— Быстрее! Надо разломать эту машину! Просто отгоняйте их! Не отвлекайтесь на то, чтобы их истреблять!

Келл метнулась по станине навстречу взобравшемуся на нее мертвецу, за которым уже лезли другие. Он уставился на нее — серое лицо, пустые глаза, отвисшая челюсть, клочьями отстающая от гнилой плоти кожа. Келл сглотнула. Мертвец сделал шаг вперед и ткнул гладиусом. Она нырнула под удар. Клинок прошел над ее головой, и инерция выпада лишила равновесия атаковавшего. Келл выпрямилась и сильным толчком отправила его вниз, к другим.

Двое цардитов проскочили мимо нее и неистово накинулись на мертвецов, лезших на онагр сзади. Удар сыпался за ударом, по головам, плечам, ногам и рукам. Брызги крови летели во все стороны. Их усилия дали Келл шанс, и она его не упустила — повернулась и обрушила клинок на трос, удерживавший метательный рычаг в горизонтальном положении. Деревянный брус упруго выстрелил вверх, просвистев мимо ее лица, и замер, уставившись в небо, что заставило тяжеленный онагр подпрыгнуть на полозьях.

Живые, ухватившись кто за что мог, удержались, мертвых толчок сбросил с рамы. Двое цардитов тут же возобновили атаку. Келл оглянулась и увидела, как воины Конкорда и Царда совместными усилиями рубят последние крепления. Еще немного, и стоявший вертикально рычаг рухнул направо, выведя из строя нескольких мертвецов. Это ничуть не ослабило их напора, становившегося все более опасным. Руки тянулись к раме, стараясь схватить живых за ноги и сдернуть со станины вниз, где они были бы просто раздавлены телами.

— Держитесь подальше от краев! — скомандовала Келл — Назад! Прорываемся к следующей машине!

Один из цардитов впереди упал. Руки мертвецов ухватились за его лодыжки. Его соотечественник повернулся к нему и принялся рубить пальцы и запястья, а метивший ему в бок вражий клинок успела в неистовом броске отразить Келл. Глаза воинов Конкорда и Царда встретились. Он кивнул. И рукой указал ей вперед.

Келл отступила на три шага для разгона, рванулась, прыгнула и перелетела небольшое расстояние между задником станины и ярмом следующего онагра, запряженного мертвецами. Три машины уже были выведены из строя, и ее люди занимались еще двумя баллистами, но мертвые роились вокруг в таком количестве, что становилось ясно — долго это не продлится. Балансируя на перекладине ярма, она двинулась к онагру, который был облеплен врагами. Келл помедлила и облизала губы.

Она стояла посреди моря мертвецов. На крохотном, еще не затопленном этим приливом островке. Вражеская колонна больше не двигалась вперед, теперь все мертвецы, способные ходить, остановились и обратились против врага, оказавшегося в самой их гуще, среди метательных машин. Живые в этой массе представляли собой нечто чуждое и опасное для нее, как раковая опухоль для нормальной плоти, — то, от чего командир мертвого войска должен был постараться избавиться как можно скорее.

За ее лодыжки цеплялись руки, но Келл не глядя наносила рубящие удары, чувствуя, как сталь рассекает кости и плоть ладоней и пальцев. Еще мгновение, и она перепрыгнула на раму полозьев, следом за ней остальные. Могучий цардит, проскочив мимо нее, устремился в атаку, используя преимущество своего немалого веса, чтобы сбрасывать мертвецов с онагра. За ним, выставив перед собой щиты, расталкивали и распихивали мертвецов двое легионеров Конкорда.

Впереди ее люди сумели-таки разбить в щепки баллисту, но продвинуться дальше им уже не удалось. Предсмертные вопли взлетели к небу, когда мертвецы стащили их вниз с разломанной машины. Келл мысленно вознесла за них краткую молитву, хотя и не верила, что Бог ее услышит. Не здесь и не сейчас. Она двинулась вперед по станине. Солдаты устремились навстречу плотной массе врагов, заполонивших всю раму онагра.

Могучий цардит получил удар клинком под ребра: его развернуло, изо рта хлынула кровь. Но, даже умирая, он сохранил мужество и присутствие духа, достаточные, чтобы кивнуть ей. Она ответила. И тут перед ее взором снова возник образ Павла. Только на сей раз не улыбающегося и невредимого, а гниющего, с пустыми глазами, кожей, покрытой нарывами и язвами, полными копошащихся червей.

Келл потеряла самообладание. Шагнув вперед, на место сраженного цардита, она обрушила несколько неистовых ударов на голову мертвеца, носившего знаки отличия ополчения Асфорта. Он отпрянул, отшатнулся и получил такой удар ногой в живот, что не только сам слетел с задника онагра, но и сшиб еще двоих.

— Руби тросы, чтобы поднять брус! Я назад, займусь крепежом!

— Есть, генерал!

Их голоса звучали громко и четко, разносясь над молчаливым морем мертвецов. Келл поежилась и оглянулась. Мертвые вновь забрались на онагр. Она бросилась к ним, толкнула плечом одного и подсекла мечом ноги другому. Ее окутал болезненный запах разложения. Облако спор изверглось изо рта человека, которому она располосовала горло. Удар ногой сокрушил коленную чашечку другого, судя по одежде бывшего механика. Его пустые глаза встретились с взглядом Келл прежде, чем он завалился на бок и упал с машины.

— Генерал!

Келл стремительно отступила влево, когда рычаг онагра взлетел вверх, отбросив заодно на дюжину ярдов пару подвернувшихся мертвецов. Она обернулась, чтобы поздравить своих людей, но, увы, их уже поглотило вражеское море. Тремя быстрыми взмахами Келл избавилась от пытавшихся стащить ее вниз рук, и, пока новые враги взбирались на раму, ее стремительный клинок рассек крепежные узлы. Еще одна огромная деревянная ложка рухнула набок, прямо в гущу мертвецов, круша черепа, ломая кости, выводя их из строя.

Дина подняла голову и огляделась. Все ее люди или пали, или бежали. И тут она распрямила плечи, увидев идущих по склону мужчину и мальчика. Они находились от нее всего ярдах в пятидесяти, но так же далеко за пределами досягаемости, как давние воспоминания. У них были розовые, живые и здоровые лица. Во всяком случае, у мальчика. Мужчина шел не совсем уверенно, держа руку на плече своего юного спутника. За ними следовали другие люди. Трое. Судя по одежде — цардиты, но не воины.

Острие меча вонзилось Келл под колено. Она качнулась вперед, но не упала. Наносить ответный удар было поздно. Было вообще уже слишком поздно делать что-либо, кроме того, что она уже сделала. На нее смотрел враг — живой враг. Дина Келл подняла меч, уставила острие на человека, опиравшегося на мальчишеское плечо, и, зная, что он прекрасно ее услышит, поскольку никакой другой звук не заглушал ее голоса, крикнула:

— Ты отмечен! И будешь повержен!

Еще один клинок вонзился ей под нагрудник, обжигающая боль пронзила тело. Келл содрогнулась, чувствуя, как хлещет из раны кровь. Она стремительно слабела, но изо всех сил старалась держаться прямо.

— Присоединяйся ко мне, — сказал мужчина. — Иди с нами. Возрадуйся.

— Я никогда не пойду с тобой, — ответила Келл.

Перекинув меч в другую руку, она вытянула вперед правую ногу и отчаянным взмахом перерубила себе лодыжку, молясь, чтобы этого оказалось достаточно.

— Слышу тебя, Павел, — выдохнула Дина Келл, когда вокруг нее уже смыкалась тьма. — Я здесь.