― Ты зачем здесь? — опешила Элизабет.

― Если тебе, красавчик, эти люди нужны, пусть остаются, — обратилась Виола к Орландо. — Или?.. Одним словом, я могу помочь тебе избавиться от этих мужчин. Даже навсегда…

― Нет. Не надо, Орландо. Пусть делает, что хочет со стариком… А мальчишка здесь, думаю, не по злому умыслу. Ну… Ты… понимаешь?

― Понимаю, Лизи… Сестра Виола, оставь их мне. И благодарю за гостеприимство и… безопасность. Форест Феори — одно из немногих мест, где можно чувствовать себя уютно и безопасно.

Виола сдержанно улыбнулась и скрылась в густой свежей листве. Так же бесшумно растворились в зарослях и её подруги.

До вечера была уйма времени. Сидеть на месте, бездействуя, невыносимо. Орландо то старался заснуть, то строгал сухую веточку небольшим походным ножом, то прогуливался по поляне. Далеко уходить было нельзя: если Виола сказала, что это опасно, значит, так оно и есть. Элизабет вполголоса отчитывала неуёмного курсанта. Правда Колин уже не был курсантом: он принял боевое крещение и стал настоящим воином. Но для мадам Элизабет он, похоже, навсегда остался её учеником. Менторский тон сквозил в нескончаемом потоке нравоучений. Однако парень совсем, казалось, не слышал свою наставницу: как-то глуповато улыбался, то, заглядывая ей в рот, то, обводя глазами овал красивого лица, то, вдруг замирая и останавливая взгляд на огромных глазах-вишнях. В эти моменты Лизи бесцеремонно толкала Колина в плечо и начинала заново…

Эд с Еленой углубились в изучение семейной книги. Последнее время Елена почти не подтрунивала над Эдуардом и его святым поклонением знаниям предков. Она сама всё чаще уходила с головой в изучение таинственных записей и формул, замысловатых рисунков и тайных иероглифов. Сейчас парочка собирала всю известную людям и колдунам информацию о водяных. Её действительно было слишком мало. Жители Подводного мира обитали только в этом оторванном от всего озере и ни во что не вмешивались. Если кто их и изучал, то только ради бесполезного любопытства. Водяные боялись громких звуков и света, в их озере не было других живых существ. Чем питались долговязые водянистые субстанции, было загадкой. Конечно, в мутных водах их озера иногда пропадали люди и животные, но это бывало так редко. Кроме того, обычно виноваты были сами люди: их безрассудство и глупое любопытство.

Только Кривой Билл выказывал абсолютную апатию и, казалось, вовсе не страдал от ожидания и неизвестности. Он удобно расположился под развесистым клёном, зажмурился и не шевелился весь день: будто умер. Но Орландо знал, что старик видит и слышит всё. Каждый мускул на его изрезанном морщинами лице был напряжён, дыхание тихое, как у младенца и у человека, готового в любой момент к активным действиям. Именно Кривой Билл услышал приближение лесных фей. Раньше других чародеев. Он приоткрыл свой глаз и поменял положение тела, смачно крякнул, вытянув изуродованную ногу, и сказал:

― Через полчаса девочки будут здесь.

Его не сразу поняли. Потом волшебники тоже расслышали звук от плавного скольжения фей по воздуху и мягкую поступь их грозных спутников. Орландо такие способности старого вояки ничуть не удивили. Он знал о страшных подвигах Кривого Билла ещё от отца. Тот, чувствуя приближение смерти, многое доверял малолетнему сыну, чем, скорее всего, и спас мальчишку от пагубного влияния неблагополучного окружения в будущем.

Фея Виола появилась со спутницами, что были с нею в домике у моря. Амальфи невозможно узнать. Она и так была мала ростом. А теперь просто превратилась в маленькую ссохшуюся старушонку. Потухший взор, сухие плотно сжатые губы и, выглядело это нелепо, привлекало внимание: седина в пышной гриве плывущих над маленькой головкой волос. Наверное, и лесные феи тоже стареют и тоже умирают, когда жизнь становится ненужной или бесполезной.

Виола присела на загривок своего спутника и картинно скрестила босые ножки. Значит, разговор будет долгим. Она не стала уводить в сторону Орландо. Значит, сказанное будет касаться всех.

― Это мерзкое озеро не всегда было таким, — начала Виола. — Когда Страна Северных и Южных Народов населялась только эльфами, гномами и феями, и не было людей с их извечным поиском смысла жизни, озеро кишело пресноводной живностью и было прозрачным, как слеза эльфа… Потом пришли люди. Им жилось нелегко здесь, где господствовала гармония и покой. Ведь человеку свойственна неуспокоенность. Потом появились колдуны. Они не могли не появиться на этой земле, где магия буквально витает в воздухе. Ну, а потом… Вы всё знаете. — Виола кокетливо улеглась на спину махайрода, подперев маленькими кулачками подбородок.

«И это всё? При чём здесь водяные»? — Орландо не сводил глаз с фигурки Виолы. Она, похоже, услышала мысли Орландо.

― Это не всё, сын великого Флориана. Надеюсь вам известно имя Кейвдэвл? — фея Виола снова обращалась ко всем присутствующим. — Жуткий горбун. Если бы этот уродец жил лишь среди фей, эльфов и гномов, то даже и не знал, насколько нехорош собой. Среди гномов, кстати, полно таких безобразных карликов. И что же? Они счастливы в своей некрасивости, милы и беззаботны — неутомимые безвредные жадины. Это вы — люди сделали из Кейвдэвла монстра с исковерканной жестокой душой. Каждый бросил свой камень в горбуна: кто-то смеялся над ним, кто-то жалел, кто-то был откровенно снисходителен, а кто-то попросту боялся его, чурался как прокажённого… Вот теперь вы пожинаете плоды своей вечной неуспокоенности.

― Но разве можно жить всегда в согласии с собой и окружающими? Это невозможно. Мы ведь такие разные. И вы… тоже. Разве вы не такие? Вы, эльфы и гномы? — у Елены снова горели глаза, неутомимая мысль побежала далеко за пределы этого леса и озера…

― Нет. Мы другие. Поэтому наш мир существовал и будет существовать вечно, а ваш — лишь мгновение в нашей истории. Вы пришли, наделали шума и скоро, наверное, исчезнете только потому, что такие разные.

― Ах, если бы вы не вмешивались в нашу жизнь… — едва слышно произнесла Амальфи.

― Да. Поэтому мы всё же решили помочь вам и на этот раз. Слишком много поставлено на карту. Когда-то давно мы потеряли своё Жемчужное озеро, а теперь вы угрожаете Форест Феори.

― Мы?

― Ну, не именно вы, глупенький, — Виола снисходительно посмотрела в сторону, где сидел у ног Элизабет Колин. — Люди, колдуны, чародеи… Вы все по сути одинаковы: тёмные маги, светлые маги… Разве можно винить этого старика, — маленькая белоснежная ладошка указала на Кривого Билла, — в том, что он доносит Тёмному Лорду на вас?

― Доносил… — Эд знал всегда, с кем они имеют дело, но всё равно было не по себе. Кривой Билл будто приготовился к прыжку. Он смотрел на какую-то травинку у ног, но видел всех: и стоящего за спиной Орландо, и красавицу с колючими глазами рядом с парнем, что увязался за Биллом с самого Оттела и не отставал ни на шаг, и молодую парочку, которая укоризненно смотрела на старика, и, конечно же, лесных фей. Их он тоже хорошо знал. Это их безудержная похоть заставила его единственного сына, его Гарольда проводить все ночи напролёт в лесу, пока не попалось молодое тело на зубок волку-оборотню.

― Я не виню его. Он делал это ради сына.

― А убивал, когда служил в армии Тёмного Лорда, тоже ради сына? Сына, кажется, тогда ещё не было, — тихо возразил Орландо.

― И тогда была причина. У вас, у людей всё можно разложить по полкам, если быть беспристрастным. Всему есть своя причина — совпадение или несовпадение интересов, их лёгкое касание или перекрёст. Тебя ведь продали в рабство, Билл? Но ты оказался не только сильным и здоровым, но и умным. Так ведь?

― Похоже, сегодняшний вечер, красавица, ты решила посвятить мне. Я слишком стар и не хорош собой. Здесь есть мужчины поинтереснее. А вообще-то всех сейчас интересует судьба женщины. Или я не прав?

― Да, старик. Прародитель твоего хозяина был даже в молодости более непривлекателен, чем ты в своём преклонном возрасте. Он тогда поселился в утробе Чёрной горы и стал копить злобу, и выливать её в чудесный огонь. Он создал такое пламя, которое не могла затушить вода. Да-да. Рождённые этим огнём не могут погибнуть от воды! Всадники, которых мы убивали у подножия Чёрной горы — совсем другое. Их сила растерялась, растратилась понапрасну. Поэтому, кузница Берингрифа должна навеки остаться запечатанной!