За всей суматохой, которая сопровождала подготовку к походу, не сразу заметили, что на постоялом дворе творится неладное. Сначала Елена обнаружила, что в комнатах стали редко убирать, и девушки-горничные начали обращать на себя внимание не очень скромными народами. Потом чародеям не принесли завтрак в комнату. И вообще, их всегда обслуживал сам хозяин, но никто сразу не мог вспомнить, когда же видел Кривого Билла в последний раз.

― Неужели улизнул? — проговорил в задумчивости Орландо. — Если мы его упустили, то Берингриф наверняка этим воспользовался.

― Он ведь спас Марию. Он не мог…

― Не уверен, Елена. У тёмного Лорда полно верёвочек, за которые можно дёргать. Гарольд умер, но, может, есть ещё что-то.

― В таком случае надо быть готовыми к худшему. Теперь Берингриф знает, что Кочевница не погибла. Хорошо ещё, что Билл не посвящён в тайну её чудесного воскрешения.

― И в этом я не уверен, Эди.

― И что теперь? — Элизабет была в растерянности.

― Я в лес. Скоро вернусь. — Орландо резко встал и выскочил из комнаты.

Как только за Орландо захлопнулась дверь, послышались голоса, беспорядочно нарастая, угасая и снова нарастая. Топот и хлопающие двери, и женский крик: толи ужаса, толи скорби.

Чародеи выбежали из комнаты вслед за Орландо. Но не он стал причиной суматохи. Все постояльцы торопились вниз, туда, куда обычно никто из них не заходил. Там работали прачки и отдыхали горничные, там коротал немногочисленные свободные часы хозяин заведения. Говорят, что Кривой Билл почти никогда не покидал свой постоялый двор, совсем не жил дома. Здесь он имел и рабочий кабинет, и спальню, и столовую.

Теперь двери его кабинета были распахнуты настежь, комната до отказа набита людьми и волшебниками: кто-то перешёптывался, кто-то в растерянности глазел перед собой, некоторые дамочки утирали глаза передниками и платочками. Эдуард пробрался в самую середину толпы, которая плотным кольцом обступила сидящего за конторкой Билла. Он был одет в свои лучшие одежды и впервые выглядел как волшебник: золотом вышитая шапочка, блестящие пряжки на плаще и рубины в перстнях на сухих узловатых пальцах. Руки лежали на большой амбарной книге, а глаз-бусинка безучастно смотрел в одну точку над головами собравшихся. Странно, что он позволил всем этим людям так бесцеремонно ввалиться в свой кабинет. Лизи и Елена хором ахнули, увидев одноглазого старика. Он был мёртв.

― Всё. Отдал долг и ушёл…

Люди обернулись к молодому чародею. Эдуард понял, что сболтнул лишнее и поторопился отвлечь от себя внимание:

― А что это за бумаги на столе? Может завещание?

Присутствующие перевели любопытные взгляды на конторку и забыли о непонятных, сказанных молодым чародеем, словах. Эд и девушки поспешили удалиться.

― Жалко старика.

― Он долго жил. Теперь у него никого не осталось. Никого и ничего, что удерживало бы его в этом мире, — сказал Эдуард.

На Лизи мёртвый Билл произвёл сильное впечатление:

― Только он сам знает, хватило ли ему времени, чтобы пожить. Что он видел — этот Билл? Рабство, служба у Тёмного Лорда, вечный страх… Сын — оборотень. Ничего хорошего, ничего у него не получилось. Я бы не хотела так пройти свой путь.

― Он спас Кочевницу. За это можно многое простить. Может, он был рождён только для этого? Может, всё, что он пережил, так или иначе вело, готовило его к этому последнему поступку в жизни?

― Хочешь сказать, Елена, он ушёл счастливым человеком?

― Не знаю. У каждого своё счастье.

― Хочу всегда быть счастливой, не только перед смертью…

― Надо сообщить Орландо. — Эдуард засобирался уходить.

― Что ты собираешься ему сообщать?

― Что Билл умер, и Берингриф ничего не знает.

― Как сказал Орландо: не уверена…

― Почему, Лизи?

― Он мог передать Тёмному Лорду какую-нибудь информацию и только потом умереть с чувством исполненного долга.

― Проклятье! Ненавижу такие загадки. Это по части Орландо: решать головоломки — кто врёт, кто говорит правду. Тайное и явное… Людские поступки не просчитаешь, никакие формулы не помогут.

…Как бы там ни было, а узнать наверняка, предал Кривой Билл чародеев или нет, невозможно. И потому Кочевницу взяли с собой на Юг. Оставлять её без присмотра даже в Форест Феори не стали.

В лицо Марию знали немногие, ещё меньше людей знало, что она Кочевница. Конечно, плодило вопросы интересное положение новой спутницы чародеев, но мало кто задавал эти вопросы вслух. Все были слишком заняты.

― Елена, а эта тюрьма в краю Забвения… Что она из себя представляет? — Марию вот уже несколько дней мучил один и тот же сон. Кочевница видела Френсиса и Орландо. Они были другие, не похожие на себя. Гадкий завистник превратился в чудовище, жаждущее мести. И он пленил Орландо. Больше ничего не являлось в пророческом видении. Но то было настоящее пророчество. Как всегда, во сне вдруг исчезали звуки, только сердца стук — всё реже и реже. Она тонула, шла ко дну, падала внутрь себя. Потом — толчок, удар обо что-то на самом дне и стремительно — вверх, как на батуте…Комната. А в ней — окровавленное тело Орландо на полу, и над ним — зловещее перекошенное лицо старшего брата…

― Обычная тюрьма, Мэри. Почему ты спрашиваешь?

― Из неё часто убегают преступники?

― Никогда. Таких случаев не было. Да что тебя беспокоит?

Мария рассказала подруге о пророчестве. Френсис был осуждён за пособничество Берингрифу и отправлен в край Забвения, но его появление в пророческом сне наводило на размышления.

― Исключено. Думаю, что это просто сон. Ты слишком многое пережила, всё смешалось в твоём воспалённом воображении. Не бери в голову. Из края Забвения никто никогда не возвращался.

― Что там?

― Преступников лишают сознания. Они как растения: без чувств и способности мыслить. Физиологические функции поддерживаются с помощью магии, но, когда сила заклятий ослабевает спустя десятилетия или даже сотни лет, никто не старается снова заколдовать умирающее тело. Его хоронят там же в краю Забвения.

― И что, те, кто исполняет приговор, неподкупны?

― Мэри, — Елена ласково посмотрела на подругу, — даже не думай. Неужели для тебя не факт, что ни разу в истории Страны Северных и Южных Народов никто не сумел убежать из этой тюрьмы?

― Всё когда-нибудь бывает впервые. — Мария повернулась на бок и постаралась уснуть. Завтра Орландо отправится в город над озером за волшебной водой. Он пойдёт туда один. И почему один? Почему именно её мужчина самый сильный и самый умный? Самый лучший, её Орландо. Так уж повелось: если предстояло что-то очень важное и опасное, ни у кого не было сомнений — сделать это должен Орландо. Он был ловким человеком или просто везунчиком.

Брать воду на берегу не имело смысла: магической силой обладала вода из самого сердца Подводного мира. Нужно было набрать воды из колодца, в который уходили ступеньки, ведущие на дно. В запасе у чародеев оставалась одна стрела эльфов, и на неё возлагали все надежды.

Орландо спал крепко и спокойно, почти без сновидений. Его волновало лишь состояние Мэри: её растерянность в последние дни, её беспричинные улыбки, за которыми она обычно скрывала крайнюю степень обеспокоенности. Меньше всего ему хотелось быть виновником этого.

Лишь только забрезжил рассвет, Мария легонько потянула его за рукав, поцеловала и прильнула к его груди:

― Ты должен взять с собой Эдуарда.

― Почему?

― Лучше спроси «зачем», милый.

― Зачем?

― Эта вода — не просто грязная жижа…

― Не сомневаюсь, — перебил Орландо.

― Ты не сможешь вынести из города столько жидкости, что хватит залить огонь в кузнице.

― Сколько? — Орландо заулыбался. — Я выносил гораздо больше… из пивнушек.

― Перестань. И выслушай меня. Всё не может быть просто, я чувствую. Ты справился с водяными, когда вызволял меня из их лап. Второй раз так не получится. Эта волшебная вода — не я. Она намного ценнее меня. В ней такая сила… Подумай.