― Ну, не чай, конечно.

― Нееет, у меня ничего нет. Но тут можно зайти… Выпить… А вы уверены, что..?

― Пошли.

Когда Лизи напилась, то стала много и беспричинно смеяться, привлекая внимание окружающих. В заведении были не только добропорядочные граждане и воины-южане. По углам щемились какие-то тёмные личности, и Колин понимал, что столь нескромное поведение красивой девушки могло спровоцировать самые непредсказуемые действия.

― Ну, теперь надо подраться…

― Сегодня вы уже отличились, мадам.

― Ну и что? Когда он напивается, то всегда затевает драку…

― Кто?

― Мой… папаша, дурачок, — сболтнула глупость Лизи. — Он пьяница и дебошир.

― Это неправда, мадам. Я хорошо знаю вашего отца. Он талантливый волшебник и порядочный семьянин.

― Талантливый… Порядочный… Почему, как ты думаешь, это всегда так скучно, когда порядочный?

― Я не понимаю.

― А он бы понял…

― Кто?

― Папаша, дурачок…

Домой Колин нёс Элизабет на руках. Как ребёнка. Она была лёгкой и очень красивой в серебристом сиянии луны. Он даже поцеловал её… один раз. Потом ещё раз…

Женщины, дети и старики, покинувшие северные леса, селились в окрестностях Оттела, Ремена и Раволса, рыли себе землянки, устраивали шалаши. Чума отступила, и все, а особенно Елена и Эдуард, радовались этой маленькой победе.

Они теперь целыми днями просиживали за книгами и планировали новый поход в кузницу Берингрифа. Теперь чародеи собирались прихватить с собой воду из озера в Форест Феори и навсегда покончить с огнедышащим жерлом внутри Чёрной горы. Всё следовало предусмотреть: и сопротивление водяных, и незаметное проникновение в кузницу и точный расчёт количества воды, необходимой для уничтожения колдовского огня Кейвдэвла. Экспедиция в кузницу хранилась в строжайшем секрете. О ней знали члены магического совета и четвёрка молодых чародеев, которым и предстояло осуществить всю самую опасную часть плана.

Даже члены военного совета не знали о рискованных замыслах магов. И многое бы отдал Тёмный Лорд, чтобы проникнуть в их тайну.

Словно медведица, пробираясь сквозь заросли густого орешника, по лесу не спеша важно шествовала дородная дама в изрядно поношенном платье с перевязанной клетчатым платком грудью. Она как мачете расчищала себе дорогу большой палкой. Огненная грива пышных волос давно растрепалась, и пряди прилипли к мокрому лбу, обвили шею. Рядом совсем без труда тем же путём продвигался саблезубый тигр. А немного сзади, едва заметная среди сочной листвы парила очаровательная фея, напоминающая круглолицую пухленькую китаянку. Совсем не замечая усердия, с которым полная дама преодолевала препятствие за препятствием, она любовалась маленьким птичьим гнёздышком с желторотым птенцом, что держала в своих кукольных ладошках.

― Всё! Больше не могу, — выдохнула дама. — Скажи мне, что это за лес за такой: ни одной тропинки? Сплошные заросли. Вы что, сеете его каждый год, что ли?

― Нет, не сеем. Правда, мой дорогой? — фея обращалась к птенчику. — Мы просто очень любим свой лес. Да, мой милый?

― Да отнеси ты его на место! Говоришь, «любим». А сама утащила гнездо. Теперь мать его бросит, не станет кормить.

― Вот глупая женщина… Ничего-то она не понимает, у-у, ты сладенький мой, желторотик. Разве знает эта женщина, как мирно мы живём в нашем лесу? — Фея вернулась в кусты, из которых только что выплыла, и, водворив гнездо на прежнее место, направила своего махайрода к привалившейся как-то боком на могучий ствол, женщине.

Женщина немного ослабила узел на платке и, сменив ворчливое недовольство и усталость на туповатую любезность, старательно хозяйничала у себя за пазухой, сложив губы трубочкой.

― Ты слишком часто кормишь её, Нэнси.

― Да что ты там понимаешь, девчонка.

― Больше, чем тебе кажется.

― Лучше уйми своего волкодава. И что за тарахтелка у него в глотке? Рокочет, словно что-то застряло внутри.

― Злая… Он хочет лаааски. — Фея улеглась на спину своего спутника и нежно потрепала за ухом. Махайрод стал урчать ещё громче.

― Кларисса, перестань. Разбудишь Розочку.

― Что ты там набрала? Покажи.

― Сон-трава и луковицы ландыша.

― Зачем? Хочешь кого-нибудь отравить?

― Твоего волкодава.

Кларисса засмеялась:

― Глупая женщина. Этого тигра может убить только магия.

― Что, даже стрела охотника не убьёт?

― Ну, если охотником будет чародей… Тогда… Возможно. Только кроме слуг Тёмного Лорда никто не осмелится нападать на здешних зверей. Разве, по глупости. По очень большой глупости.

Немного помолчав, Кларисса добавила:

― Хочешь, научу кое-чему?

― Это чему же ты меня можешь научить? — усмехнулась Нэнси. — Спи, моя красавица, спи, звёздочка… — нежно просюсюкала, обращаясь к кому-то за пазухой.

― Если сон-траву смешать с корой можжевельника и заварить козьим молозивом… Надо только, чтобы у козы родилась козочка. Понимаешь? А потом выдержать отвар в глиняном горшке пять дней, а потом умыть им девочку… И делать это почаще. Девочка станет настоящей красавицей, даже если уродилась «не очень».

― Ой, да глупости это.

― Как хочешь. Можешь не верить. Только ты думаешь, все лесные феи родятся такими красавицами? Видела бы ты, кто невзначай может стать папашей. Иногда такие уроды попадаются. Сердцу ведь не прикажешь.

― Ну, и где вы берёте козье молозиво? Да ещё после козочки… Врёшь ведь.

― Не верь. А я ещё тысячу всяких рецептов знаю. Умею кости сращивать, глухоту лечить и слепоту…

― Ну… совсем завралась Кларисса.

― Глупые вы люди. Вам бы учиться у нас, перенимать всё, если есть такая возможность, а вы не верите.

― А если вы такие всемогущие, что же до сих пор с Тёмным Лордом не справились?

Немного подумав, Кларисса вспорхнула, растрепав ореол густых волос, потянула за поводок вздремнувшего махайрода и сказала:

― Справимся.

Фея поплыла меж кустов, а Нэнси покачав головой, подобрала юбки, уложила поудобнее малюсенькое детское тельце на груди и снова углубилась в заросли.

Кларисса, приставленная со своим тигром к Нэнси и её малышке, чтобы охранять, вела знахарку в самую чащу, где уже отцвёл копытень. И теперь его стебли годились для одного зелья, рецепт которого всё же переняла у лесных фей Нэнси. Это зелье помогало женщине разродиться быстро и почти без боли. Только после родов она ещё долго спала и не сразу могла вспомнить, что уже родила.

…Нэнси набрала целый мешок кривых красноватых стебельков, когда Рози начала беспокойно толкать мать и тихонько попискивать. Сильные материнские руки извлекли малышку из укрытия и явили миру почти годовалую рыжеволосую и розовощёкую девчушку. Удивительно, как такое дитя могло быть столь незаметным на женской груди?

Рози больше не хотела спать. Она вышагивала рядом с матерью, хватаясь ручонками то за подол юбки, то за мешок, то отчаянно падая прямо в заросли высокой травы. Никакие уговоры не могли заставить девчонку вернуться к матери за пазуху. У Розочки были свои планы…

Нэнси уговаривала малышку, увещевала, пугала махайродом. Кларисса предлагала покатать на тигре или поднять высоко над лесом. Нэнси тут же отметала эти безрассудные предложения. А Рози уже карабкалась по склону какой-то горы, кряхтела и лопотала пока на не очень понятном даже матери языке. Наконец Кларисса схватила пухленькое тельце непослушной девчонки и довольно серьёзно сообщила её матери:

― Мы зашли слишком далеко. Дальше идти нельзя.

― Ты о чём это, Кларисса? Дай сюда! Уронишь.

Фея передала матери беспокойное создание и преградила путь наверх:

― Надо возвращаться!

Рози безумно заверещала и вцепилась пухлыми ручонками в рыжие материнские волосы. Любопытство заставило Нэнси, не замечая детского крика, приподняться на цыпочки и увидеть совсем рядом вход в пещеру.

― Что это? Пещера?

― Пещера. Ну и что? Говорю же тебе, туда нельзя!