В тот же день, который начался страшной вестью, чародеи смогли узнать все жуткие подробности. В лесу возле Хайхилла уже несколько лет жила горлица — воспитанница Елены. Глазами той птахи Елена увидела всё, что происходило в лесу: и пожар, и погоню, и новое пристанище несчастного семейства… Не видела Елена только страшной кончины Питера, но слышала, как причитала Нэнси и вторила ей Оливия, как оправдывался и не находил себе оправдания Роланд, как молчал и только молчал Сэмюель…

Когда путешественники покидали Форест Феори, их лагерь снова посетила фея Виола. Она пожелала всем счастливого пути и уединилась с Орландо в лесной чаще. Вернувшись, он долго шушукался с друзьями, стараясь не разбудить только что уснувшую Кочевницу.

Она не спала, забылась лишь на мгновенье и очнулась вновь. Сон совсем не приходил к ней. Сегодня скорбь покидала её. Внутри же ожил маленький отвратительный дятел. Он стучал в грудь, в диафрагму, в горло. От него пусто становилось внутри, как в дупле. Она лежала и говорила с ним: «Что ты стучишь? Почему не скажешь, что тебе нужно? Возьми это, и уходи… Я иду с этими людьми покорная судьбе. Зачем? Во мне нуждаются там, в землянке, в лесу. А я не хочу возвращаться. Я предала их. Я хочу быть с ним… Не стучи, просто перестань биться, и я умру».

― Надо идти. — Она отбросила покрывало и встала на ноги. Она начала ходить вокруг удивлённых волшебников и говорить, не глядя на них: — Послушайте. В обход Форест Феори тайно пробираются файрбонинги. Они ищут меня и Ключ. Сегодня ночью они настигнут нас. Мы потеряли бдительность в этом лесу. Первым убьют Орландо… — как одержимая, она запихивала покрывало в сумку. — Это дар предсказания. У меня дар предсказания. Он всегда был, даже в прошлой жизни. Я не понимала. Если знать, что может случиться, то сумеешь избежать этого…

― Да. Кочевники могут обладать даром предсказания. В моей книге написано, что…

― Понимаешь? — она схватила за грудки опешившего Эда. — Я сумела спасти Сэма у реки… Я узнала как-то, что он утонет… Нам надо было вернуться в Хайхилл, когда в моём сне горел Питер. А сейчас надо уходить из леса туда, где нет деревьев, — она обращалась уже ко всем. — От взгляда файрбонинга воспламеняется только человек? Надо оберегать Эдуарда. У вас есть оружие?

― Да, — прокашлявшись, за всех ответил Эд.

― Где оно?

― Не беспокойся, оно наготове.

― А где возьму оружие я?

― Оно тебе не понадобится, — сказал Орландо.

― Ты по-прежнему мне не веришь? Это же так очевидно… Я знаю! Я знаю, что скоро они будут здесь.

― Ты не сумеешь пользоваться этим оружием. Надо учиться.

― Поторопитесь.

Уже через несколько мгновений все пятеро были далеко от Форест Феори.

В эту ночь всадники действительно осмелились войти в зачарованный лес. Их встретили феи. Они заманили чудовищ в болото и утопили в вонючей болотной жиже.

Мария пошла на поправку.

Придаваться скорби, злости или отчаянию невозможно всегда. Чувства, закаляя душу, сменяют друг друга. Они подобно пейзажу за окном бегущего поезда, заставляют человека переводить взгляд с одного предмета на другой.

Каким пейзажем наслаждается теперь сердце Марии, неведомо было даже ей. Управлять своими чувствами она ещё не научилась, но знала наверняка, сколько бы потрясений ни уготовила судьба, она научится отвечать ей взаимностью.

…Всё чаще на пути стали встречаться селения. Юг был гораздо гуще заселён, чем Север. И если раньше приходилось идти неделю, ни встретив ни одного человека, то теперь, при желании, можно было останавливаться каждую ночь на новом постоялом дворе. Кроме того, среди обычных людей всё чаще встречались маги и чародеи. Мария никак не могла научиться узнавать их. Но её спутники знали наверняка, маг перед ними или обычный человек. Безошибочно определяли и тех людей, что как Эд изучают магию с самого детства и умеют колдовать не хуже любого чародея. Елена рассказала Марии, что волшебники живут не только на Юге. Их много повсюду. Но белые маги вынуждены скрываться от власти и насилия Берингрифа, а те, кто используют в своей магии запрещённые приёмы, способны причинить вред магической силой — давно служат Тёмному Лорду: живя среди людей, вынюхивают и высматривают для своего хозяина всё, что сгодится в его тёмных делах. Поэтому на Севере маги в диковинку, и некоторые не верят в их существование вообще.

Иногда путники позволяли себе ночевать не под открытым небом, даже если в селении была чума. Здесь, вдали от Северных гор, Берингриф не мог причинить им большого вреда. Но Елена беспрестанно накладывала чары на всё, что могло раскрыть тайну их путешествия: колдовала прежде, чем войти в комнату, заговаривала двери и окна, людей и животных, проверяла еду и питьё, одежду и любой предмет, попадающий в руки чародеям. Ей всегда помогал Эдуард. У него были ответы на все вопросы, а у Елены — чутьё и огромная магическая сила.

Она научилась готовить в своём котелке зелье, которое потом давали заболевшим чумой, и те шли на поправку уже на следующий день. Ведь чума, которая ходила из города в город, была не просто смертельной болезнью. И исцелить больных могла такая же сильная магия, что породила страшную эпидемию. Удивительно, но для лечебного питья использовалась только болотная вода и целая дюжина ядовитых трав, собранных в Форест Феори. Мария была уверена, что человек, отведавший зелье, умрёт, но люди выздоравливали. Елена раздавала рецепты местным аптекарям и знахарям, которые по большей части были колдунами и ведьмами.

Марию долго удивляло то, что несмотря ни на какие неудобства и неустроенность пешего путешествия, чародеи оставались свежи и опрятны. Она ни разу не видела, чтобы девушки стирали свою одежду или бельё, мыли тело и волосы, но были ухожены и прекрасны. Их одежда и обувь не изнашивались. От мужчин никогда не пахло дурно.

Довольно давно, когда горе от случившегося в Хайхилле, только начало прятаться за другими чувствами, Марию здорово озаботил её внешний вид. Дело в том, что при всей своей лени и нерасторопности, она никогда не жалела времени и сил на себя: её туалеты были идеальны — чистая и модная одежда, аксессуары, дорогая обувь, безупречный макияж и ухоженность с ног до головы. Живя в Хайхилле, Мария научилась пользоваться тем малым, что было дозволено прислуге, чтобы поддерживать себя в порядке. Но в дороге…

Однажды, наклонившись над ровной и чистой гладью лесного озера, она просто ужаснулась: две стоящие рядом красавицы в безупречных нарядах и с идеальными причёсками и чумазое чучело в одежде, потерявшей цвет и форму. Элизабет хихикала и нашёптывала подружке, Мария была уверена, что-то по поводу её — Марии непотребного облика.

Мэри залилась краской. Какая-то девчонка перемывает кости ей! Вот стерва. Мария разделась и плескалась так долго в холодном озере, что даже кости, казалось, заледенели, и суставы ломило как от лютого мороза. Но на берегу её поджидали всё те же вонючие тряпки и застиранная до дыр, посеревшая смена белья.

― Не могу понять, Мэри, зачем ты делаешь всё это? — сквозь травинку в зубах спросила Элизабет, присев на берегу рядом с причёсывающей влажные волосы Марией.

― Что — это?

― Ну, купаешься и стираешь. Таскаешь это тряпьё.

― Не поняла. А что ты предлагаешь?

― Я же говорю тебе, она ничего не знает. Она просто не может знать, Лизи, — вмешалась в разговор Елена.

― Опять какие-то колдовские штучки?

― Ну да. А тебе они разве не известны?

― Нет… Вообще-то я давно всё поняла. Вы никогда не моетесь, а всегда чистые, и платья, как только что из магазина. Это магия?

― Конечно. Мы бы давно тебе рассказали, но ты такая была… Просто. Ну, понимаешь?

― Проехали.

― Опять «проехали». Куда проехали?

― Лизи, я потом тебе расскажу. Это не интересно, лучше колись, как это вам удаётся быть такими цыпочками в этом диком лесу?

― Колись?