Правитель чуть отступил от Добромира.

— Дай-ка я на тебя ещё посмотрю! В последний раз, когда я тебя видел, ты был ещё мальчишкой, а сейчас передо мной стоит воин, настоящий мужчина!

Царь приблизился к девочке. Взгляд его сразу стал серьёзным и внимательным. Он смотрел ей прямо в глаза, полагая увидеть в них испуг от пережитых дней, но не заметил и тени страха. Спокойный взгляд Арины выражал уверенность. Помимо этого Термак заметил отсутствие той наивности, которая присуща детям её возраста. «Она уже окунулась в кошмар войны», — с болью в душе подумал он.

— Лексий! — раздался громкий голос.

В дверях стоял воин высокого роста, облачённый в доспехи. По годам — около двадцати пяти. В руке он держал такой же, как у Добромира, серебряный шлем.

— Антрий! — Лексий подошёл к воину и по-дружески обнял его. — Я рад, что ты цел и невредим!

— Я тоже рад за тебя, Лексий!

— Антрий, подойди, — попросил Термак.

— Да, отец, — юноша подошёл к царю и остановился рядом с арадийцами. — Здравствуй, Добромир, здравствуй Баяр.

Двое воинов, два сына царей, один — Арадии, второй — Урании, изучающе смотрели друг на друга. Они были одного возраста, примерно одного роста, крепко сложённые, светловолосые.

— Сколько же нам было лет, Антрий, когда мы виделись? Лет по десять, наверное?

— По одиннадцать, — лёгкая улыбка пробежала по его губам. — А ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

— Ещё бы, — арадиец улыбнулся. — У меня ещё фингал такой красивый появился под правым глазом.

— А у меня под левым.

— Из-за чего же мы повздорили? — пытался вспомнить Добромир.

— Да из-за фейерверков! — радуясь, сказал Антрий.

Добромир и Антрий уже смеялись вовсю, и остальные, глядя на них, тоже заулыбались.

— Ну и настырный же ты был! — сквозь смех говорил Добромир.

— А ты — отчаянный!

— Да, ребята, вас тогда еле разняли, — вмешался в разговор Архегор. — Каждый из двоих упирался, как только мог. Зато потом стали не разлей-вода — где один, там и другой. И синяки ваши я помню до сей поры.

Архегор стоял, задумавшись о том далёком времени, когда цари Урании и Донии прибыли в Арадию. В честь этого события устроили грандиозный праздник с народными гуляниями и фейерверками. Мирная и беззаботная жизнь, казалось, будет длиться вечно.

— А как помирились, вы помните? — спросил Архегор.

— Я помню, — ответил Антрий. — Мы с Добромиром решили, что лучший фейерверк — это донийский.

— Так и было, — подтвердил Добромир. — Дочка донийского царя — Актана тоже приезжала, она же и сказала, что лучший салют — это салют Донии. Мы с Антрием согласились, и потом всю неделю пришлось ей поддакивать.

— Точно! — согласился Антрий. — Она ходила довольная и гордая, да ещё и дразнила нас за наши фингалы, циклопами называла. Помнится, мы хотели ей за то подзатыльников надавать, но потом передумали.

— И правильно сделали, — отметил Архегор. — Она же младше вас на три года, ей тогда восемь лет было. Теперь она выросла… И сейчас ей так же в Донии нелегко.

Лица воинов снова стали серьёзными. Реальность сместила мирные воспоминания на второй план. Война идёт не на жизнь, а на смерть, и нужно думать, как защитить свои народы, как выйти из неё победителями.

— Давайте присядем за стол, друзья, разговор будет долгим, — предложил Архегор.

Все молча прошли к столу и разместились на скамейках. Девочка собралась присесть в сторонке, чтобы не мешать взрослым, но Архегор остановил её:

— Подойди к нам, Арина, ты должна знать всё, о чём мы будем говорить.

Старец усадил её во главе стола и обвёл взглядом уранийцев.

— Вот эта девочка — хранительница «Аргирвиты»! Теперь, когда она здесь, мы сможем побороться с «Вудлаком».

Арина расстегнула молнию на кармане, достала амулет и положила его перед собой на стол. Термак и Антрий, не отрывая взгляда, смотрели на «Аргирвиту» и молчали. Рука уранийского царя потянулась к амулету и застыла на весу. Ему не доводилось видеть возможности «Аргирвиты», и он с некоторым недоверием воспринимал её чудодейственную силу.

Термак прикоснулся к медальону, и на его лице появилась добродушная улыбка. Всем своим телом он ощутил силу, исходящую от серебристого металла.

— Как приятно держать её в руках. Она такая, такая… — он даже не мог объяснить чувства, наполнявшие душу. — Серебряная Жизнь! — вдохновенно произнёс Термак.

Он бережно передал «Аргирвиту» своему сыну. Антрий взял светлый амулет в руки, и его лицо выразило такое же благодушие, как у отца. Антрий зачарованно смотрел на него.

— Ничего подобного я раньше не испытывал. Счастье, что на земле существует «Аргирвита».

Архегор поднялся, обошёл стол, бережно взял амулет из рук Антрия и, подойдя к Арине, надел на неё цепочку с медальоном.

— Друзья, — сказал он, — сейчас мы можем бороться с «Вудлаком», но силы Кседора и без него велики.

Термак, соглашаясь, чуть заметно кивнул головой.

— В последнее время я узнал, — продолжил Архегор, — что Кседор выкапывает кости древних чудовищ.

Воины переглянулись.

— Это ему зачем? — удивлённо спросил Баяр.

— Затем, что он каким-то способом оживляет этих монстров, заковывает их в железо и подчиняет своей власти. Помнишь Ферриту? Она из раскопок.

Даже сейчас, по прошествии долгого времени, Баяру при упоминании об этой железной змее сделалось не по себе.

— Давно тафгуры штурмуют Итарк? — спросил Добромир.

— Три дня уже, — ответил Антрий. — В первый день лезли как очумелые, хотели сходу город взять. На стены, как саранча ползли. От чёрных плащей даже земли вокруг не было видно. Накромсали мы их тогда немало: все стены Итарка кровью тафгурской залиты. Наших воинов тоже много погибло, но пыл черноплащникам мы всё же сбили.

— Видели мы их в овраге, — произнёс Баяр. — Всё дно завалено телами, шагу ступить негде.

— На второй день, — продолжил Антрий, — они притащили катапульты и принялись камнями рушить город и стены. Вы видели, что сталось с Итарком? Руины и завалы. Стена в одном месте дала трещину. Повезло ещё, что мы своими катапультами сумели разбить тафгурские, иначе, стена бы не выдержала ударов и рухнула. Тогда всё, черноплащники вошли бы в город и просто задавили бы нас своей численностью.

— Но всё обошлось, и то хорошо, — добавил Термак.

— На третий день, тафгуры снова ринулись на стены, правда, уже без того пылкого энтузиазма. Но с ними вышел Крифорн, и «Вудлак» висел у него на шее. Чем мы только его не били: и камни на него швыряли, и брёвна кидали — ему всё нипочём. Ни стрела, ни копьё не берут его: «Вудлак» хорошо защищает. Этого Крифорна мы два раза со стены сбрасывали. Первый раз копьями затолкали, и он упал с самого верха. Любой другой на его месте разбился бы насмерть, а ему — хоть бы хны! Постоял немного и опять лезет. Второй раз опрокинули вместе с лестницей. Думали, всё — убился. Ничего подобного: выбрался из-под лестницы и стоит, смотрит на стену. Но больше не полез, видать ему голову здорово тряхнуло, ушёл шатаясь. Тафгуры тоже ушли, не стали без него атаковать.

Антрий, помолчав немного, добавил:

— И всё же, меня не покидает чувство, будто они чего-то ожидают. Чего — непонятно, ведь у них и так в силах большой перевес.

— А помните? — Арина кинула быстрый взгляд на арадийцев. — Там в лесу над нами пролетели?

— Точно, — подтвердил Добромир. — Два ящера. Огромные! И в палатке тафгуры говорили: «Наши птички сожгут город».

— Погоди-ка, какие ящеры? Какие птички? — беспокойно спросил Архегор.

— Когда мы в Итарк шли, — пояснил Баяр, — над нами пролетели два чудища каких-то. Длинная шея, длинный хвост, морда ещё та, здоровенная! Человека запросто унесут. Они летели в сторону Итарка.

— Когда это было?

— Вчера днём.

Термак поднялся из-за стола и подошёл к окну.

— Сегодня ночью, когда стоял здесь, я несколько раз видел две тени, словно две огромные птицы летали над городом, но подумал, что мне померещилось. Теперь уверен, что не привиделось.