Не смотря ни на что, Мария и Орландо были счастливы. Они были вместе. В отличие от Эдуарда и Елены… Мэри даже стеснялась своего счастья: старалась не смотреть в сторону Орландо, когда рядом была Елена, ничем не показывать нескромную душевную радость.

…Целых три дня мела метель. Люди продолжали жестокую схватку с природой, что, казалось, стала на сторону тёмных сил. Впереди обоза верхом на лошадях двигались маги, расчищая дорогу всполохами неоновых плетей. Мария сторонилась друзей. В пути она вообще мало общалась с людьми, всецело отдаваясь путешествию.

― Зачем ты его наказываешь? — услышала Мэри голос за спиной.

― О чём ты?

― Об Орландо. — Елена опустила руку с хлыстом и откинула капюшон.

― Наказываю? Да нет. Не понимаю, что ты хочешь сказать.

― Всё ты прекрасно понимаешь. Ему не много досталось личного счастья, как это не странно. Орландо даже среди друзей всегда кажется каким-то одиноким. Эдуард говорил… Осторожнее, Лизи!

Элизабет одним махом подняла в воздух огромную снежную стену и обрушила её на обочину, вызвав лавину, которая тут же отомстила девушке за непозволительное вероломство. Снег спустился под самые копыта лошади, ударил её в грудь. Гнедая под Лизи заржала и упала на колени. Девушки бросились на помощь подруге, быстро отрыли и лошадь, и Элизабет, умело орудуя хлыстами. Поднялся фонтан цветастых снежных брызг.

― Красиво!.. — Орландо и Колин восторженно созерцали композицию из трёх всадниц в ореоле неоновых нитей и сверкающей пыли.

Елена не смогла закончить разговор, едва начав… Орландо остался с Марией. Остальные тактично удалились, только Лизи окинула парочку холодным взглядом. Он не был недобрым, как раньше, но и тепла в нём не чувствовалось.

Мэри держалась в седле настоящей амазонкой, имея даже округлые формы, и Орландо залюбовался. Мария не смотрела в его сторону, но каждой клеточкой чувствовала его присутствие. Она всегда стеснялась этого неконтролируемого ощущения. Ей казалось, что Орландо знает наверняка, как учащается её дыхание, не хватает воздуха и горячая, влажная пелена затуманивает взор. А он, надо сказать, не знал. Но очень хотел, чтобы это было именно так.

Каждый удар лошадиного копыта о мёрзлую землю отзывался у Марии пульсацией ниже живота, растекался теплом по бёдрам, проникал внутрь и замирал там… Сердце ударяло в дых, грудь твердела, и узелки сосков упирались в плотно облегающий корсет, тёрлись об него в такт монотонного движения животного под наездницей. Волна накатывала за волной, Мэри была не в силах справляться с ними: как пловец, штурмующий разволновавшееся море… Но вдруг толчок совсем иного происхождения взбудоражил её плоть: малыш заявил о себе. Видно волны, вызванные жаждой любви, здорово обеспокоили его. Мария устыдилась и покраснела. Это не осталось незамеченным:

― Какая румяная и… аппетитная. — Орландо улыбался. Его коленка коснулось плотной и хрусткой от мороза юбки, что для Марии было почти то же, если бы он провёл ладонью по её обнажённому бедру: так страстно она желала его, такими обострёнными были ощущения и безудержными чувства… Мэри, не оборачиваясь, спросила:

― А ты проголодался?

― Очень… — Он говорил тихо, почти шептал, отчего слова его становились сладкой дурманящей музыкой. Мэри улыбнулась, по-прежнему не глядя на Орландо, пришпорила скакуна и затерялась в толпе наездников, орудующих хлыстами впереди и по обе стороны широкого тракта.

Этой ночью Орландо смог добиться желаемого. Мария сдалась, хоть и была твёрдо уверена, что всё неправильно, глупо, вредно и даже смахивает на извращение. Но он сумел стать почти невесомым, почти беззвучным, почти прозрачным… Это походило на колдовство. Мария даже испугалась поначалу: неужели Орландо действительно использует магию?

― Чччш-ш-ш, — он коснулся губами её рта и, едва заметно шевеля пальцами, стал снимать её и свою одежду, которая будто растворялась в руках, исчезала…

Всё, творимое в эту ночь самым прекрасным волшебником в мире, было похоже на касание шёлкового покрывала, на капельки тёплого дождя, медленно стекающие по спине, груди, животу, на слабое и несмелое проникновение в цветок невесомого мотылька. Ей казалось, что это никогда не кончится, что они уже в ином мире, где вечным будет такое их состояние. Но вдруг это состояние стало усиливаться, расти как снежный ком, ненасытно высасывать её изнутри…

― Чччш-ш-ш. — Его губы были снова у самого её рта. Он говорил и целовал одновременно:

― Не кричи… Ты как? Тебе не плохо?

― Пп-п-лохо? — губы не слушались.

Он одарил её одной из тех улыбок, которые сводили сума — лукавых, улыбок человека, который знает больше, чем ему позволено знать:

― Ладно. Пора. Скоро утро.

― Утро? — она говорила как помешанная.

Орландо снова улыбнулся.

― Безумный колдун! Что ты со мной сделал?

Он быстро соскользнул с кровати, нырнул в свою одежду и затерялся в витиеватом узоре полога, которым прикрывался вход в палатку Кочевницы. Она спала в отдельной палатке: маленькой, уютной и очень тёплой.

…Наверное, если бы не Кочевница, чародеи никогда не нашли бы под снегом замёрзшую реку. А на реке — файрбонингов: в монументальном покое и зловещей, угрожающей готовности. Они направляли горящие глазницы на все стороны света и смотрели, смотрели, смотрели… Только их зоркость совсем не была опасна для волшебников. Ведь волшебники могли быть невидимыми… для файрбонингов, но только не друг для друга. Колдун умел разглядеть колдуна даже, если тот абсолютно обездвиживал себя, переставал дышать и останавливал сердце.

Чародеев с Юга ожидал неприятный сюрприз, впрочем, который можно было предугадать: на реке у Хайхилла, охраняя вход в пещеру, дежурили тёмные маги — арьергард войска Лорда Берингрифа.

― Неужели тебе ничего не подсказывали пророчества? — Элизабет возмущённо метала молнии не в Марию, нет: вокруг себя. Лизи бесило досадное препятствие, которое они должны были предусмотреть.

― Нет, пророчеств не было, но я думала об этом. Что там говорить: я просто была уверена. Глупо оставлять вход в пещеру под присмотром невидящих всадников.

― Представь себе: а я ничего подобного не предполагала. Вы тоже знали, что Тёмный Лорд выстроит здесь всю свою свору? — девушка обвела взглядом собравшихся в тесной палатке Кочевницы. Их было немного: Орландо, Елена и Роланд с малышом на руках.

― Ну… — Орландо пожал плечами, но было видно, что произошедшее для него не сюрприз.

― И как теперь мы с Альфредом попадём к Вратам? — Рол меньше других понимал, что происходит, но точно определил: проникнуть в пещеру незамеченными не удастся.

― Подожди, Роланд. Мария, расскажи всем, что ты мне говорила пару дней назад. — Елена, которая разогревала на своей магической горелке молоко, встала, подошла к Роланду, взяла из его рук малыша и начала кормить. Тот жадно ухватил упругий сосочек из выделанной телячьей кожи и стал причмокивая сосать. Мария с умилением секунду любовалась чудесной картиной, потом начала:

― Я была уверена, что в этот раз в кузницу будет попасть гораздо сложнее. Но я так же уверена, что мой дед поможет нам в этом.

― Дед? — Лизи приподнялась с подушек.

― Да. Понимаешь?.. Понимаете, я каждую ночь вижу его. Он будто из прошлой жизни. Я вижу его дома: там, где он жил… Мы гуляем, болтаем о разном. Ничего о кочевниках. Но он ведёт меня. Понимаете? Как же это объяснить? Он ведёт меня в свою землянку в лесу возле Хайхилла. Ну, где вы жили, Рол…

― А. Ну да. Я понял. Он там что-то оставил для нас. Да? Но откуда он мог знать?

― Он многое мог знать. Даже то, чем всё здесь закончится, Рол.

Орландо встал:

― Ну что? Пошли?

― Куда?! — воскликнули все, кроме Мэри, в один голос.

― Нет смысла, да и времени откладывать. Полнолуние уже сегодня.

Все засобирались. Роланд — тоже.

― Ты останешься с Альфредом, — сказала Мария. Роланд не возражал.