Мишка, как оказалось, тоже трудился над этим же уравнением, только посылки его базировались не на категориях «нравится», «не нравится», он видел в нем главный «запрет» к открытию двери, перед которой я его поставил.

— Дать списать? — шутливо предложил я.

— Юрка, — ответил он, — давно хотел тебе сказать: я, конечно, сознаю, что ты талантливей меня, но в последнее время ты просто не устаешь это подчеркивать. Из принципа — сам решу.

— Ну, прости меня, Мишка. Я даже как-то не подумал, что это может тебя обидеть. И к черту твои принципы, мы делаем одно дело, тянем один воз. Прости, и все. Даже не обращай внимания. Ну, такое уж я г…

— Ладно… Тогда показывай.

Я поклацал клавишами на пульте компьютера. Мишка склонился к дисплею. Некоторое время он молча отслеживал решение, потом протянул:

— Не понял…

— Что там?

— Зачем ты интегрировал вот это выражение?

— Ну как же? Тут само собой… Стой-ка… А-а-а, тут же в полярных координатах, а нужно переходить… Точно! Для твоих целей этот интеграл лишний, ты прав, а я соответственно лев. Извини.

— Слушай, досюда и я добрался, — сказал с нотками разочарования в голосе Мишка.

— Неужели сам? — изумился я. — А мне столько умственных вывертов пришлось сделать, чуть не свихнулся…

В это время в дверь позвонили.

— Черт! — выругался я. — Кого это может принести? — И пошел к двери. Открыв ее, я обмер: за порогом стояла Галка Звягинцева.

— Здравствуй, Юра, — сказала она. — Ехала мимо, смотрю, свет горит, дай, думаю, зайду. Можно?

— Галка… — сказал я растерянно. — Здравствуй, Галочка! Сколько лет! Мишка, смотри, кто к нам пожаловал! Заходи, Галя, конечно, заходи. — Я отступил, освобождая проход. — Вот радость-то!

За мной нарисовался Мишка. Лицо его выглядело озабоченным, и внезапное появление Галки его явно не обрадовало, но он постарался изобразить приветливость.

— Точно… Подруга дней наших суровых! Входите, мадам, будьте как дома. Со времени нашей последней встречи ты совсем не изменилась. Как была двадцатилетней девочкой, так и осталась ею.

— Ну что ты, Миша, — скромно ответила Галка. — Ты вроде тоже не очень-то постарел. Один Юра возмужал. Седина вон появилась…

— Это после смерти жены, — словно оправдываясь, ответил я. — Проходи, Галя, сейчас я что-нибудь на стол соображу. Проходи.

— Поскольку я предполагала подобный прием, то у меня с собой кое-что есть. Куда проходить? Сюда?

Галка вошла в комнату, огляделась и поставила у стола два объемных полиэтиленовых пакета. Бросила взгляд на Людин портрет, вставленный за стеклянную дверцу стенки:

— Это твоя жена?

— Была, — кивнул я.

Галка еще раз очень внимательно посмотрела на улыбающуюся Людмилу с Иринкой на коленях, кивнула и сказала:

— Красивая… А это дочка?

— Да.

— В автокатастрофе?

— Да.

— Сочувствую, Юра. — И стала выкладывать на стол продукты: колбасу, сыр, апельсины, «сникерсы» с «марсами». Из второго пакета достала две бутылки французского шампанского и бутылку водки «Абсолют».

— Ну ты, Галя, уж совсем расстаралась. Мы бы с Мишкой ради такого случая и у себя нашли чего-нибудь.

— Да-да, — покивал Мишка. — Чай, лапу не сосем, хотя в принципе не вижу причины, почему бы лапу и не пососать, особенно если есть куда ее перед этим макнуть. Впрочем, северяне всегда любили шиковать. Итак, сегодня пируем?

— Может, хоть пельменей сварить? — спросил я. — Сегодня только купил.

— Кооперативные? — сморщила нос Галка. — Подождите минутку, у меня в машине есть консервы, я сейчас сбегаю за ними. Минутку… — И она, прихватив пустой пакет, направилась к двери.

Едва она вышла, Мишка зашептал мне:

— Юра, ты как хочешь, а я собираюсь ее расколоть.

— Ты о чем, Мишка?

— Пусть сознается, кто она на самом деле и как ее зовут, а также — что ей от нас надо. Я прав?

— Наверное. Но я сейчас как будто в молодости очутился. Она действительно нисколько не изменилась.

— Ты опять раскисаешь? Будь потверже. Она же ведьма, ну?

— Ну, хоть не сразу, Мишка…

В это время Галка хлопнула дверью, возвращаясь.

— Ф-фу-х… Ну и тяжесть…

Я подскочил к ней, перехватывая пакет. Он действительно был тяжел, как только ручки выдерживали. Мы с Галкой принялись его опорожнять. Двухлитровая пластмассовая бутылка пепси-колы, икра красная, икра черная, сок киви, соус «Татарский», пакетик с балыком осетрины, ветчина и… пачка сливочного масла.

— Лукулл обедает у Лукулла! — сказал Мишка, потирая руки. — Давненько я не брал в руки шашек…

Галка проворно накрывала на стол. Через несколько минут комната приобрела праздничный вид. Вскоре и мы разместились за столом. Решили начать с шампанского. Мишка откупорил бутылку, разлил пенящуюся жидкость по высоким фужерам. Затем потребовал слова:

— Предлагаю первый тост за старую дружбу и, естественно, за встречу!

Отпив из фужера пару глотков, он взял в руки бутылку с «Абсолютом», повертел ее перед глазами, откупорил и налил в рюмки себе и мне. Я балдел, глядя на Галку, а Мишка с рюмкой в руке уже провозглашал следующий тост:

— Друзья мои, я, конечно, «гоню лошадей», и вы вправе одернуть меня, но, поймите меня правильно, мы все знаем друг о друге с детства, во всяком случае, мы с Юркой. Некоторые обстоятельства заставляют меня думать, что твое появление, Галочка, не случайно. Поскольку на меня неожиданно напала нетерпячка и мне до отчаянности захотелось расставить все точки над «i», я хотел бы, Галина, услышать от тебя правду, верны ли мои предположения. Услышать прямо сейчас. Компания, как видишь, собралась довольно тесная, так что для начала хотелось бы знать, сударыня, ваше настоящее имя: Анна де Бейль, Шарлотта Баксон, графиня де ля Фер, миледи де Винтер или просто Мария? Извини, но некоторые обстоятельства подталкивают меня к этому вопросу. — И Мишка опрокинул в рот рюмку.

Галка оценивающе оглядела нас с Мишкой, вертя в пальцах фужер.

— Хорошо, — согласилась она. — Вообще-то я думала о таком разговоре и представляла его себе по-другому, но, если все поворачивается так круто, пожалуйста. Мое настоящее имя — Мрай. — Она произнесла это слово очень интересно — звук «р» примерно так, как произносят его французы, а звук «а» — как «я» и «а» одновременно. — Полное имя звучит леди Раут Мрай Кроум, я инопланетянка.

— Во-во, — сказал Мишка. — Именно так вас и называл рыжий чекист, расстрелявший Афанасия Степановича. — Было?

— Было, — согласилась Галка.

— Инопланетянка-а? — протянул я, поперхнувшись шампанским.

— Да, мальчики. Моя родина находится довольно далеко отсюда, почти за сорок парсек, но она уничтожена ядерной войной, и уже давно, почти пятнадцать тысячелетий назад. Да, Юра, я инопланетянка, именно поэтому я не спешила отвечать тебе согласием на брак, я сделала бы тебя несчастным.

— Можно подумать, что сейчас я прямо купаюсь в счастье… — ответил я.

— Это уже зависит не от меня. Ну, Михаил, еще у тебя вопросы есть?

— Есть. Давно ли вы на Земле?

— Давно. Очень давно. Более пятнадцати тысяч лет. Можешь поверить, что это очень большой срок, такой большой, что я бы его никому не пожелала.

— Сколько? — ахнул я.

— Пятнадцать тысяч, Юра.

— Зачем ты убила Афанасия Степановича? — продолжал допрос Мишка.

— А что мне оставалось делать? Этот абориген совсем спился и требовал невозможного. Запас амброзии у меня кончился. Ничто не вечно под Луной, увы.

— Что вам надо от нас?

— О-о! Вы — исключение. Вы изобретете и построите машину времени.

— Откуда вам это известно? Мы еще сами ничего не знаем.

— Мальчики, мне сообщила о вас моя предшественница еще примерно четырнадцать с половиной тысячелетий назад, вы вместе посещали тогда Атлантиду.

— Что-о? — тут уже не выдержал Мишка. — Ту самую?

— Да. Это были незабываемые дни на Земле. Самые, наверное, лучшие годы, какие я только знаю. Потом было гораздо скучней.

— Кто была эта предшественница? — Мишка уже взял себя в руки.