― Это нехорошо. Вы не должны ссориться, — сэру Мэтью очень хотелось всё расставить по своим местам: привести свои мысли в порядок и заодно прояснить ситуацию. — Если рассуждать абсолютно трезво, Кочевница может водить нас за нос. Нам никогда не постичь её сути. Вы согласны? — Сэр Мэтью не стал ждать ответа. — Однако все её поступки до сих пор говорят о её добрых намерениях. Я думал о том, может ли это быть умело разыгранным спектаклем. Да. Но есть одно «но», которое вселяет надежду. Нет, не надежду. Почти уверенность.

Все ожидали. Сэр Мэтью взял с полки небольшую старую книжечку с потрёпанными краями.

― Это завещание Кочевника. Вы все учили его наизусть в школе. Читай, Эдуард. Вот с этого места.

― «На Огненные Врата наложена печать. Хранитель Ключа непоколебим. Открывший Огненные Врата — будь осторожен! Если тёмные силы проникнут в кузницу, запечатать Врата не сумеет никто. Кузница»…

― Достаточно, — сэр Мэтью остановил Эда. — Нужны ещё объяснения?

Когда Орландо предъявил Лизи доказательства добрых намерений Кочевницы, девушка перестала так явно не доверять Марии. Ведь по завещанию Кочевника закрыть Врата невозможно, если в кузницу проникнет хотя бы один тёмный маг или маг, имеющий злой умысел. Мария была в кузнице, но мальчик без труда смог снова запечатать Огненные Врата.

Только где-то в глубине души Элизабет продолжала испытывать некую неприязнь к женщине, чьи мысли и поступки чаще всего оставались загадкой для юной чародейки. Однако это не помешало девушке приступить к урокам с новой ученицей.

Тренировать саму Кочевницу было невероятно почётно и ответственно, и Лизи готовилась к первым занятиям. Она обдумывала, кого из учеников покажет Марии, чтобы продемонстрировать успехи своего наставничества; опасалась, что столь зрелая дама не станет прислушиваться к советам какой-то девчонки.

Элизабет переживала напрасно. Мэри давно поверила, что в искусстве военного единоборства равных Элизабет нет. Об этом ни раз говорили и Эдуард, и Елена, и Орландо. И пусть девушка больше похожа на ту, ради которой мужчины могут покалечить друг друга на дуэли, это ещё не доказывает её несостоятельности, невозможности достичь успеха на любом поприще.

Действительно, Лизи, ещё, будучи тонконогой ученицей начальной школы, обнаружила необычную для девочки ловкость, быстроту реакции и силу. Ни один спортивный турнир не обходился без жадно рвущейся к первенству, озорной и вместе с тем кокетливой девчушки. В окружении мальчиков, а потом — и парней она казалась розой в зарослях чертополоха. И только, когда эти парни выходили с ней один на один, то могли воочию обнаружить настоящий бойцовский напор, не по годам сформировавшееся мастерство и такую жажду победы, что отступали от одного только взгляда юной воительницы.

Мария даже представить не могла, чему её станет учить Элизабет: орудовать мечём, копьём или кулаками. Но ждала первый урок с нетерпением и тревогой. Последнее время физические возможности Мэри значительно возросли, но в прошлой жизни, стыдно сказать, она была настоящей размазнёй. Уроки физкультуры всегда казались ей пыткой, а стеснение, которое испытывала Мария от насмешек сверстников, загоняло её в такое непролазное отвращение к самой себе и своей неуклюжести, что до сих пор трудно было справиться с ним.

В конце лета Лизи, наконец, взяла с собой Марию в школу военного мастерства, где занималась тренерской работой, делилась опытом. Школа располагалась на побережье, только с противоположной стороны острова. Дамы решили скакать туда на лошадях вдоль берега, но добрались довольно скоро. Ведь одна из дам была Кочевницей.

Школа больше походила на казарму: скучное двухэтажное здание по периметру обрамляло огромную прямоугольную площадь, сплошь заставленную деревянными и металлическими тренажёрами таких замысловатых конструкций, что о назначении этих тренажёров совершенно невозможно было догадаться. Мария безошибочно определила лишь брусья и перекладину. И ещё додумалась, для чего приспособлен невысокий, но довольно обширный деревянный настил. Это место для тренировочного боя.

Войти на площадь можно только со стороны моря. Вдоль берега тоже сооружены какие-то полосы препятствий. Когда всадницы стремительно направляли лошадей во двор, на берегу занималась большая группа учеников. Это были в основном юноши. Мэри удалось различить только двух девушек. Потом она обнаружила девушек гораздо больше. Просто в мужской одежде и зачастую с короткими волосами юные ведьмы мало отличались от симпатичных молодых чародеев.

Элизабет повела Марию в свою личную раздевалку. Там дамы облачились в мужскую одежду. Выглядели при этом замечательно. Особенно Лизи. От девушки невозможно было отвести глаз: стройные ноги, упругие ягодицы и такая узкая талия, подчёркнутая кожаным ремешком, что, казалось, она переломится под тяжестью вдруг определившейся девичьей груди. Элизабет подобрала волосы, связала их в тугой узел, не давая ни малейшего шанса локонам выбиться из-под узкой шёлковой ленты. Мария всё ждала, когда же бравая воительница возьмёт из какой-нибудь оружейной меч и прикрепит его на поясе. Но этого не произошло.

Когда дамы вышли на улицу, двор уже был полон народу. Инструкторы покрикивали на своих подопечных, поучали их, показывали, как надо выполнять упражнения. А ученики преодолевали препятствия, лазили по подвесным лестницам и канатам, с разбегу сталкивались друг с другом, падали, кувыркались через голову, делая невероятные кульбиты и прыжки. И здесь не обходилось без магии: некоторые буквально бегали по стенам, по воздуху, по спинам своих товарищей.

Небольшая группа учеников столпилась возле настила для боя. К ним и направилась Лизи. Мария — за ней. Она была рассержена на себя, когда почувствовала комок в горле, услышав «мадам Элизабет». Опять проклятая сентиментальность. Гордость, видите ли, взяла из-за успехов юной приятельницы. На Марию никто не обращал внимания. Всех интересовал только один вопрос: «Кого выберет мадам Элизабет для тренировочного боя»? Вместе с Лизи на помост поднялся коренастый молодой парень с ёжиком тёмных волос. Гладко выбритый затылок, короткая и толстая шея. Он выглядел как-то карикатурно на своих кривых ножках рядом с неподражаемой воительницей Элизабет.

Лизи и Колин, — так звали молодого человека, — разошлись в разные стороны, стали друг напротив друга, пристально всматриваясь каждый в своего соперника. Оружия по-прежнему в руках не было. Может это какой-нибудь вид единоборства без оружия?

Дальше всё произошло молниеносно. Как по команде воины вскинули правые руки, будто пытаясь нащупать стрелы в колчане за спиной, левые отвели верх и в сторону. Потом слегка согнули ноги в коленях, придавая таким образом устойчивость своим телам. И снова синхронно взметнулись правые кисти, теперь вверх, а в руках, — словно вынутые из невидимых чехлов за спиной, — хлысты.

Они извивались: закручивались в спираль, взмывали в небо, постоянно меняя свою длину. Всё это происходило, похоже, по желанию владеющего оружием. Плети сияли неоновым светом, меняли свою окраску от кроваво-красного до фиолетового, захватывая все оттенки цветового спектра. Рукоятки хлыстов были сделаны из прозрачного хрусталя. Тонкие и изящные, поражали красотой исполнения. Казалось, что неоновый свет зарождается внутри прозрачной рукоятки и вырывается наружу, чтобы быть подчинённым волеизъявлению своего хозяина. Но стоило воинам захотеть, и гибкие плети хлыстов возвращались обратно в свои хрустальные капсулы.

Лизи и её соперник, покорившись азарту боя, словно взбесившиеся пантеры носились по дощатому помосту, то, взлетая вслед за плетьми своих хлыстов, то, прижимаясь к самой площадке и буквально скользя по ней. Они старались обезоружить друг друга. Взмах — и хлыст Элизабет рассёк плеть Колина. Колин взметнул руку вверх и на месте рассыпавшейся на тысячи светящихся капель плети появилась новая — алая, как кровь. Закаляясь на воздухе, плеть приобрела синеватый оттенок. И вот уже Колин атакует своего учителя. Лизи проворно изворачивается, и сокрушающий удар нанесён помосту. Как нож входит в подтаявшее масло, так хлыст Колина вошёл в древесину. Помост разрезан ровно и без зазубрин. А если так же пройдётся плеть по телу Лизи? Сердце Марии ушло в пятки.