– Понимаешь, – попыталась объяснить Дейзи. – Ты, дети, настоящие друзья – все это появилось у меня уже после приезда в Англию. И эта жизнь не имеет ничего общего с какими-то полузабытыми привязанностями, школьными подругами и однокурсниками.

Эндрю обижался все больше и больше. Он чувствовал себя как ребенок, чей рождественский подарок забыли похвалить родители.

– Извини, – сухо ответил он на объяснения Дейзи. – Если бы я только мог представить, какой сложный комплекс эмоций вызовет у тебя моя новость, десять раз подумал бы, стоит ли ее сообщать.

Больше всего на свете Дейзи не любила, когда Эндрю начинал говорить таким вежливо-официальным тоном.

– Извини, пожалуйста, – сказала она. – Просто я жуткая зануда. Конечно забавно, что именно Карл стал вдруг министром обороны Америки. Ведь теперь вам очень много придется работать вместе.

Ни Дейзи, ни Эндрю не любили ссориться. Они поспешили перевести разговор на другую тему. Дейзи так и не смогла понять, почему вдруг так разволновалась. Совершенно необъяснимо. Лучше всего просто перестать об этом думать.

Выйдя из метро, Чарльз Картрайт посмотрел на часы. Без десяти час. Хорошо. Картрайт считал пунктуальность чуть ли не главным качеством хорошего служащего. Вообще-то он собирался дойти до «Савойя» пешком, но совещание, начавшееся в одиннадцать тридцать, продлилось несколько дольше, чем рассчитывал Чарльз. Ехать на такси тоже не имело смысла – сейчас как раз час пик, и на всех улицах наверняка жуткие пробки. Правда, пробок можно избежать, если ехать не через центр города, а по набережной, но Картрайт был несколько скуповат и, подумав, все же выбрал метро. «Береги пенсы, тогда фунты сами о себе позаботятся». Картрайт снова взглянул на часы и прибавил шагу.

На входе в «Савой» он кивнул швейцару с таким видом, точно завтракал здесь почти каждый день.

Затем Картрайт быстро взбежал по винтовой лестнице.

Секретарь Бена специально подчеркнул, что они будут завтракать в ресторане, а не в баре отеля, где, по мнению Фронвелла, было слишком тесно и людно для серьезного разговора. Года два назад один газетчик уже водил Картрайта в гриль-бар «Савойя». Картрайт чувствовал себя тогда необыкновенно важной персоной. Среди посетителей бара он узнал человек восемь крупных политиков и журналистов. Но, конечно же, гораздо престижнее было позавтракать в ресторане. Столики здесь действительно стояли очень далеко друг от друга. Так что можно будет поговорить, не боясь, что тебя услышат другие посетители.

– Вы заказывали столик, сэр?

Картрайт никак не мог понять, кто перед ним – официант или администратор. На мужчине был фрак и серебристо-черная бабочка.

– У меня назначена встреча с мистером Фронвеллом, – гордо произнес Чарльз Картрайт.

– Разрешите проводить вас к его столику, – предложил молодой человек.

Самыми шикарными столиками в зале «Савойя» считались стоящие у окна. Сидя за ними, можно было завтракать или обедать, наслаждаясь видом Темзы. Молодой человек во фраке подвел Картрайта к одному из этих столиков, который был уже накрыт на двоих. Великолепные хрустальные фужеры, серебряные приборы, розовая накрахмаленная скатерть – Картрайт никогда еще не был в таком шикарном месте. Возле столика тут же появился официант, развернул одну из сложенных розовых салфеток и протянул ее Чарльзу.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить пока? – спросил он.

– Пожалуй, нет.

В ожидании Бена Картрайт стал любоваться цветами, стоявшими на столе. Васильки и белые розы чудесно смотрелись на фоне розовой скатерти. Картрайт протянул руку, достал из вазы василек, обломал стебель и засунул цветок в петлицу. Обломанный стебелек остался лежать на столе рядом с бокалом. Как-то Чарльз завтракал в «Реформе» с заместителем министра. Так тот велел своему помощнику взять из вазы цветок и засунуть ему в петлицу. Больше всего Картрайта поразило то, что лишний кусочек стебля остался валяться прямо на скатерти – пусть убирает официант. Вот это настоящий стиль, настоящая уверенность в себе!

– Привет, Чарльз, – раздался почти над самым ухом Картрайта голос Бена Фронвелла. – Ты, я смотрю, не заблудился.

Картрайт недовольно покосился на метрдотеля, стоявшего рядом с Фронвеллом. И зачем это Бен кричит на весь зал? И с чего он взял, что Картрайт никогда здесь раньше не был?

Ответ на эти вопросы был предельно прост. Дело в том, что за много лет, проведенных среди высшего общества Лондона, Бен Фронвелл так и не приобрел чувства такта. Зачем? Ему нравилось оставаться неограненным бриллиантом. И не станет он церемониться со всякими там придурками в полосатых брюках, которые вечно боятся осрамиться перед публикой. Зато с ними можно договориться о чем угодно, когда никто не видит.

Бену сразу бросился в глаза василек в петлице Картрайта и кончик стебелька на скатерти. Безмозглый кретин! И где он только набрался этих штучек?

– Что будете пить, Чарльз? – поинтересовался Фронвелл.

– Пожалуй, немного хереса, – сказал Картрайт. – Что-нибудь вроде «Тио пепе».

Бен был уверен, что Картрайт непременно закажет хересу или джину с тоником.

– Двойной виски и «Тио пепе», – через плечо бросил Бен официанту.

Как только подали закуску, Фронвелл немедленно перешел к делу. Он вовсе не собирался обмениваться с этим ничтожеством последними анекдотами.

– Итак, кто же получит контракт на оборудование для новой программы? – спросил Бен.

Картрайт не торопился с ответом. Ведь это от него, начальника сектора «Ф», зависело, получит ли компания «Бедфордшир хай тек», за которую просил его редактор «Бастиона», многомиллионный контракт. Так что пусть этот Фронвелл ведет себя попочтительнее.

– В моем списке осталось трое кандидатов, – важно произнес Картрайт.

– Надеюсь, один из них «Бед хай тек». Мы уже обсуждали с вами этот вопрос.

– О, да. Вы же знаете, Бенджамен, я всячески симпатизирую этой фирме.

– А как насчет «Стоктона»? Вам удалось убедить министра, что им нельзя заказывать оборудование?

– Пока не совсем. Все-таки «Стоктон» считают лучшей фирмой, поставляющей высокотехнологическое оборудование по разумным ценам. До тех пор, пока не достали со дна океана «Рейдер», у нас нет и не будет доказательств, что катастрофа произошла по вине конструкторов «Стоктона».

– А как считаете вы сами? – Бен хотел окончательно убедиться, что они с Рейчел должны отказаться от плана номер один.

– Я тоже не знаю, на какой версии стоит остановиться. – Картрайт прихлебывал херес чуть громче, чем требовали правила хорошего тона.

Бен ждал. Больше всего его раздражала в Картрайте манера напускать на себя жутко важный вид, прежде чем ответить на самый простой вопрос.

– Мы на сто процентов уверены, что это был несчастный случай, а не умышленная акция, – продолжал Картрайт. Чарльзу очень нравился херес. Он старался подольше подержать бокал у рта, наслаждаясь изысканным ароматом. – Но в то же время не исключена возможность, что главной причиной катастрофы стали просчеты в конструкции нового кресла. Чтобы знать наверняка, надо подождать, пока спасатели поднимут обломки.

«Черт бы тебя побрал, – подумал Бен. – Ближе к делу, хватит болтать попусту!»

– Вообще-то я почти убедил министра, что не стоит заключать контракт со «Стоктон эйр спейс». Но не совсем.

Картрайт явно набивал цену своим услугам.

Бен поискал глазами официанта и показал пальцем на опустевший бокал Картрайта. Тот понимающе кивнул.

– А кто третий в вашем списке?

– «Самсон» из Сомерсета. Вы, наверное, слышали об этой компании.

– Мой сотрудник, который пишет об авиации, плохо отзывался о «Самсоне». Они вроде бы имеют привычку срывать сроки поставок. А почему именно «Самсон»?

– Ах, Бенджамен, – начал было Картрайт, но как раз в этот момент официант поставил перед ним новый бокал хереса.

Начальник сектора «Ф» отпил из бокала с видом знатока, дегустирующего «хот брион» шестьдесят первого года, который специально для него принесли из подвалов «Савойя».