Карл Майер улыбнулся Эндрю и поцеловал в щеку Дейзи, а затем представил Харвудам свою жену.
– Это Джослин.
Пожимая руку женщины, Дейзи почувствовала, что Джослин источает враждебность, продолжая при этом улыбаться. Ну что ж, действие рождает противодействие. Еще Дейзи заметила, что у Джослин очень мелкие белые зубы.
Гостей пригласили в столовую. Премьер-министр попросил Дейзи проводить Карла Майера. Эндрю взял под руку Джослин.
Что ж, протокол есть протокол. Миссис Харвуд сидела между Карлом Майером и министром иностранных дел. Дейзи с удовольствием рассматривала интерьер столовой. Ей нравились высокие сводчатые потолки, напоминавшие украшенные глазурью пирожные. Стены были обшиты деревянными панелями цвета меда. С одной из стен на Дейзи смотрел огромный портрет герцога Веллингтона с алой шелковой лентой на груди.
Только когда подали второе, Дейзи удалось наконец поговорить с Карлом. Она почти сразу спросила о Джослин.
– Давно вы женаты? – спросила Дейзи, хотя прекрасно помнила дату женитьбы Карла, указанную в досье, которое показывал ей Эндрю в мае, после назначения Карла Майера министром обороны США. Она также запомнила, что он женился на «дочери мистера Эллиота Рэнделла, крупного нью-йоркского банкира». Дейзи училась в Рэдклиффе с одной из представительниц этого семейства. Может, это была одна из кузин Джослин? Дейзи не дружила с той девицей.
– Восемь лет, – ответил Карл на вопрос Дейзи. – Не думаю, что вы с Джослин очень понравились друг другу.
– Почему?
– Мы с Джослин очень подходим друг другу. Каждый из нас прекрасно дополняет другого.
Карл всегда начинал ответ на любой вопрос издалека, с предыстории, и к тому моменту, когда он собственно отвечал наконец на вопрос, собеседник уже успевал забыть, с чего начался их разговор. Слушая Карла, Дейзи вспомнила слова, сказанные когда-то Анджелой Брент: «Мы с Беном очень подходим друг другу».
– Джослин – богатая аристократка из Нью-Йорка, – продолжал Карл. – А я – еврей-иммигрант во втором поколении, который целиком и полностью сотворил себя сам. Джослин провела детство в великосветских гостиных, а я завоевал себе место в мире интеллектуалов. К тому же меня в любой момент могли вызвать в Вашингтон и назначить на ответственный пост, что в результате и произошло, но несколько позже, чем я предполагал. Так что я мог ввести Джослин в два совершенно новых для нее мира. Нам было что предложить друг другу.
– Но разве это равноценный обмен? Я поняла, что можешь предложить ты. Но неужели деньги Джослин имеют для тебя такое значение?
– Довольно большое значение, – подтвердил Карл. – Мне нравится наш дом в Джорджтауне и нью-йоркская квартира окнами на Центральный парк. Джослин сделала их такими, какие они есть, – и не только потому, что все это оплачено из ее денег, но и потому, что ей с детства привили вкус к таким вещам. То же самое могла бы сделать ты, Дейзи, – Карл снова, как во время визита в дом Харвудов, не сводил с нее глаз. – Хотя я никогда не рассчитывал, что отец даст тебе богатое приданое, если ты выйдешь за меня замуж.
– Мне никогда не собирались давать большое приданое, независимо от того, кого я выберу, – сказала Дейзи.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Тебя воспитывали в роскоши среди высшего общества Филадельфии. Твоя семья не хотела зятя-еврея из семьи иммигрантов. А потом и ты разлюбила меня.
Дейзи смущенно сверлила взглядом тарелку. Пожалуй, Карл слишком подробно отвечает на ее вопрос.
– Я много раз задавал себе один и тот же вопрос: смогла бы ты влюбиться в Эндрю Харвуда, если бы он тоже происходил из семьи иммигрантов.
– Такие вещи никогда не имели для меня значения, – сказала Дейзи.
– Не уверен в этом. Когда мы встретились, ты была еще студенткой. И наш роман казался тебе довольно возвышенным. До поры до времени. А потом ты пересмотрела свои взгляды.
Дейзи ничего не сказала. Карл явно нападал. И если она начнет защищаться, то подтвердит тем самым, что он имеет на это право.
– Прошло семь лет, – продолжал Карл. – Я встретил Джослин Рэнделл. Ее отец не столь придирчиво отнесся к моему происхождению – он принимал меня за то, кем я действительно был, – университетского профессора с хорошими перспективами сделать карьеру в Вашингтоне. Не исключено, что ему было даже приятно мое общество. Наверное, в Нью-Йорке аристократы более либеральны, чем в Филадельфии.
Дейзи разозлилась не на шутку, но по-прежнему не знала, что ответить. Тем более что Карл был прав во всем, что касалось ее семьи.
– Сейчас я наконец скажу тебе, почему вы с Джослин не понравитесь друг другу. Ты наверняка будешь все время думать о том, что Джослин не была со мной так жестока, как ты. А Джослин прекрасно знает, что я любил тебя так, как никогда в жизни не любил ее.
– О, Карл, не говори так!
На смену раздражению Дейзи пришло совсем другое чувство. Не раскаяние, нет – Дейзи влюбилась в Эндрю Харвуда вовсе не по той причине, которую внушил себе за эти годы Карл Майер. Дейзи чувствовала себя как бы немного униженной тем, что Карл так легко и открыто сообщает ей о своих чувствах. Дейзи посмотрела в глаза Карлу. Сейчас в них не было обычного иронического блеска. Глаза были темными и печальными.
– А вы собираетесь сопровождать Эндрю во время визита в Москву? – спросил голос слева от Дейзи.
Пока Дейзи беседовала с Карлом Майером, официанты успели убрать обеденные тарелки и заменить их на тарелочки для десерта из веджвудского фарфора. На каждой тарелочке была изображена какая-нибудь птица, живущая в лесах Великобритании. Сейчас одни официанты разносили серебряные вазы с горками клубники, лежащими поверх безе, а другие разливали шампанское в сверкающие хрустальные бокалы.
Дейзи повернулась налево. Пора было уделить внимание министру иностранных дел.
Ровно в десять часов премьер-министр встал из-за стола. Двери Гостиной с колоннами были открыты, за ними толпились гости, приглашенные на послеобеденный прием. Надо представить их Карлу, ведь премьер-министр попросил позаботиться о министре обороны США. Дейзи повела Карла в соседнюю гостиную.
Возле одной из колонн стояли Анджела и Бен Фронвелл. Увидев подругу, Дейзи рассмеялась – Анджела держала в одной руке длинный мундштук с сигаретой и только что как раз выпустила облачко дыма в сторону проходящей мимо телезвезды, каждый день предупреждавшей англичан о вреде курения.
– Ты, наверное, не помнишь, Карл, но одну из моих подруг по «Бастиону» звали Анджела. Мы и сейчас дружим, несмотря на то, что ее муж негодяй. Он – редактор «Бастиона».
Дейзи время от времени приходилось встречаться на всевозможных светских мероприятиях с Беном Фронвеллом. Она всегда старался скрыть свою неприязнь к этому человеку, пытавшемуся подорвать репутацию ее мужа. Дейзи не хотелось доставлять Бену удовольствие видеть, что он сумел ее задеть. Пожимая руку Карлу Майеру, Анджела Фронвелл улыбнулась.
– Великий доктор Майер, – нараспев произнесла она. – Я мечтала встретиться с вами с тех пор, как впервые услышала о вашем удивительном обаянии.
– Я рад, что кто-то описал меня таким образом. И когда же это было?
– В семьдесят шестом году.
– Не знаю, о каком там обаянии говорит моя жена, – вмешался в разговор Бен. – Для меня ваше обаяние в том, что вы отказываетесь верить байкам русских о разоружении, как это делал ваш предшественник.
Карл не успел ничего ответить на комплимент Бена, потому что как раз в этот момент к их компании присоединилась еще одна пара. Белокурые волосы женщины были настолько светлыми, что казались серебристыми. Франсез заложила их за уши. Глаза ее смеялись.
– Надеюсь, Дейзи представит нас друг другу, – сказала она. – Мой муж нисколько не сомневается, что вы хотите устроить конец света, доктор Майер.
– Я вижу, вы оптимист, мистер Александер, – сказал Карл.
Джайлз улыбнулся. Еще никому не приходило в голову назвать его оптимистом.
Дейзи представила Карлу Франсез и Джайлза. Доктор Майер сразу узнал ведущего политического обозревателя Англии. Еще до своего назначения на пост министра обороны Карл Майер зачитывался колонкой Джайлза в «Авангарде», который стал за последние несколько лет одним из наиболее влиятельных английских еженедельников. Карл с удовольствием прочел в последнем номере яростные нападки Джайлза на свою политику, направленную против сокращения оборонных вооружений в Европе.
