных машин продолжали стрелять, и одновременно смотреть вперед, в сторону Атрески, хотя ему было трудно на этом сосредоточиться. Роберто и карку по имени Харбан стояли рядом с ним на крыше надвратного форта и, повернувшись спиной к штурмовавшим стены врагам, глядели назад, в сторону Нератарна.

Небо потемнело, раздался невообразимый звук, словно рушилась гора. Яростно полыхнувший свет опалил поля, и стоявшие на стенах мужчины и женщины возблагодарили Бога за то, что не находятся там, внизу, за лагерями беженцев.

На востоке мертвые продолжали наступление. На каждые полсотни выведенных из строя камнями и взрывчатым порошком, который продолжал использовать Даваров, приходилась сотня вновь выдвигавшихся вперед. Когда мертвецы попадали в пределы досягаемости лучников, их буквально нашпиговывали стрелами, но практически без всякого эффекта. Но больше всего Даварова беспокоили лестницы. Достаточно будет нескольким мертвецам взобраться на стены, и волна смерти распространится с большей быстротой, чем любая зараза.