Наступила середина июня. В Лондоне стояла непривычная для англичан жара. Уже к девяти часам утра воздух раскалялся настолько, что Дейзи все чаще вспоминала родную Филадельфию с ее жарким и влажным климатом. Девушка очень страдала от духоты.

Сегодня был понедельник, но Дейзи проснулась довольно рано. Она спала голой и не стала даже накрываться простыней – настолько было жарко. К тому же она оставила открытым окно, чтобы в комнату проникло как можно больше свежего ночного воздуха. Дейзи потянулась, разметав по подушке влажные волосы. И тут же буквально подскочила на кровати. О, Боже! И как она могла забыть, что сегодня за день? Дейзи взглянула на часы – уже почти семь. Самолет Карла скоро приземлится в Лондоне.

На прошлой неделе он позвонил и сообщил Дейзи, что не может дожидаться июля и собирается на три дня прилететь в Лондон. Эта новость застала девушку врасплох и, уж конечно, не обрадовала. Она не представляла себе, как скажет обо всем Карлу, а поэтому очень волновалась и даже злилась, хотя все время напоминала себе, что это Карл, а вовсе не она, имеет право разозлиться.

Сначала Карлу видны были в окно самолета только белые перистые облака. Потом в них открылся просвет, и Карл узнал причудливые башенки и бойницы Виндзорского замка. Однако облака тут же сгустились, и пассажирам рейса Нью-Йорк – Лондон так и не удалось полюбоваться английской столицей с высоты птичьего полета.

Примерно через час такси доставило Карла Майера в отель «Браун». Весь его багаж состоял из «дипломата» с бумагами и маленькой дорожной сумки.

В час дня Дейзи Брюстер вышла из автобуса на Пикадилли. Ей всегда нравился этот район, но сегодня девушка не замечала ничего вокруг. Она любила наблюдать за парочками, загорающими на лужайках Грин-парка, но сейчас лишь рассеянно взглянула в их сторону и свернула на Албемарль-стрит. Дейзи очень нервничала.

Служащий отеля «Браун» позвонил в номер профессору Майеру.

– Профессор говорит, что заказал ланч на половину второго, – сообщил молодой человек Дейзи. – Он просит подняться на несколько минут к нему в номер. Это на пятом этаже, комната двести сорок два.

– Скажите, пожалуйста, професcору Майеру, что я лучше подожду его в вестибюле.

Дейзи уселась на один из диванов, обитых дамасской парчой, и стала наблюдать за людьми, бесцельно слоняющимися по огромному вестибюлю. Девушка пыталась угадать по внешнему виду людей, чем они занимаются, но у нее ничего не получалось. Карл поставил ее в совершенно невыносимое положение. Теперь она должна чувствовать себя дурой из-за того, что отказалась подняться к нему в номер. Дейзи уже ругала себя за это – подумаешь, что здесь такого, просто подняться в номер. Что он, в самом деле, изнасилует ее?

– Привет, Дейзи. Ты что, решила, что я собираюсь тебя изнасиловать?

За полгода Дейзи успела позабыть, каким красивым мужчиной был Карл Майер. Он добродушно улыбался, глядя на девушку сверху вниз. Дейзи поймала себя на том, что, в общем, рада его видеть, что ей по-прежнему нравятся две глубокие складки у его губ и сверкающие карие глаза.

– Еще рановато, но, думаю, наш столик уже готов, – сказал Карл. – Если, конечно, ты не боишься сесть со мной за один стол. Я попросил службу отеля заказать ланч в ресторане, который ты, судя по письмам, очень любишь. «Ланганз». Говорят, он всего в пяти минутах ходьбы отсюда. Я семь часов провел, скрючившись в кресле самолета. Ты не хочешь пройтись?

Их столик оказался у входа, на стене над их головами висели две гуаши Хокни. Сделав заказ, Карл внимательно посмотрел на Дейзи и сказал:

– Ты выглядишь потрясающе. Впрочем, это не новость.

– Я успела полюбить Лондон, – невпопад ответила Дейзи.

– Догадываюсь. Я не стал придавать особого значения твоему последнему письму. Впрочем, я старался не придавать значения всем твоим письмам за последние несколько месяцев. Но все же решил, что пора прилететь сюда и прервать цепь твоих новых развлечений. Я был прав?

Дейзи пристально вглядывалась в лицо Карла. Что это с ней? Она же никогда раньше не хотела двух мужчин одновременно. А сейчас? Что это было сейчас? Просто ностальгия? Просто ей очень нравился Карл? Или все же не только нравился?

– Я знаком с этим человеком?

– Он знает, кто ты такой. А сам он – депутат парламента от партии консерваторов. Его выбрали в семьдесят четвертом году. Ты ведь знаешь, в семьдесят четвертом году в Англии два раза проводили выборы.

Карл рассмеялся.

– Что ж, он по крайней мере проделал большую работу по политизации мисс Дейзи Брюстер. Я надеюсь, у этой выдающейся личности есть имя?

– Эндрю Харвуд. Он к тому же адвокат.

– Никогда о нем не слышал. Итак, что же на уме у мистера Харвуда?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно поняла, что я хотел сказать.

Дейзи смущенно мяла в руках накрахмаленную белую салфетку. Она ведь на самом деле не знала, строил ли Эндрю какие-нибудь планы относительно их отношений.

– Нет, я не знаю, что ты имеешь в виду, – упрямо возразила девушка Карлу. – Я только могу сказать тебе, что я влюбилась в Эндрю, хотя шесть месяцев назад, садясь в самолет, не могла представить себе ничего подобного.

– То есть, ты хочешь сказать, что больше не собираешься за меня замуж?

– Я сама не знаю, что я хочу сказать, – Дейзи чувствовала себя такой несчастной! – Да, Карл, скорее всего я хочу сказать именно это.

– А ты говорила этому своему мистеру Харвуду, что это я научил твое тело испытывать ни с чем не сравнимое наслаждение, это я день за днем тренировал твой мозг, открывая перед тобой новые горизонты?

– О, Карл, пожалуйста, не надо!

– Почему же. Видишь ли, Дейзи, ты напрасно думаешь, что сможешь идти по жизни, играя сердцами других людей, точно это разноцветные мячики.

– По-твоему, я ничем не лучше другой Дейзи, из «Великого Гетсби».

– Ты не такая эгоистка, как та, но так же легкомысленно относишься к чужой жизни, а иногда и к своей.

Если бы это сказал любой другой мужчина, Дейзи бы не на шутку разозлилась. С какой стати ее называют легкомысленной только лишь потому, что за полгода успели измениться ее чувства? Однако за Карлом она признавала право говорить ей такие вещи.

– Прости, Карл. Уезжая, я была уверена, что не стану ни на кого обращать внимания. Я не хотела. Так случилось.

– Тогда почему бы не отнестись ко всему этому проще. Послушай, Дейзи, я ведь уже говорил тебе, что, возможно, скоро переберусь в Вашингтон. Если в ноябре переизберут Форда, мой переезд становится делом времени. Я скорее всего начну работать в министерстве обороны. А может, в госдепартаменте. Хотя Генри Киссинджер и видит во мне потенциального соперника. Он сам когда-то перебрался в Вашингтон из Гарварда. И тогдашние политики тоже видели в нем потенциальную угрозу. И оказались правы. Всего за год Киссинджер забрал всю власть в свои руки.

– И ты собираешься последовать его примеру?

– Почему бы и нет?

Дейзи вспомнила, что иногда ее безумно раздражало высокомерие Карла. Сейчас она, однако, готова была признать, что у профессора Майера есть все основания для высокого мнения о себе. Карл действительно был блестящим интеллектуалом, и Дейзи по-прежнему могла гордиться знакомством с этим человеком. К тому же девушку слегка интриговали наполеоновские планы Карла.

– Подумай, как хорошо мы могли бы жить в Вашингтоне, – продолжал Карл. – Я бы занимался политикой, а ты лепила бы бюсты сенаторов и конгрессменов. И уж за одно я могу поручиться – мы никогда не надоели бы друг другу.

Говоря, Карл не сводил глаз с лица Дейзи.

– Возможно, иногда нам захочется немного отдохнуть друг от друга, обогатить свой жизненный опыт. Тогда можно устроить себе небольшие каникулы, вроде этого твоего года в Лондоне. Извини, Дейзи, но вся эта болтовня о «моноэротизме» – сплошная чушь. Всякий, кто утверждает, что он моноэротичен, на самом деле просто закомплексован. А к тебе это не относится. Кому это знать, как не мне, – ведь это я развил твою сексуальность, Дейзи.