– Не возражаешь, если я подниму ноги? – спросил Карл. – А то одна уже совсем затекла.

Дейзи рассмеялась.

– С ногами можешь делать что хочешь. Меня интересует только твоя голова. Пожалуйста, не верти ею туда-сюда.

Минут через десять Карл Майер снова нарушил тишину.

– Интересно, у всех твоих моделей наступала эрекция, пока они наблюдали за твоей работой? – спросил он.

Дейзи как раз потянулась за новой порцией гипса, лежавшего на специальном рабочем столе. Коротким тупым ножом она подцепила небольшой кусочек и препроводила его на правую щеку головы, стоящей на постаменте. Дейзи работала, сосредоточенно закусив нижнюю губу.

– Я задал тебе вопрос, Дейзи, – напомнил Карл.

– М-м-м.

– Я спросил, у всех ли мужчин, которых лепит наш уважаемый скульптор, наступает эрекция?

Дейзи с недовольным видом положила нож и пристально поглядела на Карла.

– Послушай, Карл. Насчет бюста – это ведь была не моя идея. Первому эта блестящая мысль пришла в голову Эндрю. Затем ее поддержала Джослин. И вот ты здесь. Надеюсь, Пентагон останется доволен моей работой. Но в то время, что мы проводим вместе, не мог бы ты перестать информировать меня о состоянии своих гениталий. Они нисколько меня не волнуют.

Дейзи снова подцепила ножом комочек глины и шлепнула его на другую щеку статуи.

Карл Майер положил одну ногу на спинку дивана, на котором лежал, и повернул голову так, чтобы можно было наблюдать за работой Дейзи. Доктор Майер, очевидно, предпочитал те же развлечения, что и пятнадцать лет назад, – любил наблюдать за реакцией людей на его не совсем обычное поведение.

– Хорошо, хорошо, – сказал он Дейзи. – Тогда будем говорить на философские темы. Ведь ты же сама сказала, Дейзи, что мы должны время от времени разговаривать, чтобы мое лицо не было слишком напряженным.

Дейзи вытерла руки мокрой тряпкой и предложила:

– Давай устроим пятиминутный перерыв. Хочешь кофе? Там немного осталось. – На столе возле стены стояла электрическая кофеварка.

– Нет, спасибо, я лучше похожу немного по комнате.

Карл встал и потянулся, согнув руки в локтях. В свои сорок девять лет он был худощав и подтянут.

Затем он направился в другой конец мастерской, где по-прежнему стояла на постаменте гипсовая статуя, изображающая голубей. Дейзи наблюдала за ним, устроившись поудобнее в кресле, покрытом старым индийским пледом, который лежал когда-то на ее кровати в квартире на Слоун-стрит. Карл положил руку на спинку одной из птиц. Гипс уже успел высохнуть. Карл повернулся и направился в сторону кресла Дейзи. Он остановился на несколько секунд, разглядывая деревянные постаменты с неоконченными бюстами, которые едва угадывались под надетыми на них пластиковыми мешками.

Затем он подошел к Дейзи, обошел кресло сзади и быстро просунул руку ей под рубашку. Она все-таки носила лифчик. Карл просунул под него два пальца. Все это произошло буквально за несколько секунд.

Дейзи отклонилась в сторону, освобождаясь от руки Карла, и быстро встала.

– Ты, кажется, ничего не понял, – укоризненно произнесла она.

Дейзи подошла к камину, заваленному кистями и баночками с краской, тяжело дыша, прислонилась к нему спиной и сказала, обращаясь к Карлу:

– Я ни с кем не собираюсь заводить роман.

– Это все слова, Дейзи, – возразил Карл.

– Нет, это не слова – я действительно не хочу.

Карл растерянно стоял около кресла, с которого только что убежала Дейзи. Он машинально приподнял уголок индийского пледа и стал с безучастным видом изучать узор.

– Разнообразие заставляет лучше оценить любимого, – произнес Карл с иронически-серьезным видом, словно начиная читать лекцию.

Однако он тут же оставил этот тон.

– Ты ведь знаешь, Дейзи, точно так же, как и я, что за много лет супруги привыкают друг к другу в постели. Даже если у обоих богатое воображение, все это становится постепенно немножко скучно. Любой по-настоящему чувственный человек должен иметь разнообразные сексуальные отношения. Не только для собственного блага, но и чтобы разнообразить приевшиеся обоим удовольствия в постели с любимым.

– Прекрати все время повторять «с любимым, с любимым», – потребовала Дейзи. – Меня раздражает это слово. Сразу приходит на ум эта жуткая повесть Ивлина Во про человека, бальзамировавшего трупы.

Карл рассмеялся. – Я ведь не предлагаю тебе ничего такого, что может повредить вашим отношениям с Эндрю, – продолжал он.

– Нет, предлагаешь, – возразила Дейзи. – Для Эндрю важно знать, что я способна хотеть только его и больше никого. И для меня это тоже очень важно.

– А ему вовсе не обязательно знать о наших отношениях. Кстати, почему ты так уверена, что он не заводит время от времени романы, которые просто от тебя скрывает?

– Думаю, если бы с Эндрю произошло что-либо подобное, он бы рассказал мне. Если не сразу, то когда-нибудь потом. Скорее всего, – добавила на всякий случай Дейзи. Она вспомнила вдруг, что Эндрю время от времени удивлялся тому, что, хотя за годы супружеской жизни вовсе не утратил вкуса к женской красоте, всегда ловил себя на том, что не хочет понравившуюся ему женщину. В конце таких разговоров Эндрю обычно добавлял, желая немного подразнить жену – «Только не думай, что я угомонился навеки. Просто эта чертова работа не оставляет возможности расслабиться».

Дейзи предпочитала верить мужу. Возможно, он говорил ей неправду. Дейзи никогда не спрашивала прямо. А Эндрю никогда не утверждал вслух, что ни разу не изменил жене. Даже если у него действительно были за эти годы какие-то интрижки, Дейзи была вовсе не уверена, что хотела бы об этом знать.

– Многие супруги, обожающие друг друга, позволяют себе маленькие удовольствия на стороне, – продолжал уговаривать ее Карл. – И делают они это прежде всего для того, чтобы не дать заснуть своей чувственности, не дать себе забыть об одном из острейших удовольствий на этом свете. Конечно, никто не собирается трубить об этом на весь белый свет. Если ты согласишься, Дейзи, я обещаю, что никто не узнает о том, что между нами произошло.

– Но как ты не понимаешь, Карл, ведь я-то буду знать, что это произошло. Мне нравится, что только Эндрю может заставить меня испытывать то ни с чем не сравнимое наслаждение, о котором ты только что говорил. Это делает всю остальную жизнь богаче ощущениями и в то же время гораздо легче и веселей. И именно тот факт, что все это возможно только с Эндрю, придает еще больший вес нашим отношениям.

– Как это трогательно. Но, по-моему, ты просто глупышка, Дейзи. Ты говоришь сейчас как второкурсница из Рэдклиффа, которая ничего не знает ни о жизни, ни о супружестве.

Дейзи даже топнула ногой от возмущения. Карл становился совершенно невыносимым. Те времена, когда он мог читать ей такие вот лекции, черт возьми, давно прошли!

Карл громко рассмеялся при виде возмущения Дейзи. Он обошел кресло и сел, широко раскинув ноги. Подняв край пледа, Карл потерся о него щекой.

Теперь она жалела, что позволила разозлить себя до такой степени. Дейзи было неприятно, что она дала Карлу Майеру повод думать, будто он может вывести ее из себя. Он был настолько самоуверен, что наверняка объяснит вспышку Дейзи повышенным интересом к своей персоне.

И почему, черт побери, именно Карла Майера назначили министром обороны? Однако Дейзи не могла не признать, что во всей этой пикантной ситуации все-таки было свое очарование. Но все равно она не хотела ложиться с Карлом Майером в постель. И с чего он вообще взял, что это возможно?

– Послушай, Карл, – снова начала Дейзи. – Отношения с Эндрю – главное, что есть у меня в этой жизни. Конечно, не считая детей.

– Разумеется, – кивнул головой Карл.

– Для Эндрю наши отношения тоже значат гораздо больше, чем тебе, возможно, показалось. Мы иногда обсуждаем с ним чисто гипотетически, что будет, если я ему изменю. И Эндрю считает, что, даже если я ничего ему не скажу, он все равно заметит, потому что я начну относиться к нему по-другому. И это чистая правда.