– Я только позволил себе предположить, – сказал Джайлз, продолжая прерванный разговор, – что разумнее было бы пойти по пути разоружения, чем ждать, пока торная дорога в обратном направлении приведет нас всех в преисподнюю. Что вы, к примеру думаете, о маленькой атомной бомбочке, разбработанной нашими друзьями на Дальнем Востоке?

В этот момент Джослин Майер внезапно появилась рядом с мужем. Все внимательно посмотрели на жену министра обороны США. Высокий рост, белокурые волосы и яркое платье делали Джослин безусловно заметной фигурой. Анджела внимательно посмотрела на Джослин, затем на Дейзи и снова на Джослин. Дейзи представила миссис Майер своих друзей.

– «Бастион» – моя любимая газета, когда я приезжаю в Лондон, – сообщила миссис Майер Бену Фронвеллу.

Бен улыбнулся Джослин. Это была веселая мальчишеская улыбка, в которой не было ни малейшего намека на угрозу. Своим врагам Бен Фронвелл улыбался совсем по-другому. Он по-прежнему гораздо непринужденнее чувствовал себя в мужской компании, но Джослин сразу понравилась редактору «Бастиона». Он словно почувствовал, что у них много общего.

Может, он и не умеет обращаться с женщинами, зато прекрасно понимает, кто и что из себя представляет. В Джослин он сразу почувствовал родственную душу.

Джослин привыкла к тому, что мужчины несколько терялись в ее присутствии. Она взяла Бена за руку.

– Я думаю, нам можно посидеть немного вон на том диванчике, обитом парчой? Всегда считала, что Вильям Кент делал подобные вещи именно для того, чтобы на них сидели. К тому же темно-розовый цвет будет хорошим фоном для моего красного платья.

Бен ухмыльнулся и повел Джослин к диванчику.

Через четверть часа, проходя через гостиную, Дейзи Харвуд обратила внимание на пару, сидящую на парчовом диванчике. Красное платье Джослин действительно хорошо смотрелось на фоне темно-розовой обивки. Слегка наклонившись вперед, Бен Фронвелл внимательно слушал, что говорила ему Джослин.

Неизвестно почему Дейзи пришла в голову мысль, что перед ней – два врага, объединившие свои усилия.

Бен Фронвелл улетел на три дня в Нью-Йорк, а Анджела осталась в лондонской квартире. В отсутствие мужа она ночевала в отдельной спальне. Анджела никогда не могла понять, почему американцы предпочитают называть их комнатами для гостей. «Отдельная спальня» предполагает гораздо более разнообразное использование этого помещения.

У супругов Фронвелл двухспальная кровать, но когда муж храпел, Анджела обычно уходила в отдельную комнату. Иногда она ложилась спать одна просто потому, что хотела побыть наедине с собой.

Сейчас Анджела лежала на кровати в стиле Людовика Четырнадцатого, которая стояла когда-то в ее квартире на Пимлико-роуд. Это по-прежнему была ее любимая кровать – Анджела никогда не уставала любоваться теперь уже изрядно поблекшими цветами, нарисованными в ногах и в изголовье. За окнами виднелись верхушки тополей. Анджела любила ложиться в постель днем. Ей, как и прежде, нравилось не столько заниматься любовью, сколько смотреть при этом на все происходящее как бы со стороны, любоваться собой. Когда Анджела решала поразвлечься в отсутствие Бена, она обычно делала это в отдельной комнате. Ей все же не чуждо было чувство приличия.

Анджела опустила глаза и стала смотреть на пальцы Джайлза, играющие с ее соском. Анджеле нравились нежные и в то же время страстные прикосновения Джайлза. Он убрал руку с груди и, повернувшись к Анджеле спиной, попытался раздвинуть ее ноги, но Анджела резко повернула его обратно. Она взяла руку Джайлза и снова положила ее себе на грудь, так что сосок оказался как бы зажат между средним и указательным пальцем и Анджела могла дотронутся до него наманикюренным ногтем.

– Не знаю, долго ли смогу продержаться в таком положении, – сказал Джайлз.

– Вы, стало быть, считаете, что уже пора войти в меня, сэр? – улыбнувшись, спросила Анджела.

Потом они оба лежали на спине и разглядывали цветы на спинке кровати.

– Ты уверена, что прошло целых два года с тех пор, как я видел последний раз эти цветы? – спросил Джайлз.

Анджела произнесла что-то невнятное.

– Они нисколько не изменились. Как, впрочем, и ты. – Повернув голову, Джайлз внимательно посмотрел на Анджелу. Она лежала, положив руку на грудь.

Протянув руку к тумбочке, Джайлз взял пачку сигарет и зажигалку «Данхилл», которую много лет назад подарил ему Нел Харвуд. Он снова лег на спину, достал из пачки две сигареты и протянул одну Анджеле. Оба закурили и стали наблюдать за расплывающимися над их головами колечками дыма.

– У меня есть интересная новость для твоего драгоценного мужа, – сказал Джайлз. – Не знаю, как он к ней отнесется. На прошлой неделе, когда Франсез пошла куда-то со своей подружкой, мы с Нелом Харвудом обедали вместе в «Гринз». Мы как следует напились, и Нел уговорил меня сходить с ним в одно местечко под названием «Джерманз». Ничего общего с «Небесами», куда Нел затащил меня как-то давным-давно. Туда я ни за что бы больше не сунулся. Противное место. «Джерманз» гораздо меньше и пристойнее. Многие мужчины сразу приходят парочками, другие потихоньку договариваются друг с другом и удаляются в отдельные кабинки. Так вот, мы с Нелом сидели в баре. Вдруг из одной кабинки вышли двое – приличного вида мужчина в серых фланелевых брюках и блейзере рука об руку с узкобедрым юнцом, одетым во все белое, не считая золотых побрякушек.

Как ты сама понимаешь, свет в подобных заведениях неяркий. Но я сразу узнал мужчину в блейзере. Он был с Рейчел Фишер в прошлом году на приеме у премьера. Да и в газетах часто печатают их фотографии. Это был Джордж Бишоп.

– Дай мне, пожалуйста, еще сигарету, – попросила Анджела.

– В тот вечер в зале был управляющий «Джерманз», – продолжал Джайлз, давая Анджеле прикурить. – Я попросил Нела выяснить, знает ли он человека в блейзере. Управляющий не мог вспомнить его имя, но сказал, что тот приходит в бар часто, ведет себя пристойно и всегда расплачивается наличными.

– Ты никогда не боялся подцепить СПИД? – спросила вдруг Анджела.

– Думаю, каждый боится. Я утешаю себя тем, что редко попадаю в ситуации повышенного риска. А ты часто думаешь об этом?

– Только когда в газетах начинают появляться статьи о новых жертвах среди нас, добропорядочных гетеросексуалов. Поэтому я и выдала тебе сегодня презерватив. Но потом, когда появляются публикации, утверждающие, что все это не так страшно, я быстро об этом забываю. Так что же подумает Бен?

– О похождениях Джорджа Бишопа с молоденькими мальчиками?

– Да.

– Он обязательно что-нибудь устроит.

– Но что именно?

Анджела снова принялась изучать выцветшие цветы в ногах кровати.

– Трудно сказать. Бен окажется в очень щекотливом положении. Он ведь не может посоветовать Рейчел развестись – развод означает скандал. Скорее всего он посоветует ей больше не спать со своим мужем, но вполне возможно, что Рейчел и так давно уже этого не делает. Я даже не знаю, что ему больше не понравится – новость о том, что Джордж Бишоп оказался голубым, или тот факт, что газеты могут начать трепать имя его драгоценной Рейчел.

– Мне уже приходила в голову эта мысль, – сказал Джайлз. – Пожалуй, я обдумаю ее тщательно.

Он посмотрел на часы.

– Мне пора.

Когда Джайлз вышел через несколько минут из ванной, Анджела по-прежнему лежала в постели, наблюдая за расплывающимися в воздухе колечками дыма.

Ей очень нравился Джайлз, но полежать вот так одной в собственной спальне было ничуть не хуже.

Карл Майер снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки от «Братьев Брукс». С дивана ему видны были верхушки деревьев за окном. Карл перевел взгляд на фигуру в другом конце студии. Застиранные джинсы и рубашка, босые ноги, волосы забраны наверх двумя желтыми заколками-бабочками. Несмотря на то, что Дейзи подкрасила глаза, выглядела она абсолютно натурально.