– Брайан Берфорд не заходил сегодня к Джорджу? – спросил Бен.

– Нет, по крайней мере до моего отъезда, – ответила Рейчел.

– А ты уверена, что Джордж в конце концов не выложит Брайану всей правды? Джордж, по-моему, как раз из тех, кто не умеет врать.

– А что он может рассказать? Только что сфотографировал контракт «Бед хай тек» с Нелом Харвудом. Но как раз об этом он будет молчать как рыба. Конечно, Джордж – человек порядочный. Он никогда в жизни не свалит вину на другого. Но он прекрасно понимает, что будет с моей карьерой, если все выплывет наружу. Сначала то, что это он рекомендовал фирме Нела Харвуда, потом эта утечка информации.

– Если он ничего не расскажет Брайану Берфорду о фотокопии, тогда и все остальное вряд ли кого-нибудь заинтересует. В этом вся прелесть нашей интриги. К тому же Берфорд понятия не имеет о том, что Чарльз Картрайт лично заинтересован в передаче контракта на оборудование для программы ES7 его фирме.

Несколько секунд оба молча размышляли над сказанным, затем Рейчел сказала:

– Я жутко смеялась, читая сегодня утром твою статью.

Бен самодовольно усмехнулся.

– И какое же место понравилось тебе больше всего?

– Погоди секунду.

Спрыгнув с постели, Рейчел выбежала из спальни и через несколько секунд вернулась с номером «Бастиона» в руках.

Она встала рядом с кроватью и начала громко и с выражением зачитывать отрывок из статьи:

– И еще самый конец, – глаза Рейчел светились радостью. – Вот это: «Так что же должны мы подумать после этого о братьях Харвуд?»

Сложив газету, Рейчел кинула ее на кровать и снова легла поверх синего покрывала, закинув ногу на ногу.

– Ювелирная работа, мистер Фронвелл, – еще раз похвалила она.

Дом номер десять по Даунинг-стрит был построен в конце семнадцатого века. Стоя перед его довольно скромным фасадом, трудно было догадаться, что внутри здания гораздо больше места, чем кажется на первый взгляд. Множество длинных извилистых коридоров вмещали огромное количество кабинетов, офисов и приемных. В тысяча семьсот тридцать втором году часть дома номер десять, выходящую на Даунинг-стрит, соединили с огромным домом, стоящим во дворе. С тех пор здесь располагалась официальная резиденция премьер-министра Великобритании.

Миновав полисмена, стоящего на крыльце, посетители попадают в широкий длинный коридор, в котором хорошо видны три двухстворчатые двери, распахнутые настежь, и четвертая, которая всегда закрыта. Именно за этой дверью находится зал заседаний кабинета министров Великобритании. Изнутри зал выкрашен в белый цвет. Почти все помещение занимает длинный, покрытый темно-коричневым сукном овальный стол. Форма стола выбрана с таким расчетом, чтобы каждый министр мог хорошо видеть и слышать любого из своих коллег. Вокруг стола стоят двадцать три стула, обитых красной кожей. Стул премьер-министра отличается от всех остальных только тем, что снабжен подлокотниками. Он стоит не во главе стола, а посередине одной из сторон. За спиной премьер-министра – серый мраморный камин, над которым висит портрет сэра Роберта Уолпола в традиционном парике из конского волоса.

У каждого премьер-министра своя манера проводить заседания кабинета. Маргарет Тэтчер предпочитала, чтобы дискуссии длились не больше двух часов. Как только стрелка каминных часов приближалась к цифре один, дебаты быстро сворачивали. Обычно слово предоставляли только тем министрам, чьи министерства имели непосредственное отношение к обсуждаемому вопросу. Хотя, конечно, если кто-нибудь из их коллег имел собственное мнение, которое желал высказать, ему обязательно предоставляли слово. По традиции члены кабинета обращались друг к другу не по фамилии, а по должности. Заседание кабинета проводились раз в неделю – в четверг. И только в чрезвычайных случаях премьер-министр мог созвать внеочередное заседание. Дебаты кабинета министров очень сильно отличались от дебатов в палате общин. Они велись в гораздо более деловом и сдержанном стиле – здесь не требовалось устраивать представление для гостей на галерее для посетителей, и никто не обменивался язвительными замечаниями с политическими противниками.

Некоторые министры кабинета, желая подстраховаться, обычно выносили на обсуждение кабинета многие вопросы, которые вполне могли бы решить самостоятельно. Эндрю Харвуд был не из их числа. Он старался как можно больше вопросов решать внутри министерства обороны. Однако сегодня кабинет собирался, чтобы обсудить вопросы, связанные с выводом войск Великобритании из Западной Германии. Это был политический вопрос, и его требовалось непременно обсудить со всеми министрами.

За завтраком Эндрю сказал Дейзи, что он рад возможности напомнить премьер-министру и своим коллегам, что превосходно справляется со своими обязанностями, что бы ни писали о нем в «Бастионе».

– Министр обороны, – объявил наконец премьер-министр.

Стул Эндрю стоял почти напротив премьер-министра. Слегка наклонившись вперед, он быстро и четко изложил свое мнение по обсуждаемому вопросу.

Когда он закончил, премьер-министр предоставил слово министру иностранных дел.

Карикатуристы почему-то любили изображать этого полного, флегматичного человека в виде жабы. Министр иностранных дел выразил одобрение по поводу предложенного Эндрю курса и методов его осуществления.

Премьер-министр подвел итоги:

– Я думаю, мы можем целиком и полностью передать этот вопрос в ведение министра обороны, – сказал он.

Следующим в повестке дня стоял вопрос о механизме слияния национализированных предприятий Великобритании с частными промышленными компаниями.

– Министр промышленности, – объявил премьер-министр.

Рейчел Фишер сидела с той же стороны, что и премьер-министр, поэтому ей пришлось немного нагнуться, чтобы обратиться непосредственно к нему. Она весьма деловито произнесла свою речь в пользу условий, предложенных частными компаниями.

Обычно министрам кабинета нравится, когда их коллега докладывает коротко и ясно. Однако сегодня речь министра промышленности понравилась не всем – ее выводы показались многим чересчур прямолинейными. Поэтому многие решили принять участие в дебатах и высказаться против позиции Рейчел. Эндрю Харвуда в их числе не было. Примерно через полчаса премьер-министр подвел итоги, заявив, что кабинет «в общем и целом» одобряет политику министра промышленности. Теперь можно было переходить к следующему пункту повестки дня.

В двенадцать сорок пять министры кабинета собрали лежащие перед ними документы и отправились по коридору в сторону выхода, оживленно беседуя между собой.

Эндрю Харвуд услышал, как кто-то зовет его по имени. Обернувшись, он увидел премьер-министра.

– У вас найдется время для разговора? – спросил он.

Эндрю вернулся в зал заседаний.

– Я хотел сказать вам, – начал он, – что возмущен нападками «Бастиона» на вас и членов вашей семьи. Я нисколько не сомневаюсь, что мистер Фронвелл жестоко ошибся в своих выводах. Один из моих помощников уже обсудил этот вопрос с вашим секретариатом. Эти несносные газетные «сенсации» обычно занимают внимание читателей не больше недели. По оценкам моих помощников, так должно быть и в этом случае. Однако, если у вас все же есть какие-то сомнения по поводу дальнейшего осуществления программы ES7, пусть кто-нибудь из вашего секретариата свяжется по этому поводу с моей приемной. Мы должны совместными усилиями проанализировать возможные негативные последствия газетной шумихи вокруг этого дела.

– Благодарю вас, господин премьер-министр, – сказал Эндрю. – В четверг день парламентских запросов к министру обороны. Я уверен, что меня закидают вопросами, так или иначе связанными с клеветой мистера Фронвелла. Вряд ли я могу что-нибудь добавить к официальному заявлению, которое сделало сегодня мое министерство. Что же касается программы ES7, то я не вижу смысла ее замораживать, так же как не считаю нужным отнимать контракт на поставку оборудования у «Бед хай тек». К тому же в этом случае министерству обороны пришлось бы выплатить фирме колоссальную неустойку.